Покажи мне любовь (СИ) - Князева Марина

- Ты сумасшедшая, - я слышу пораженный голос Матвея, но не в силах повернуться к нему. Мое лицо залито слезами, и я просто боюсь взглянуть ему в глаза.

- Я не спорю. Сумасшедшая богатая выскочка. Меня ненавидят, осуждают. Мне завидуют сотни девушек. У меня есть деньги, машина, дорогие шмотки, вокруг меня вьются завидные женихи города, есть доступ туда, куда многие не попадут ни за какие коврижки. А я завидую им. Потому что хочу быть обычной, настоящей. Мне плевать на всю эту роскошь. Я хочу заниматься тем, что мне нравится, а не вот этот весь фарс. Если бы они только знали, что обычное обучение в медицинском университете мне недоступно, не поверили бы, - я усмехнулась сквозь слезы.

- Ты потрясающая, Катя Торопова, - Матвей стоял за моей спиной.

Он развернул меня к себе лицом. В его серых глазах было восхищение, чего от него я не ожидала.

- Может быть, но если мой отец узнает, то от Кати Тороповой ничего не останется, - я попыталась улыбнуться, но вышло как-то криво.

Соколов взял мое лицо в свои руки, и вытерев большими пальцами своих ладоней мои щеки, заверил:

- Насчет меня ты можешь не беспокоиться. Я пообещал молчать. И чтобы между нами не произошло в будущем - любое разногласие, ссора, ты можешь быть уверена. Я рыба. А еще я в шоке. И у меня к тебе куча вопросов.

- Например?

- Например, как ты собираешься жить с дипломом, выданным Кате Гуляевой?

Я задавала этот вопрос себе тысячи раз и каждый раз не находила ответа. На тот момент, когда я на эмоциях делала себе липовые документы и поступала по ним в универ, я об этом совсем не думала. Тогда самым важным было не уступить отцу, переиграть его и не отказаться от своей мечты. Последствия меня не интересовали. И только потом, когда у меня все получилось и я начала день за днем грызть гранит науки, когда я успокоилась, именно тогда реальность обрушилась на меня еще одной неразрешимой проблемой.

- Я не знаю, Матвей. Я просто не знаю...

Матвей притянул меня к себе, и я уткнулась лицом в его грудь. Снова захотелось плакать. Ни то ли облегчение, ни то ли страх, а может и неизвестность будущего, заставляли меня дрожать.

- Тшшш, Барби. Все хорошо. Это всего лишь липовые документы, - попытался успокоить меня Матвей. А мне от этого стало еще хуже, и я уже с трудом сдерживала слезы.

Я не знаю сколько мы так стояли.

Я кусала губы, чтобы болью привести себя в чувство и не дать себе раскиснуть еще больше. Соколов нежно массировал мою голову своей ладонью, пытаясь таким образом утешить меня. Его руки и его запах создавали ощущение тепла и уюта, что способствовало моему успокоению. И через некоторое время я даже нашла в себе силы поднять голову и посмотреть на Матвея.

- Я уже не та Катя Торопова? - улыбаясь, я попыталась пошутить, представляя, как отекло и покраснело мое лицо.

- Конечно, не та. Всегда думал, что умею читать людей с первого взгляда. Достаточно лишь присмотреться к ним, и они были для меня открытой книгой. А с тобой все не так. И я не просто удивлен этому, я потрясен. Настолько, что не могу подобрать слов.

Матвей понял мой вопрос по-своему.

- Осуждаешь?

- Все, что угодно, но только не это. Я за свою жизнь много видел правильных и неправильных поступков. Иногда сам поступал не по справедливости. Но всегда думал, что что бы люди ни делали, чем бы ни занимались, они всегда хотят выглядеть белыми и пушистыми. И уж точно не позволят добровольно поливать себя грязью, как это делаешь ты.

- Пока меня поливают грязью, обсасывая мою личную жизнь, у меня есть возможность заниматься тем, чем я хочу, не привлекая к себе внимания ко второй стороне моей жизни. Если бы не эта дурацкая ситуация со шпионскими переодеваниями, то я никому никогда не позволила себя обидеть, и тебе тоже.

Я к своему удивлению смело рассказывала Матвею о своих чувствах и поступках, чувствуя, как ноша на моих плечах становится намного легче.

- Влад в курсе?

- Нет. Я очень хотела ему рассказать все и очень надеялась на его помощь. Но он занят своими отношениями с Машей. И, вряд ли, ему сейчас есть дело до меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Ошибаешься, - уверенно возразил Матвей, - он очень любит тебя, и думаю, поддержит тебя безоговорочно.

