Дневник белогвардейца - Алексей Будберг

Тут он заявил, что смещает с должности генерала Болдырева и назначает его начальником дивизии, а поэтому просит посоветовать, кого назначить командующим армией, а также и Главнокомандующим фронтом на место удаленного от командования генерала Черемисова.

Бывшие на совещании комиссары стали выдвигать мою кандидатуру, и Крыленко поручил корпусному комиссару Антонову спросить меня согласен ли я на такое назначение. Я ответил, что при современном положении не желаю командовать ни одним солдатом, а не то, что армией или фронтом.

По-видимому, наша армия единственная, куда новоявленный Главковерх мог проехать беспрепятственно; нам очень напортило сиденье на прямом сообщении Двинск - Петроград при исключительном удобстве распространения по тылам и резервах всякой нечисти и пропаганды; даже 12-я, худшая по составу и заболевшая большевизмом ранее, армия в конце концов обольшевизилась не так скоро, как мы.

14, 15, 16 Ноября.

Довольно тяжелый переезд в Петроград; пришлось пройти все эвакуационные мытарства. В Петрограде спокойно; улицы переполнены толстомордыми и отлично одетыми углубителями революции. Немедленно по приезде домой стали собираться ехать на юг в Новороссийск; говорят, что на казачьих землях большевизм не может получить широкого развития.

17 Ноября.

Большевики все более и более раскрывают свои карты; эпоха правления наступает, кажется, самая крутая, так что и Держиморда позавидует, но по всему видно, что большевистская дубинка идет впрок; российскому народу веселие не только в том, чтобы пити, а и в том, чтобы быть биту. Мирные переговоры направлены очевидно к сепаратному миру, но все это идет ступеньками; за то на союзников большевики определенно плюют.

18 Ноября.

Был в Главном Управлении Генерального Штаба; старшие чины сидят в постоянном, ожидании ареста, однако, работа идет по прежнему руслу. Узнал, что на заключение мира заставили ехать в качестве военных экспертов Полковников Генерального Штаба Шишкина и Станиславского. Вся задача Главного Управления сводится сейчас к тому, чтобы всеми мерами задержать разрушительную работу большевистских военных верхов и направить реформаторскую деятельность Смольного в хоть сколько-нибудь осмысленное и не вредное для России русло; делаются попытки получить право редакции декретов, касающихся армии, для того, чтобы облекать их в грамотную форму. Все надеются на то, что большевизм долго не продержится, и стараются сохранить старые учреждения и всю систему для будущего; я не разделяю здешнего оптимизма, ибо не вижу того, что отняло бы власть у комиссаров, заключающих мир, развязывающих от всех обязанностей и сулящих массам всякие приятности. Очень жаль всех старших чинов управления; положение их действительно каторжное и хуже нашего фронтового; конечно, для текущих дней они делают серьезную работу, но вся трагедия в том, что работа-то бесполезна, никакие мягкие эволюционные приемы с большевизмом не сладят; по всей же системе, принятой комиссарами, для меня ясно, что сейчас они выбирают тех, кто пойдет к ним служить, и налаживают свои аппараты военного управления; когда последние будут готовы, то они разобьют все старое и вышвырнут всех тех, кто не будет с ними.

19 Ноября.

Приехал с фронта мой денщик; по его рассказам состояние войны с немцами фактически прекратилось; братанье идет по всему фронту немцы ходят по окопам, забираются в наши тылы, но к себе наших товарищей не пускают; дезертирство увеличилось до невероятных размеров и роты тают.

Большевики продолжают показывать свои отточенные немцами коготки: аресты разгоны, реквизиции, воспрещения, угрозы сыплются из Смольного непрерывным потоком; массы пока рукоплещут, ибо их шкурки и животики все это пока еще не затрагивает, а отдается на чужой спине. Но одно можно сказать, что такого "тащить и не пущать" не было и при первоклассных Угрюм Бурчеевых.

20 Ноября.

Большевики закрыли все даже социалистические газеты; все молчат и покоряются, а с насильниками ничего не делается. Силой разогнали городскую думу и посмеялись над ее протестами.

Ставка арестована; туда отправился Верхопрап Крыленко с новым начальником штаба -Верховного Главнокомандующего товарищем Шнеуром (поручик, выгнанный судом офицеров из какого то гусарского полка); для пошло-опереточного Верхопрапа нашелся подходящий Наштапрап; умершую русскую армию ничто уже оскорбить не может.

Представителями "России" на заключение мира назначены "чисто кровавые" русские, товарищи Иоффе и Розенфельд-Каменев; есть ничтожное облегчение в том, что на исполнение этого позорного, гнусного и предательского акта пошли не русские люди.

Ходят слухи, что Корнилов под охраной 400 Текинцев спасся из Быхова и пробивается на юг. Легко вздохнулос при этом известии, так как судьба Быховских заключенных все время висела мрачным кошмаром; теперь, по крайней мере, есть надежда, что они пробьются на Дон или, если погибнуть, то честно, в бою, а не под лапами и муками красных палачей.

Похоже на то, что под впечатлением захвата общероссийской власти, Россия расколется на свои составные части: Украина уже объявила себя самостоятельной, Западная Сибирь тоже, какое то движение идет на Дону...

21 Ноября.

Сидим в полной неизвестности; газеты закрыты, и большевики сообщают только то, что им выгодно. Городская милиция, укомплектованная старыми солдатами, распущена, и город управляется красногвардейцами и матросами - встретили на Кронкверкском проспекте трех таких товарищей с мордами хоть сейчас в альбом Сахалинских типов Дорошевича.

Объявлено, что Ставка занята войсками Крыленки и что Духонин убит; вот же и "нам надоела кровь"!

22 Ноября.

Ввиду невозможности выбраться на юг без какого-нибудь официального документа, отправился на эвакуационный пункт и получил разрешение на отправку на Кавказ для лечения. Арестованы военный министр Маниковский и начальник генерального Штаба Марушевский и увезены в Смольный; за что арестованы - неизвестно. Крыленко в газетах изливает свое негодование по поводу убийства Духонина и пытается умыть руки. Конечно, физический убийца не товарищ Абрам, а те солдаты, которые разорвали на куски последнего Верховного Главнокомандующего Русской Армии и которые были натравлены на погибшего теми обвинениями, которые возвели на него Крыленко и Ко.

На фронте во исполнение декрета народных комиссаров о выборном начальстве идет выбор начальников; Петроград наполняется толпами низверженных командиров всех рангов; эти еще счастливые, ибо им разрешили уехать; куда хуже положение тех, которые силой оставлены на фронте и разжалованы на должности кашеваров, конюхов и т. п. и погружены в невероятнейшую атмосферу брани и насилий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});