Элоиза, дочь короля (СИ) - Лин Айлин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваше Высочество! — её встречал священник в красного цвета сутане, — Его Святейшество ожидает вас.
Элизабет только кивнула, никак иначе не продемонстрировав своё недовольство. Она ожидала, что её встретят более пышно, а не вот так… одиноко. Кроме одного единственного епископа рядом с ней находились её личные гвардейцы в качестве охраны. Но всё равно гнетущее ощущение от пустоты этого места заставляло её сердце сжиматься в тревоге.
Коридоры церкви были пусты. Только один раз за всё время следования им встретился тощий священник в чёрной сутане и то он быстро шмыгнул за угол и растворился за поворотом.
— Прошу подождать, Ваше Высочество, — попросил епископ, но так, без подобострастия, — я оповещу Его Святейшество.
И принцессе Элизабет пришлось остаться за дверью. Скрипнув зубами от едва сдерживаемого раздражения, девушка сплела пальцы в замок, как всегда делала в минуты злости и принялась считать, чтобы успокоиться. Долго ждать Её Высочеству не пришлось, буквально через несколько секунд дверь отворилась снова и тот же священник, склонившись в поклоне, пригласил её войти.
Кивнув своим гвардейцам, принцесса шагнула в кабинет Папы Иннокентия Третьего.
Помещение было просторным, с высоким потолком и ярко горящим камином. Натоплено было так, что воздух сгустился, не давая возможности вдохнуть полной грудью. Маленькие окошки-бойницы прикрыты плотной тканью, вокруг царили полумрак и запахи сладковатых благовоний, навязчиво окутавших Элизабет тошнотворным облаком.
Но принцесса, сделав вид, что её это нисколько не беспокоит, с любопытством осмотрелась. Её пытливый взгляд задержался на развешанных на стенах в золотых рамах мрачных картинах с церковной тематикой, также она оценила богатое убранство кабинета Папы и дорогой пушистый заморский ковёр на полу. Стол главного лица в церковной иерархии был завален манускриптами и тяжёлыми рукописными фолиантами.
— Приветствую тебя, дочь моя, — с едва заметной насмешкой обратился к ней мужчина с сединой на висках, но выглядящий вполне моложаво, одетый в белую сутану, с золотистым стоячим воротничком, — присядь, — кивок на кресло напротив его стола.
Элизабет высокомерно кивнула и проследовала к обитому золотистым бархатом креслу. Устроившись на самом кончике, благочестиво сложила ладони на коленях и посмотрела прямо в бледно-зелёные глаза священника.
— Раньше прибыть, Ваше Святейшество, у меня не было возможности. Вы же понимаете, что многие дела требуют моего личного участия.
— Я всё понимаю, дитя моё, — продолжая ангельски улыбаться, проговорил Иннокентий Третий, — вина? Воды?
— Нет, благодарю, — отрицательно качнула головой девушка и сплела пальцы в замок, стараясь собраться с мыслями, — вы обещали помочь мне занять трон Англосаксии. Дать армию такой мощи, что все будут дрожать при одном только упоминании имени королевы Элизабет Первой.
— И я не солгал ни в одном предложении, — благожелательно кивнул Папа, — но Святой церкви нужно время. Не всё сразу, дочь моя.
Они оба помолчали, сверля друг друга пристальными взглядами. Иннокентий в этот момент подумал, что если бы не возможная внутриусобная война, когда люди привыкли к королевской власти, то, как только будет готова его армия, смёл бы всех этих аристократов с лица земли. И не стал бы терпеть наглость какой-то девчонки, возомнившей себя будущей королевой и повелительницей мира. Но придётся потерпеть. Пусть эта кукла играет в свои детские игры, лишь бы не мешала, а потом, когда она сядет на трон, выдать замуж за нужного им человека, дождаться наследника, и убрать её в самый дальний монастырь, где девчонка скончается от какой-нибудь страшной хвори. Опекуном короля станет он лично, и ему ничто не помешает завладеть всей страной, а после и всем миром.
— Прошу, следуй за мной, — помолчав, добавил, — Ваше Высочество.