- Я на это очень надеюсь. Но пока решила повременить с этим. Расскажу немного позже. Сама.

- Я понял и пообещал, что буду молчать. Но лучше не тянуть. Да и твой отец может в любое время обо всем узнать. Я поражен, почему он до сих пор находится в неведении. В любую минуту все тайное может стать явным и было бы неплохо заручиться поддержкой брата к этому времени.

- Да. Я знаю. Я сделаю это, но не сейчас.

Первая волна эмоций после моего рассказа немного улеглась, и теперь мы смотрели друг другу в глаза. Я прижималась к Матвею, не произнося ни слова. Он тоже молчал. Но молчание не было тягостным. Мне было комфортно и легко. Я больше не чувствовала ни страха, ни угнетающей тяжести своей тайны. Может быть завтра я пожалею о том, что рискнула и выложила все Матвею, но сейчас все было так, как нужно.

- Останешься у меня? - спросил Матвей, сверля меня своим стальным взглядом.

А я не знала, что ответить.

После своих откровений я, конечно, чувствовала, что мы стали немного ближе, но спать с Соколовым по его требованию, я по-прежнему не собиралась. А он явно предлагал мне не в глаза друг другу смотреть и не за ручки держаться.

Пока я размышляла над его вопросом, губы Матвея медленно растянулись в понимающей улыбке:

- Я помню, что ты меня отшила, госпожа будущий доктор. И приставать не буду. Обещаю. Просто уже поздно и алкоголь в крови - это неоспоримый повод остаться. Правда не бесплатный.

Я заинтересованно вздернула бровь.

- За койкоместо придется помочь мне убрать остатки ужина и помыть посуду.

- Я бы помогла бы и просто так. Не за койкоместо.

Самая обычная фраза, но Соколов оторвал свой взгляд от моих глаз и опустил его до уровня моих губ. Все сказанное сразу же приобрело оттенок двусмысленности.

- Тогда, пойдем, - в голосе Соколова проскользнули сиплые нотки.

Он потянул меня к кухонной зоне, и сразу же отпустил, отвернувшись от меня. Матвей снова включил музыку, и аура неловкости быстро рассеялась. Он принялся убирать остатки нашего ужина, а мне ничего не оставалось, как помочь ему.

После быстро проведенной уборки Матвей, поблагодарив меня за помощь, сбежал в душ, а я присела на диван в ожидании.

Сегодняшний день был слишком тяжелым. Начиная от внезапной встречи с Матвеем в универе, продолжая умопомрачительным сексом с ним же и заканчивая душевыворачивающим рассказом ему же. Да еще это предложение. Вроде безобидное. А вроде слишком откровенное. У меня так никогда не было. Даже в течении года отношений с Огородниковым я никогда не оставалась у него ночевать. И, сейчас несмотря на усталость и пережитый стресс, я не собиралась менять свои привычки. Каким бы заманчивым не было предложение Соколова, и как бы не хотелось ответить ему согласием, лучше всего для меня было сейчас уехать домой, где я могла бы устроить себе самоанализ, разложить все по полочкам и сделать соответствующие выводы.

Именно на этой мысли моя голова плавно коснулась подушки, и пообещав себе полежать только две минуты, я благополучно погрузилась в сон. Спокойный, крепкий, без сновидений, но настолько теплый и уютный, что я даже ни разу не проснулась. Ни разу за всю ночь. И едва разлепила глаза, когда прозвучала незнакомая мелодия на телефоне. Будильник Матвея.

Разлепила, и как только Матвей перестал елозить по дивану, я снова вырубилась.

- Кать! Просыпайся, соня, - шепот Матвея врывался в мое сознание, заставляя покинуть сладкую негу. - Уже половина восьмого и мне нужно на работу...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- У меня выходные, - пробурчала я, недовольная тем, что Соколов мешает мне спать.

- Как же я хочу выходные рядом с тобой, - я, по-прежнему, слышала его голос, но не особо вникала в смысл сказанного. А вот его горячую ладонь на своем бедре чувствовала слишком ярко. И когда его рука потянула мои трусики вверх, заставляя их впиться в кожу, не смогла сдержать стон наслаждения. Вроде всего лишь ткань, а бедра судорожно сжимались в предвкушении удовольствия. И даже сонное состояние не снижало чувствительности. -Какая же ты сладкая, Катя Торопова. Ключи на тумбочке. Буду рад, если застану тебя вечером.