Дочь палача - Оливер Пётч

– Шонгауским плотогонам задать трепку, вот что мы собирались! В «Звезде» ваш Йозеф Гриммер одного нашего так отделал, что тот никогда больше работать не сможет. Мы хотели им показать, что впредь у них такой номер уже не пройдет, но Бог свидетель, мы не поджигали склад! Клянусь!

В глазах его читался страх. Лехнера переполняло чувство удовлетворенности. Он хоть и подозревал кое-что, однако даже предположить не мог, что Мартин окажется столь сговорчивым.

– Хойбер, дело твое дрянь, – продолжил он. – Есть что-нибудь, что может тебя оправдать?

Бригадир ненадолго задумался, а потом кивнул.

– А как же, есть кое-что. Когда мы были у пристаней, там мы увидели, как убегали несколько человек, четверо или пятеро. Мы думали, это кто-то из ваших. Потом загорелся склад.

Судебный секретарь сокрушенно покачал головой, словно отец, безмерно разочарованный в сыне:

– И что же ты сразу нам об этом не сказал? Сберег бы себя от массы неудобств.

– Но тогда вы узнали бы, что мы были там с самого начала, – вздохнул Хойбер. – Тем более я и в самом деле до сих пор полагал, что это кто-то из ваших. Они ж и выглядели как стражники!

– Как стражники?

Наглец из Аугсбурга стал словоохотлив:

– Во всяком случае, похожи. Там уже сумерки сгустились, и они далеко были. Я увидел не особо много. Теперь думаю, что это, скорее, были солдаты.

Лехнер посмотрел на него неуверенно.

– Солдаты…

– Да, одежда яркая, высокие сапоги, шляпы… У одного или двоих вроде даже сабли висели. Я… я не совсем уверен.

– Но, Хойбер, надо быть уверенным. – Секретарь снова направился к двери. – Тебе следует вспомнить точно, иначе нам придется помочь. Даю тебе еще одну ночь на раздумья. Завтра я вернусь с пером и пергаментом, и мы все запишем. Если и тогда будут неясности, мы их быстро устраним. Палачу как раз нечем заняться.

С этими словами Лехнер захлопнул за собой дверь и оставил бригадира думать в одиночестве. Он усмехнулся. Увидим, что ему еще вспомнится за эту ночь. Пусть Хойбер и неповинен в поджоге склада, все равно его признание дорогого стоит. Бригадир Фуггеров – зачинщик драки с шонгаускими плотогонами!.. Во время следующих переговоров аугсбургцам придется поубавить свои запросы. Возможно, удастся даже на этом основании повысить плату за хранение товаров из Аугсбурга. Строительство склада все-таки обойдется в приличную сумму. Все шло превосходно. Теперь только нужно, чтобы знахарка призналась, и все встанет на свои места. Врач Фронвизер сказал, что завтра, самое позднее послезавтра она придет в себя.

Нужно лишь потерпеть.

Дом Шреефоглей располагался на Крестьянской улице в районе главных ворот недалеко от замка. Дома здесь принадлежали аристократам. Это были роскошные трехэтажные строения с резными балконами и росписью на фасадах. Пахло заметно лучше, в основном благодаря тому, что зловонные кожевенные мастерские находились далеко у реки. Служанки вытряхивали с балюстрад покрывала, торговцы сгружали кухаркам у дверей приправы, копчености и ощипанных гусей. Симон взялся за медное кольцо и постучал в высокую дверь. Почти сразу послышались шаги. Ему открыла служанка и проводила его в вестибюль. Некоторое время спустя по широкой винтовой лестнице к нему спустился Якоб Шреефогль. С тревогой взглянув на Симона, он спросил:

– Какие-то новости насчет Клары? Жене еще нездоровится, и она в постели. Не хочу ее зря тревожить.

Симон покачал головой.

– Сегодня утром мы ходили к дороге на Хоэнфурх. На строительной площадке камня на камне не осталось.

Шреефогль вздохнул.

– Это я уже знаю. – Он указал Симону на стул в вестибюле, а сам уселся в мягкое кресло, взял пряник из миски и принялся задумчиво жевать. – Кто только сотворил такое? Не сомневаюсь, конечно, в совете были разногласия насчет строительства. Но чтобы из-за этого разрушать всю больницу…

Симон решил говорить с ним прямо.

– Правда, что на том участке вы уже запланировали поставить новую печь, прежде чем ваш отец передал его церкви? – спросил он.

Якоб Шреефогль наморщил лоб и отложил пряник обратно в миску.

– Я ведь уже рассказывал вам. После нашей ссоры отец, не откладывая, исправил завещание, и мне пришлось похоронить все свои планы.

– А потом и отца.

Аристократ поднял брови:

– Вы это к чему, Фронвизер?

– Вы могли бы убедить отца снова изменить завещание, но с его смертью утратили такую возможность. Теперь земля принадлежит церкви. И чтобы получить ее назад, вам придется купить ее.

