Полшага до мечты - Ирина Лазарева

– Так ведь недаром в летном училище штаны протирал. Вроде маленький самолет, а вмещает огромное количество оборудования. Мгновенно сориентироваться в непомерном потоке данных подчас трудно даже самому высококлассному летчику. Для этого в кабине есть помощник – бортовая система речевой индикации, она женским голосом предупреждает об опасном режиме полета или угрозе со стороны противника. Мы называем ее «Рита».

– Вот видишь, куда вам без женщин!

– Кто же спорит?

– Когда у тебя вылет?

– Завтра полетим в зону крутить пилотаж в паре с комполка.

– Я не увижу отсюда?

– Нет, но можешь послушать радиообмен на КДП, попрошу Нагатина, он не откажет.

– Расшифруйте, пожалуйста.

– Командно-диспетчерский пункт управления полетами, по-нашему просто «вышка».

– Благодарю, вы очень любезны. Еще – поцелуй, если вас не затруднит.

– Иртеньев, не пали силушку на форсажике, стремянка рухнет! – принялись зубоскалить снизу техники.

Во дворе между домами детвора скатывалась со снежной горки на санках; ребята постарше носились на коньках в хоккейной коробке возле плаца.

Сережа катался в паре с Дашей. Оба уверенно держались на льду, гонялись друг за другом, сходились и кружили в обнимку. Аня с Матвеем остановились у металлической сетки, чтобы понаблюдать за ними.

– Сережа, где Темка?! – окликнула Аня.

Он тотчас заскользил в их сторону:

– Я отвел его домой. Холодно, побоялся, что замерзнет. И то сказать, малыш два часа с ребятней кувыркался. Довольный донельзя. Сейчас уж, верно, спит. Тетя Зина взялась его накормить и спать уложить.

– Ты сам-то не замерз? У тебя щеки малиновые, – заметил Матвей.

– Есть маленько. А вы куда? Домой? Тогда я с вами. Даш, пошли к нам. Дубняк, надо отогреться, и жрать охота.

Аня сама порядочно замерзла, хотя была в норковой шубе и такой же шапке. Матвей оделся в летную куртку, на голове – цигейковая ушанка с кокардой.

У Ани в кармане зазвонил телефон.

– Это мама, – сообщила она Матвею. – Да… да, мамуль… у нас все отлично… Станция?.. Матвей, есть станция электрички поблизости?

– Конечно, да здесь почти рядом с КПП.

– Мам, что, хочешь приехать?.. Не знаю… Я поговорю с папой… Мам, ну ты же понимаешь, нельзя так с бухты-барахты… Хорошо, я тебе скоро перезвоню. Бедная мама, – вздохнула Аня. – Ее не отпускает прошлое. Хочет повидаться с папой… А ты почему никогда не рассказываешь о своей маме?

У Матвея на скулах заиграли желваки.

– Не знаю. Я с самого начала загнал все мысли о ней глубоко вовнутрь – так было легче. Сережу пришлось буквально выхаживать. Он был очень привязан к матери, мальчонка просто потерялся после ее смерти. – Он стянул с головы шапку, провел ею по лицу и снова надел. – Даже сейчас больно вспоминать…

Сережа подбежал к Матвею. Ботинки с коньками висели у него через плечо на шнурках.

– Пойдешь после обеда в хоккей играть?

– Пойду, только ребят надо собрать.

– Не вопрос. Стоит свистнуть, ваши истребители сбегутся. Только, чур, я в команде с тобой.

– Заметано. А ну, стой! Куртку застегни… вот так. Где перчатки? Серега, я тебе шею намылю!

Глава 11

Аня стояла рядом с Нагатиным на вышке КДП и слушала короткие фразы радиообмена.

– Я двадцать пятый, разрешите взлет парой.

– Двадцать пятый, взлет парой разрешаю.

– Форсаж…

– Форсаж включен…

– Отпускаем…

Полковник Горовой и капитан Иртеньев взлетели парой и ушли в зону на сложный пилотаж.

