Коло Жизни. Бесперечь. Том второй - Елена Асеева

– Я не обманываю, – прошептала огорченно девушка, и затрепетали ее полные губы, словно списанные с губ старшего Димурга.

– Нет… нет, я не сомневаюсь в твоих словах, – скоро отозвался Перший и ласково перстами правой руки огладил кожу на лбу и выпуклую спинку носика девочки. – Просто поражен… поражен твоим сказом. Понеже Крушец мог вселиться лишь в плоть плода, находящегося во чреве женщины, это прописано в каждой лучице. Абы такое вселение безопасно для ребенка, и не может ему никак навредить. – Бог на мгновение прервался, испрямил спину, и, устремив взгляд вперед, дополнил, – либо это его способности, либо так его тогда перекодировал Родитель… Тогда многое… многое становится понятным… и главное, почему мы его не нашли на Зекрой… И почему пропустили его вселение Керечун, Коловерш и Шликун в этот раз.

– Он был у Родителя тогда, когда вы его искали на Зекрой, – дыхнула Есинька.

И теперь сама перевела взор с нависающего над ней округлого подбородка Димурга на раскинувшуюся пошеничную пажить с кланяющимися колосками да колыхающимся дымчатым маревом наполняющим пространство меж ним и бледно-желтым небом. Даль… бесконечная даль иного, творящего материю бытия, будто впорхнула в глубины ее естества погудкой трембита… Трембита духового инструмента на каковом играли в Наволоцкой волости Дари горцы, извлекая из нее печальные и тоскливые звуки… Звуки, словно говорящие о конечности пути любого божеского создания, и не важно, человек ли это, аль мощный континент планеты. Мелодия родимого края, нежно качнула ее, повелевая своим движением прилечь и не в силах противостоять той отеческой воли Есислава опустилась на оземь. Положив подле ноги Першего свою голову, упершись макушкой в его бедро. Бог немедля принялся голубить перстами волосы Есиньки, передавая им обоим свою любовь и заботу.

– Отец, – погодя окликнула Господа юница, на малость придержав движение перст на ее лбу. – Хочу, чтобы ты мне кое-что пояснил… Что меня тревожит… Там намедни, в векошке, ты говорил, коды человека не имеют усовершенствований, и, достигая определенной ступени материального или морального развития, человек, общество начинает деградировать. Человек… Ты толковал обобщенно о человечестве… обобщенно об обществе, но ведь есть отдельные личности… Отдельные люди, которые восходят на более высокую духовную и нравственную ступень, еще при жизни и сами наполняют существование округ себя светом, теплом и знанием. Помню, в Лесных Полянах был старик, гусляр Бунко. Он не только прекрасно играл на гуслях, пел, но и сам придумывал сказания, мелодию. Бунко был незаурядным человеком, таким светлым, что когда я на него смотрела, мне казалось, за его головой кружит бело-желтое коловидное пятно… Пятно такое же наполненное знанием, и особым взглядом, сиянием, как и сам Бунко. Его музыка, сказания никогда не делили мир на добро и зло, свет и тьму. В них слышалась разумность бытия… И ты, Перший, с Небо были единым целым… У него был сказ… Сказ, который особенно меня поразил. И в том сказание пелось, что вы с Небо, не просто братья, а явились в этот мир, одновременно, будучи единым целым… А после, разделившись явили Миру ночь и день, тьму и свет, одначе, так и остались общим источником жизни. В том сказе было все так мудро, все понятно… Неужели и он, этот Бунко тоже лишь начальная искра… Искра и не более… Без души, сути, только плоть? – Еси на чуть-чуть смолкла, вспоминая белокожее лицо гусляра с убранными назад точно зализанными, и с тем присыпанными изморозью светло-русыми, долгими волосами. – Нет… Бунко это не плоть. В нем явно жило, что-то иное, не только искра движения. Он так отличался от людей, не только сиянием, виденным мне, но и поступками, и мыслями. Липоксай Ягы не раз бранил его за своевольство с которым он излагал предания дарицев… бранил…

Есиславушка замолчала, и, вздев руку, обхватила дотоль замерший на ее лбу указательный палец Димурга, да подтянув к своим губам, нежно к нему прильнула, чувствуя наполняющееся легкостью и благодатью собственное тело и дымчатой серостью мозг, судя по всему, желающий погрузиться в грезы.

– Отец, – окликнула девушка Бога, страшась уснуть и не услышать так волнующего ее ответа. – Почему ты молчишь? Хочу, чтобы ответил мне… хочу разобраться.

– Я итак, – едва слышимо долетел глас Першего до слуха девочки, вроде он говорил издалека. – Сказал тебе много лишнего, стараясь снять напряжение с Крушеца, и этим мог подвергнуть тебя и твой мозг перегрузке.

– Пожалуйста, – протянула Еси и многажды раз поцеловала подушечку пальца Господа, все еще удерживаемого рукой. – Пред тем как мы расстанемся… и кто знает, может навсегда, а может лишь надолго. Хочу ведать.

