Великий и Ужасный 4 - Евгений Адгурович Капба

снарядов, заточенных на пробитие магических щитов… Не знаешь, кто у нас специализируется на артефактных боеприпасах?

— Я-а-а-ать, давай уже скажем и потом будем смотреть друг на друга, как на дебилов, а? — Рикович расстраивался все сильнее и сильнее. — Раз, два, три!

— НАХИЧЕВАНЬ! — гаркнули мы разом.

Он смотрел на меня, я на него — мы переглядывались. Эсси тоже глядела на меня и хлопала глазами. Да, да, я сам охренел, когда все понял, но ей-то было куда хуже: понимать, что долго-долго воевал не в ту сторону — это прям тяжкое знание. Как говорил Соломон? «Во многой мудрости многие печали, и многие знания умножают скорбь!»

— Это — дело не моего уровня, — глаза менталиста были очень грустными. — И без видеозаписи все это будет шито белыми нитками. Понимаешь, тут ведь какой вариант…

— Кто-то из менталистов должен поехать потрошить Хана Нахичеваньского, — сказал я. — Даже звучит стремно, боюсь себе представить реализацию этого мероприятия.

— О, да! И притом — Нахичеваньские ведь действовали на территории эльфийского и гномского анклавов и юридик — и только, — кивнул Рикович. — Разве что удастся пришить им теракт на мосту, но что-то мне кажется, что мы наткнемся на очередное отделение Формации, и на этом следствие прекратится. Так откуда запись с перевертышем Курбским?

Эсси замахала руками, явно отрицая саму возможность раскрытия причастности клана Росомах к такому ужасному на ее взгляд зашквару: пиханию камер в сортиры. На мой же взгляд это вообще пустяки, дело житейское, я вон не так давно на Маяке под взглядами дронов двадцать четыре на семь проживал, и ничего! Хотя насчет сортира не уверен, там вроде никакой черный ворон надо мной не вился… В смысле — квадрокоптер. Вороны — это тут у них, в лесу.

В общем — опять эти хитромудрые эльфийские заморочки, устал я уже от них! Я так и сказал:

— Откуда, говоришь? Из лесу, вестимо. Сорока на хвосте принесла флешку с файликом. Тут у моих лесных друзей такой серпентарий, что просто ужас, ты не представляешь! Все всех любят настолько сильно, что моя родная Хтонь кажется детской песочницей. Давай уже как-то это все разруливать, я домой хочу. Тебе видео прямо на этот контакт кидать?

— А? Что? Нет, ты дебил?! — вытаращил глаза Рикович. — А, чего это я… Определились ведь. Оба — дебилы. Я тебе сейчас служебный скину. Гос-с-споди, Бабай, я вот с одной стороны вроде рад, что ты жив и здоров, и что просвет на Байкале появился какой-то среди всей это вакханалии, но с другой стороны… С другой стороны, я теперь прекрасно понимаю ваш этот девиз.

— Победа или смерть? — я волей-неволей оскалился и рявкнул, отсалютовав кулаком: — Лок-тар огар! Или передохнем, или станем самыми крутыми детсадовцами в отдельно взятой песочнице. Давай, ты делай свое дело, а я — свое. Мне еще с Воронцовым общаться, вдруг он сможет с Ермоловыми меня связать… Перемирие какое-то надо, что ли?..

— Перемирие? Баба-а-ай, гонишь ведь! Или не гонишь? Слушай, если у тебя получится — я тебя расцелую! — и тут же скривил морду рыжий, вспомнив, с кем разговаривает. — Образно выражаясь, конечно. Фигурально.

— Есть тут, кому меня целовать и фигурально и буквально. Обойдусь без твоей рыжей физии! Погнали дальше работать, ага? От нас зависит судьба ми-и-и-ира! — взвыл я.

— Ой, иди в жопу! — Рикович нажал на отбой.

Эсси склонила голову, с любопытством глядя на меня:

— Ты точно черный урук? Может, ты кто-то вроде легендарного Олорина Митрандира? Он тоже был мастером решать вопросы чужими руками и плести интриги мирового масштаба, не вынимая трубки с табаком изо рта. По крайней мере, об этом говорят наши легенды…

— Я некурящий. И Олорин этот ваш носил хламиду. А мне хламиды нельзя носить, это безнравственно и лечится долго, антибиотиками, — я опрокинулся на диван и заложил руки за голову, разглядывая увитый плющом потолок. — Фу, как мне не хочется звонить Воронцову. Я ему должен, как земля колхозу!

— Хламида, колхоз… Бабай, ты сильно нервничаешь? — она подсела поближе и запустила свои пальчики мне в космы. — Когда из тебя все это летит, я точно знаю — на душе одного страшного урука тяжко. Нет, оно понятно — столько всего за эти дни… Нервничаешь же?

Я жмурился и урчал, и башкой терся о ее коленку, как большой кот. По крайней мере, пять минут перерыва я заслужил! Эсси на секунду тоже зажмурилась, а потом открыла глаза — они горели:

— А Воронцов хочет Холоднинское месторождение в концессию? Соболя согласятся, им деньги теперь нужны даже больше, чем раньше! Там, конечно, работы непочатый край, но руды богатые, и цену теперь никто ломить не будет. Ты можешь такой заход сделать: вы меня сведите с Ермоловыми, а я вас сведу с Соболями, м?

— Какая маленькая хитрая девочка! — восхитился я. — А ты Соболям, выходит, еще и одолжение делаешь, да?

— О, да! — Эсси с довольным видом кивнула. — Между прочим, для того, кто исполняет обязанности главы клана всего десять часов — неплохой результат!

— Так ты еще и глава клана? — я моментально сел на диване и подобрался. — Нихрена себе! А как так вышло?

— Уф… Ну, вообще-то я — и.о., как говорят люди. Пока папа или Брегалад в себя не придут. Но… Наши старейшины — они… В общем — они скорее готовы вечно держать их в настадренах в бессознательном состоянии, чем позволят пригласить стороннего специалиста, чтобы подлечить наших раненых! Ненавижу это старичье! — внезапно выражение лица Эсси стало злым и хищным, как у настоящей росомахи. — Сами не могут ничего, только завывают про традиции и твердят, мол «Лес не примет!» Это мои отец и брат! Оба — с одинаковой хворью! У нас тут своих предателей полный двор, а они продолжают разводить ксенофобию и трепаться про жутких чужаков!

А у меня в голове шевелилась совсем другая мысль:

— Пока ты вот эта вот и.о. — ты ведь не можешь покинуть Ород-Рав, да?

— Да, Бабай, — вздохнула она. — Не могу.

— Чтоб меня! Слушай, давай прямо сейчас встанем — и пойдем к твоему Брегаладу и отцу, не знаю, как его по имени-отчеству…

— Элрохир Кедеэрнович, — невесело усмехнулась она.

— К Элрохиру Кедеэрновичу, значит! Я, блин, Коленьку Воронцова от Черной Немочи вылечил! Что, не справлюсь, что ли? — я вправду был готов идти и всё делать.

Но маленькая красивенькая девочка была очень, очень умной, и потому сказала:

— Кажется, со мной во главе клана — пусть и формально — будет гораздо легче решать вопросы, чем имея дело с моими повернутыми на