Элизабет тут же встала и замерла в ожидании пока Иннокентий Третий поднимется со своего кресла. И уже было шагнула в сторону входной двери, как её окликнули:
— Дочь моя, мы пойдём другим путём, — Папа подошёл к противоположной от камина стене, сдвинул вниз висевший на ней бронзовый подсвечник, и тут же с лёгким щелчком часть стены отъехала в сторону, открывая тайный проход.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Не став ждать, пока принцесса к нему подойдёт, он шагнул в зияющий чёрный провал. Элизабет колебалась всего секунду, бросила взгляд на входную дверь, за которой оставила своих гвардейцев, подумала секунду и решилась. Иннокентия она догнала, когда тот уже спустился по лестнице на один пролёт.
Тот посмотрел на неё насмешливо и сказал:
— Нам стоит доверять друг другу, иначе не стоило и начинать.
Элизабет тут же ответила:
— Я вам полностью доверяю, Ваше Святейшество! Я оправила платье, вот и задержалась, — и глазом не моргнув, солгала она.
Иннокентий просто кивнул и, освещая себе путь факелом продолжил спуск вниз.
— Мы идём в подземные этажи церкви, — приступил он к неспешному рассказу, — это святая святых инквизиции. Пару лет назад на одного из нас снизошло божественное откровение.
Сказав это, Иннокентий Третий смолк, видать вспоминая о произошедшем.
— Ваше Святейшество, — окликнула его Элизабет, зябко поведя хрупкими плечами: от стен веяло ледяным холодом, и она ощущала себя всё более неуютно, в глубине души сожалея о том, что не взяла с собой охрану.
— Ах, прости, дитя моё, задумался, — Иннокентий сделал вид, что смутился, — так вот. Озарение заключалось вот в чём: если колдуны и ведьмы — зло, то можно ли их обратить в истинную веру? И чтобы подобное можно было сотворить ему была дарована очень необычная способность… Ты сейчас увидишь результат работы отца Валентия.
Последнее предложение Папа договорил, уже подходя к плотно прикрытой, внушительных размеров двери.
— Отворись, Именем Господа! — громко и чётко проговорил он.
Секунда и дверь совершенно бесшумно открылась.
— Не отставай, — предупредил принцессу священник и шагнул в ярко освещённый множеством горящих на стенах факелов, коридор.
Элизабет чувствовала что-то странное. Ей совершенно не нравилось то место, куда её привели. Интуиция подсказывала, что здесь творятся страшные дела.
Пройдя короткий коридор они шагнули в огромную рукотворную пещеру, всё пространство которой было заставлено железными грубо сделанными клетками, они висели даже на потолке, подвешенные на тяжёлые цепи.
В каждой клети на холодном полу неподвижно сидели люди, и пустым взглядом смотрели прямо перед собой. Мужчины и женщины все приблизительно одного возраста от восемнадцати — до двадцати-двадцати пяти лет.
— Это колдуны и колдуньи, — пояснил Иннокентий Третий, — их души сейчас проходят очищение. Нужно несколько недель и их сознание будет полностью свободно от знаний и приобретённого опыта. Они будут уметь только ходить, есть, испражняться. Святые отцы будут учить их, как детей малых всему с самого начала. И колдунство их будет обращено только во славу Святой Церкви, — подумав, нехотя добавил, — и на твоё благо, дочь моя.
Элизабет пугали пустые глаза, казалось бы окаменевших магов. Но азарт и жажда власти перебивали всяческую осторожность, вскипая в крови алчным огнём: если здесь находится то, что поможет ей взойти на трон, то методы, которыми это достигается, волнуют её в меньшей степени.
— Почему они все одного возраста? — заинтересованно спросила она, подходя к ближайшей клетке и с интересом рассматривая симпатичную девушку, облачённую в дешёвое, тонкое холщовое платье.
— Мы проводили опыты, — решил поделиться Папа, — если брать свеже-инициированных колдунов, то их тела оказываются недостаточно окрепшими, и не способными выдержать воздействие отца Валентия, умирают тут же. Если старше, то теряют часть своей колдунской силы. А вот в таком возрасте, — кивок на магов, — они оказались самыми устойчивыми и ещё способными наращивать свои силы. Эти колдуны и ведьмы станут идеальными воинами, Элизабет, — он повернул принцессу к себе лицом, и вгляделся в светло-голубые глаза девушки, — ты только представь: управляемая армия одарённых, способных одним движением руки сжигать дома неугодных нам, вымораживать посевы врагов наших, убивать одним взглядом любого, кто встанет на нашем пути.