Аня видела, как истребители оторвались от полосы после стремительного разбега, пошли в набор высоты и вскоре полностью растворились в небе…

Длинные паузы. Односложные реплики, запросы…

– Двадцать пятый, доложите место…

Подполковник Богданов пришел вместе с Аней. Разница в возрасте и звании не мешала ему испытывать глубокую дружескую привязанность к Матвею и вследствие этого опекать даму его сердца.

– Двадцать пятый, ваша высота?

В эфире шипение и спокойные голоса летчиков. Короткие штатные доклады.

– Что они говорят, я не все могу разобрать? – спросила Аня.

– Стандартный язык радиообмена, но вам, естественно, понять сложно. Прокомментирую по ходу тренировки.

– Двадцать пятый, парой прошу набор в четвертую, – голос Горового.

– Двадцать пятый, парой набор в четвертую разрешаю.

– Будут работать в четвертой зоне, – пояснил Богданов.

– Двадцать пятый, парой зону заняли.

Аня слушала, как переговариваются летчики. Команды подавал полковник; Матвей в основном подтверждал готовность.

– Приготовиться к виражу влево. На месте?

– На месте, готов.

– Вираж влево. Начали… Вираж вправо…

Ане казалось, что она слышит тяжелое дыхание летчиков.

– Горка… Приготовиться к пикированию.

– Готов, на месте.

Богданов подтвердил, что пилоты в данный момент испытывают большие перегрузки.

– Горка 45… боевой на курс 230… как понял?

– Есть боевой на курс 230…

– Вы тоже занимаетесь борьбой? – спросила Аня.

– …Бочку начали… р-раз!.. Будет вираж влево…

– А кто им позволит? – вмешался Нагатин. – Это только земноводным пристало клешнями размахивать, а летчик схлопочет пару раз по кочану и уже не пилот. Травму может заработать, да мало ли что. Физкультура, гири, гантели. Самое большее – волейбол. А кто вздумает фордыбачиться и непорядки нарушать, тому мозги живо вправлю, без всяких единоборств.

– …Боевой вправо… Перестроиться вправо.

– Понял.

– Выполняем полупетлю вправо по команде. Готов?

– Так точно, готов.

– Полупетля вправо. Начали… Р-раз!.. Приготовиться к перевороту. На месте?

– Стою на месте.

– Переворот влево… Начали!.. Обороты девяносто… Петля… еще петля…

– Сколько лет полковнику? – спросила Аня.

– Сорок два. Опытнейший пилот, военный летчик-снайпер – это высшая классная квалификация.

– Сколько еще будет летать?

– Если повезет – до сорока пяти протянет.

– …Горка… Разворот… Р-раз!.. Крен вправо…

Нагатин неожиданно взъярился на кого-то:

– Тридцать шестой, какого рожна на полосе корячишься?! Раздолбай! Рули на стоянку! Да не топчись ты, вражина, у меня шестнадцатый светофора ждет, освобождай рулежку!

– А что потом? – выспрашивала Аня. – Сорок пять – совсем молодой мужчина останется не у дел?

– …Тормоза… р-раз!.. Переход на второй…

– Можно толкнуться в гражданскую авиацию.

– В ГА, наверно, намного легче.

– …Заход… Разворот влево…

– Не скажите. У командира воздушного судна свои трудности. В истребителе мы в ответе только за себя, ну, может, за ученика, если в спарке, а КВС отвечает за сотни жизней. Опять же работа с экипажем, к чему мы, одиночки, не приучены. Не буду строить из себя психолога, пока пытаюсь теоретически влезть в шкуру КВС, да еще беседовал кое с кем из гражданских летунов. У них большая нервная нагрузка. Говорят, человек ко всему привыкает, но для пилота лайнера привычная успокоительная обстановка в полете таит в себе опасность. Нельзя расслабляться и отвлекаться, по этой причине в истории воздухоплавания случалось немало катастроф.