Шреефогль рассмеялся.

– Я понял, – сказал он. – Вы подозреваете меня в том, что я решил срывать строительство до тех пор, пока церковь сама не сдастся и не вернет мне участок. Однако при этом вы забываете, что в совете я всегда соглашался на строительство там больницы.

– Только не на том участке, который столь много для вас значит, – перебил его Симон.

Тот пожал плечами.

– Я уже веду переговоры насчет покупки нового участка. Вторую печь привезут, просто на другое место. И вырубка у дороги была для меня не настолько важна, чтобы ради нее рисковать честью.

Симон взглянул прямо в глаза Шреефоглю. В них не угадывалось ни тени лжи.

– Кто же, если не вы, мог преследовать личные интересы, разрушая больницу? – спросил он наконец.

Шреефогль улыбнулся.

– Половина совета была против строительства. Хольцхофер, Пюхнер, Августин, и возглавляет всех сам бургомистр Карл Земер… – Затем он резко посерьезнел. – При этом я, разумеется, никого из них заподозрить не посмел бы.

Аристократ встал и принялся ходить из угла в угол.

– Я вас не понимаю, Фронвизер, – сказал он. – Моя Клара исчезла, два ребенка убиты, склад сгорел, а вы расспрашиваете меня о каком-то погроме на стройке! К чему это?

– Сегодня утром мы у больницы видели кое-кого.

– Кого же?

– Дьявола.

Шреефогль закашлялся, а Симон продолжил:

– Во всяком случае, того человека, которого здешние жители называют дьяволом, – сказал он. – Предположительно солдат, хромает. Тот самый, который похитил вашу Клару и который несколько дней назад вместе с другими солдатами объявился в трактире Земера. И который встречался на втором этаже с каким-то важным человеком.

Шреефогль снова сел.

– Откуда вам известно, что он виделся с кем-то в трактире? – спросил он.

– Служанка рассказала, – кратко ответил Симон. – А бургомистр Земер об этом и слушать не пожелал.

Шреефогль кивнул.

– И с чего же вы решили, что человек тот был кем-то важным?

Симон пожал плечами.

– Солдат для чего-нибудь нанимают, такая у них работа. А чтобы оплатить услуги четверых наемников, нужно немало денег. Вопрос только в том, для чего их наняли… – Он наклонился поближе к Шреефоглю и тихо спросил: – Где вы были в прошлую пятницу?

Якоб спокойно выдержал взгляд лекаря.

– Вы заблуждаетесь, если считаете, будто я как-то причастен к этому, – прошипел он. – Они мою дочь похитили, не забывайте.

– Где вы были?

Аристократ откинулся в кресле и, казалось, задумался.

– Я отправлялся в цех, – сказал он наконец. – Там забилась труба, и мы до поздней ночи пытались ее прочистить. Можете, если хотите, спросить рабочих.

– А вечером, когда сгорел склад? Где вы были тогда?

Якоб Шреефогль ударил по столу, так что подскочила миска с пряниками.

– Мне надоел ваш допрос! Моя дочь пропала, вот что волнует меня. До ваших погромов и строек мне дела нет. А теперь убирайтесь из моего дома, сейчас же!

Симон попытался его успокоить:

– Я просто пробую каждую зацепку, какую найду. Я тоже не знаю, как это все связано, но как-то связано. И дьявол этот – ключ ко всему.

В дверь постучали. Так как Шреефогль все равно уже вскочил, он прошел несколько шагов к двери, резко ее распахнул и грубо спросил:

– Что еще?

Перед дверью стоял маленький мальчик лет, наверное, восьми. Симон встречал его. Это был ребенок Гангхофера, пекаря с Куриного переулка. Он боязливо уставился на аристократа.

– Вы советник Якоб Шреефогль? – спросил он робко.

– Да, я. Что ты хотел? Давай живее! – Шреефогль вознамерился уже захлопнуть дверь.

– Отец Клары Шреефогль? – спросил мальчик.

Советник замер.

– Да, – прошептал он.

– Мне велели передать, что с вашей дочерью все хорошо.

Шреефогль нагнулся и притянул к себе мальчика.

– Откуда ты узнал?

– Я… я… мне нельзя говорить. Я обещал!

Якоб схватил малыша за грязный воротник и поднял его прямо перед собой.

– Ты видел ее? Где она? – закричал он ему в лицо.

Мальчик дрыгался и пытался вырваться из рук Шреефогля.

Вмешался Симон. Он достал монетку, высоко подбросил ее и стал крутить в пальцах. Мальчик уставился на нее и стал следить зачарованным взглядом.

– Твое обещание не должно тебя связывать. Ты же не давал христианской клятвы, так ведь? – успокоил его Симон.

Мальчик покачал головой. Шреефогль осторожно отступил в сторону и теперь в ожидании переводил взгляд с одного на другого.