Четвертый путь к сознанию - Георгий Иванович Гурджиев

Как ни странно вам это покажется, но я обвиняю в том вреде, который причинила человечеству литература, не что иное, как современную грамматику. Ее я считаю одним из самых страшных орудий «заговора» современной цивилизации, направленного против общества.

Современная грамматика большинства языков построена искусственно, в то время как прежде грамматика формировалась самой жизнью в зависимости от уровня развития данного народа, климатических условий, преобладающих способов добывания пищи.

Современная же грамматика мешает писателю точно выразить свои мысли, таким образом читатель, особенно иностранный, лишается последней возможности уловить смысл сказанного.

Чтобы пояснить свою мысль, приведу в качестве примера один эпизод, свидетелем которого мне довелось быть.

Как вы знаете, у меня есть только один близкий родственник, это мой племянник по линии отца, который несколько лет тому назад унаследовал нефтяное месторождение, расположенное недалеко от Баку, и был вынужден поселиться там.

Так как мой племянник не мог покидать Баку из-за необходимости контролировать свой бизнес, я иногда навещал его.

Район, где располагалось это месторождение, теперь принадлежит России, стране, обладающей богатой современной литературой.

В городе Баку и его окрестностях жили люди разных национальностей, которые в своих семьях говорили на родном языке, а в межнациональном общении вынуждены были использовать русский язык.

Во время моих приездов в Баку я общался с представителями разных народов, и поэтому решил выучить русский язык.

К тому времени я уже владел многими иностранными языками, и эта задача не казалась мне особенно сложной. Через некоторое время я смог говорить на русском довольно бегло, но, конечно, подобно местным жителям, с сильным акцентом.

Как человек, получивший филологическое образование, хочу отметить, что, даже отлично владея иностранным языком, невозможно думать на нем, если продолжать говорить и думать на своем родном.

И, следовательно, заговорив на русском языке, я все же продолжал думать на персидском, постоянно подыскивая своим «персидским» мыслям эквиваленты в русском языке.

При переводе определенной мысли с персидского языка на русский иногда возникали почти необъяснимые трудности, и я стал задумываться над тем, почему иногда так трудно передать совсем простую мысль словами чужой речи.

Заинтересовавшись этой проблемой и имея массу свободного времени, я начал изучать грамматику русского языка и некоторых других современных языков и вскоре понял, что трудности при переводе мысли с одного языка на другой заключаются в искусственных грамматических правилах построения речи. Так у меня сформировалось твердое убеждение в том, что правила грамматики многих языков составлялись людьми, стоящими на более высокой ступени интеллектуального развития, чем основная масса населения.

В качестве подтверждения этой мысли укажу на затруднение, которое возникло у меня на начальных этапах изучения русского языка и которое заставило меня более детально изучить этот вопрос.

Однажды, когда я, как обычно, занимаясь изучением русского языка, пытался сформулировать на нем свои мысли, родившиеся в моем сознании на родном персидском языке, я захотел использовать выражение, которое мы, персы, часто употребляем в разговорной речи – «myan-diaram», которое на французском языке означает «je dis», а на английский переводится фразой «I say». Пытаясь подобрать соответствующее выражение в русском языке, я долго напрягал свою память, но, несмотря на свое достаточно хорошее владение языком, не нашел необходимого эквивалента. Ни одно из выражений, употребляемых как среди простого народа, так и в среде интеллектуальной элиты, не подходило.

Потерпев фиаско, я сперва предположил, что не обладаю достаточным запасом русских слов и выражений, и обратился к своим многочисленным словарям, а также проконсультировался у тех людей, которые считались признанными авторитетами в этой области. Однако оказалось, что в современном русском языке не существует выражения, эквивалентного персидскому «myan-diaram», вместо него употребляется выражение «я говорю», которое соответствует в персидском языке «myan-soil-yaran», во французском «Je parle» и в английском «I speak».

Так как другие представители персидского народа имеют общую со мной систему восприятия образов, могут ли они принять такую неравноценную замену без внутреннего сопротивления? Конечно, нет. Ведь «soil-yaran» и «diaram» или «speak» и «say» – это глаголы, обозначающие различные действия.

Вот один из тысячи возможных примеров, иллюстрирующих трудности, которые возникают при переводе мысли на язык иных культур, находящихся по общему признанию в периоде расцвета.

Вследствие отсутствия эквивалентов слов и выражений, наблюдаемого в современных литературных языках, представители тех цивилизаций, в которых слова имеют только буквальный смысл, слыша или читая слова и выражения, употребляемые в переносном смысле, воспримут мысль автора в искаженном виде.

При этом слова и выражения, обозначающие широкий круг понятий, относящихся к жизни и деятельности простых людей, имеют точные эквиваленты в большинстве языков.

Пример отсутствия в русском языке выражения, точно соответствующего персидскому варианту, который я привел выше, служит подтверждением моего вывода, на первый взгляд поверхностного, что любой самый искусный перевод с одного языка на другой является всего лишь эрзацем – неким искусственным подобием оригинала.

Должен сказать, что, начав изучать грамматику русского языка, а также и других современных языков, с целью установить причину отсутствия эквивалентных выражений, я решил, что одних только филологических знаний для этого недостаточно, и стал знакомиться с историей происхождения и развития русского языка.

И мои изыскания подтвердили, что прежде этот язык содержал слова, соответствующие конкретным понятиям из области практической деятельности. Но с течением времени, достигнув определенной ступени развития, он стал объектом экспериментов бесчисленных псевдолитературных выскочек, так что смысл многих слов и выражений оказался искаженным, или они были даже совсем выведены из употребления только потому, что они не соответствовали требованиям, предъявляемым к «культурной» речи. Среди них оказалось и слово, которое я долго не мог отыскать, соответствующее персидскому понятию «diaram» и в те времена звучавшее так: «сказываю».

Интересно отметить, что это слово сохранилось и до настоящего времени, но употребляется в прежнем, буквальном значении только людьми, хотя и являющимися представителями русской нации, но живущими в районах, удаленных от культурных центров страны и, таким образом, изолированных от влияния современной цивилизации.

Искусственно созданные языковые конструкции, которые молодое поколение вынуждено усваивать, являются, по моему мнению, одной из основных причин того, что среди современных европейских народов развивается и нормально функционирует только один из трех принципов, необходимых для формирования здорового сознания, а именно мышление. Но без определения и сознания собственных чувств и инстинктов, что очевидно для каждого здравомыслящего человека, не может быть сформирована полноценная личность.

Подводя итог всему ранее сказанному о современной литературе, точнее всего могу описать ее словами: «Она не имеет души».

Современная цивилизация убила душу литературы, как и всего того, к чему она прикоснулась.

Я имею более чем достаточно оснований для такой