– Хорошо, – хоть и неохотно, однако достаточно участливо произнес старший Димург, и, склонившись к девочке, нежно облобызал ее висок и правый глаз. – Только не волнуйся. Нужно, чтобы ты была спокойна, иначе Родитель будет нас держать с тобой тут весьма долго. И хотя время тут, течет столь медленно, что его не замечаешь, там за стенами Березани оно движется. Пусть и не столь скоро, но все же движется… Теперь по поводу таких людей как Бунко. Бунко, был прав… Мы с Небо явились в Мир?.. Пусть Мир одновременно. Мы словно были единой плотью, и с тем однако не были целостными, уже тогда обладая присущими нам способностями, качествами. Заключенные в общее, неделимое состояние зиготы, скажем так клетки, одноклеточного зародыша сверху покрытые плотной оболочкой, мы были какое-то время в покое. Когда стенки оболочки обмякли, и мы отделились друг от друга, первым стал ощущать себя личностью, Першим, Господом именно я… Лишь потом, многажды позже малецык Небо… Многажды на взгляд человека и только на миг, по мнению Родителя… Впрочем, если мы вернемся к Бунко. Ты, девочка, верно, приметила его сияние. Ибо сейчас его искра, та самая, которая когда-то завела все функции мозга и в целом плоти приобрела иной вид. Мне сложно объяснить тебе, что вообще после жизни представляет из себя искра, придет время, и ты ее увидишь, поймешь, почему все так задумано. Тем не менее, некие искры в процессе жизни приобретают другую форму, напоминая купно собранный горящий шар, потому и видела ты позадь головы Бунко пятно. Когда такой сгусток набирает сияние, он не отключает мозг… Он его впитывает, обесточивая саму плоть. Покидая тело та самая, величаемая Богами, сияющая искра вылетает в мироколицу… И с этого мгновения она уже не может более вселиться в какой другой мозг, потому как в своем развитие перешла на новый этап. Такие, сияющие искры, в виду особой значимости для Богов, изымаются из мироколицы и переносятся в хранилище. Чтобы в будущем иметь возможность появится, как личность, в каком-нибудь высокоразвитом племени, занимающем определенное место в сонме наших помощников.

Перший толковал свою молвь неспешно. Он ронял слова, и они словно крупные капли водицы, сбрызнутые с неба на раскаленную полуденным жаром землю, иноредь даже не долетали до низу, замирая где-то в вышине. Так точно замирали и слова Бога, а коль и достигали слуха девушки, становились протяжно колыхающимися… аль сие просто колыхались пред одним видящим глазом Еси колоски пшеницы, перебрасывающиеся с соседними янтарным отблеском.

– Для таких целей, – между тем продолжал говорить Господь. – Для выявления сияющих искр есть определенные предписания, заложенные в величаемой землянами огненно-солнечной, кипучей реке Смородине. Засим из той реки особые существа незримо для землян приглядывающие за планетой, их изымают. Тех существ, порой по велению Богов зримо показывающихся людям, величают по разному: Моголь, Ногай, Гриб-птица, Гриф-птица. Эти создания представляют из себя смесь каких-то иных видов живых творений. Чаще они наполовину животное с туловищем и ногами льва, наполовину птица с головой и крыльями орла. Помещенная в хранилище сияющая искра со временем может стать представителем племени, к примеру, такого, как белоглазые альвы, гомозули, вьян друды, бесицы-трясавицы, трикстеры, пещерные паны, оньаувы, ометеотли, дзасики-вараси. И тогда у сияющей искры будет иная жизнь, оная уже не закончится с гибелью плоти, а приобретая новые способности, будет степенно… неуклонно расти. – Теперь Бог стал сказывать много живей, то ли, желая закончить скорее свое толкование, то ли говорил, о том, что интересовало и его… задевало многажды сильнее. А в такт его словам мелодия бытия напевала свои мотивы, и вроде переплеталась с черными кудрями оставляя на них похожие на медовые золотые капли, очевидно, сбрызнутые с ветвей березы. – Только мозг человека вельми редко приобретает состояние сияющей искры. Потому что в нем в естестве такого мозга должны совпасть определенные параметры, такие как гениальность, высокая нравственность, дисциплинированность, ответственность и соблюдение законов предписанных Богами… не людьми, а именно первоначально вложенных основ. Для землян те основы дарили Дажба, Темряй, Усач… Впрочем, девочка моя, такое преображение доступно малому толику людей, и в основном на начальном этапе появления человечества на планете. При дальнейшем развитие людского общества человеку преодолеть воздействие окружающего строя, законов и обычаев почти невозможно, а значит, нет вероятности, преобразить свою искру движения и мозг в сияющую суть. – Перший медлительно склонившись к лицу девушки, облобызал полюбовно ее лоб и ласково добавил, – а теперь спи… Столько слов сказано тобой, столько выслушано, потеряно сил… Родитель будет досадовать на меня.