Гремучий коктейль 4 - Харитон Байконурович Мамбурин

вида гоблинской цивилизации, а думал, лишь следя за тем, куда наступаю. Отвесить пинка мимопробегающей гоблинской детишке здесь было более чем в порядке вещей, так как бегало этой детворы просто неприличное количество, которое орало, верещало, смеялось… в общем, составляло бардак, надежно подавивший сейчас сенсорное восприятие моего товарища. Опасность пнуть или как-то задеть мелкую гоблинятину, тем не менее, была вовсе не в том, что тебя призовут к ответу взрослые, а в том, что шкет может переключиться со своих важных дел на тебя, собрав при этом вскоре своими визгами и криками еще целую орду такой же полуголой зеленой мелочи, которая тебя будет тебя насиловать вопросами, криками и просьбами до тех пор, пока самонабирающаяся критическая масса юной гоблинятины не детонирует, начав массовую драку.

Плавали, знаем.

А сам город? Напоминает… да нет, к черту, у меня даже спустя неделю почти свободных экскурсий аналогий не нашлось. Местные гоблины — это чуть-чуть дизельпанка, много-много суеты и труда ручной выделки, десятки тесных узких многоэтажек с низкими потолками, и контролируемый хаос среди местного населения. Невысокие зеленокожие коротышки с длинными цепкими конечностями не видели ничего дурного в том, чтобы перемещаться по зданиям вертикально, когда им было нужно, так что нижняя челюсть Константина всю дорогу отвисала, пока он глазел на местную суету. Ну еще бы, всё было украшено узорами и надписями. Всё — то есть всё! Подоконники, наличники, одежда, заборы, прилавки! Даже мусорные ведра!

Итак, о чем это я? Войны. Цивилизация Гарамона не была однородной, воюя постоянно, всю свою многотысячелетнюю историю. Нации создавались, процветали, вырезались, на их обломках росли другие… процесс войны шёл постоянно. Более половины этой пышущей жизнью планеты занимали племена гоблинов, совершенно ничем не отличающихся от привычных нам «ранних» стереотипов, то есть с копьями и голыми жопами. И даже несмотря на то, что цивилизованные их сородичи постоянно воевали с дикарями, у цивилизованных всё равно находилось время и поводы, чтобы как следует пободаться и со своими, развитыми товарищами, по планете.

А самое главное…

Вздохнув, я остановился, чтобы снять с Константина совсем уж мелкую голожопую зеленую кроху, которая пыталась влезть в карман к товарищу. Ребенок злобно заворчал и попытался меня укусить, но я уже довольно ловко закинул мелюзгу на спину другого мимопробегающего пацана, бывшего куда крупнее размерами. Детишка, инстинктивно вцепившись в загривок ничего не успевшему понять родичу, тут же скрылась с ним в дали.

— Это сумасшедший дом какой-то… — выдохнул Азов. Глаза у блондина были ошалевшие.

— Представь, как тут Пиате понравится, — хмыкнул я, — Идём.

Зеленокожие как раса не были агрессивными. Уже. Изначально — да, именно агрессивность вывела эту расу на первое место в мире. Всеядные, энергичные, приспосабливающиеся буквально ко всему, крайне плодовитые, гоблины тысячи лет назад стали доминирующим видом на планете. И чуть было себя не угробили постоянными склоками, каннибализмом и неразборчивостью. Затем еще раз, и еще…

Черт, любой антрополог и социолог бы душу продали за историю этого мира.

— Кейн, какого лешего мы, вроде бы пленники, идём по городу без сопровождения⁈ — наконец, прорвало юного блондина, — Ты с ними сговорился, что ли⁇

— Нет, в кости выиграл, — честно признался я, — Прямо по краю прошёл. Выпало б на пару очков меньше — сейчас бы не с тобой тут гулял, а будил бы Матвея. Такое себе удовольствие, скажу я тебе.

— Проклятый приспособленец…

— Кстати, да, — посерьезнев, я остановил товарища, — После того, как соберемся вместе, Пиата от тебя не отходит ни на шаг, понял? Никаких прогулок, никаких разведок, ничего.

— Кейн? — сузил глаза блондин.

— Посмотри на количество детей вокруг, — прошептал я блондину на ухо, — Гоблины их делать обожают. А твоя горничная подходит им по размеру. Им все подходят.

— Эй! Не стойте на дороге! — замахала на нас зелеными ручками полненькая гоблинша лет тридцати, тащащая кроме рюкзака полную миску ярких крупных ягод, которую она ради такого дела поставила на мостовую, — Отойдите! Не мешайте! Эй, засранцы, это мои ягоды!!

…и она тут же отвлеклась, пытаясь спасти миску от набежавших детей.

— А их сам… женщины куда симпатичнее мужчин, — выдавил Константин, глядя на воюющую с детворой зеленокожую женщину.

— Повторюсь — детей делать они любят, — хмыкнул я, — Поэтому, если не хочешь внезапно познать нечто новое, держись подальше от их женщин. Особенно если они собрались в группу, которая может тебя скрутить и утащить!

— Ты шутишь, — позеленел Азов, тут же ловя на себе заинтересованный взгляд неспешно разогнувшейся гоблинши. Вполне миловидной, с носом-кнопкой, чуть задранным вверх, с яркими желтыми глазами, куда большими, чем у представителей мужского пола… и с внушительным таким декольте.

— Шутит, он, шутит, — тут же закивала гоблинша, роняя пустой тазик и пытаясь вцепиться в руку одиннадцатому сыну Истинного графа, — Идём ко мне в гости! Я тебе такой локтанн заварю, красавчик! С картаффами!

Так и живем. Недавно я хромал в доспехе по болотам, проклинал комаров и жуткую влажность, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь потеющее изнутри бронестекло, а теперь бегу по залитым солнцем улицам гоблинского города в другом мире, неся на руках скукожившегося от ужаса друга, преследуемый раздраконенной зеленокожей милфой, от которой этот свежеоклемавшийся наивный дурачина попытался отбояриться вежливыми словами!

— Да ты её, практически, замуж позвал, дебил! — прорычал я, прижимаясь спиной к захлопнутой перед носом страстной женщины дверью местной мэрии, — За языком следи!!

— Но я же просто…

— Молчи твой рот, Азов! Паранджу натяну! Хиджаб! Будешь ходить за мной в нем молча!

— Кейн!

— Всё, молчи. Мы уже пришли. Готовься увидеть разбуженного зимой медведя.

Вырубить обычных людей было дело одним, а вот отключить и удержать Парадина, как мне объяснили гоблины — совершенно другим, сложным и малоприятным. Нашего регенератора сначала залили наркотической смолой, блокирующей магию, с головой, а потом, после перехода в Гарамон, аккуратно калечили, вынуждая тратить магию на самоизлечение. Лишившись запасов маны в насквозь бедной на волшебство среде этого мира, Матвей вместо блаженной комы, в которой провели время остальные, всё это время находился в голодном кошмаре.

— Кейн… гад… — то ли простонал, то ли проворчал закованный в цепи бородатый гигант, бессильно лежащий на лавке в камере с удивительно толстыми стальными прутьями.

Мимоходом подивившись, кого тут ранее держали гоблины (и почему вообще камера есть в подвале их мэрии), я присел