Запомни, ты моя - Любовь Попова

— Ты соображаешь, что говоришь! Я развожусь, назад дороги нет, мы сейчас поедем…

И снова удар! А потом еще и еще, пока руку не начинает жечь, а лицо Никиты гореть.

— Никуда! Никогда я с тобой не поеду! Никогда, Никита! Буду растить своего ублюдка, но он будет только моим. Будет любить меня без всяких условий…

— Пока не узнает…

— Молчи! — перебиваю и настежь открываю дверь. — Молчи, пока не сказал то, о чем пожалеешь. И меня ты этим не обидишь, ты унизишь тот выбор, который мог сделать.

— Я и сделал, только ты понять не хочешь всей ситуации.

— Я понимаю только то, что нам больше не по пути. Уходи.

Никита смотрит долго, не двигается с места, так напряженно, что между нами можно воздух рубить топором. У меня уже ноги немеют от напряжения, а слезы я держу из последних сил. Потом он как-то резко срывается с места, идет к двери, но тормозит рядом со мной. Поворачивает голову и цепляет взглядом слезы-предатели, все-таки скатившиеся по щеке. Секунда, другая, третья. Меня кроет от эмоций, хочется кричать и броситься в колени. Как же не хочется его отпускать, сказать правду, но уже все решено, верно? Слезы уже потоком стекают, увлажняя сорочку, делая объемную грудь почти видимой. Никита, не сказав ни слова, хватает меня за сорочку, запуская в теле настолько привычную реакцию, что становится больно. Почти рвет ее, чтобы притянуть к себе и поцеловать. Но так, словно это действительно последний поцелуй, вложив всю силу охватившего нас отчаяния. Его. Моего.

— Я прошу тебя, Алена, — умоляет он, целуя губы, щеки, глаза, обнимая. Прижимая к себе, трогая оголившийся зад, заставляя задыхаться от накатившего желания. — Хорошо, аборт, наверное, уже нельзя. Тогда отдадим его, как он родится.

Вся услада, терзавшая меня, в миг исчезает.

— Одно то, что тебе пришла в голову эта мысль, обесценивает все благородные поступки. Ты был в детском доме, а я была в чужой семье и прекрасно знаю, что это такое. Расти без настоящих родителей.

— Алена, твою ж…

— Уходи, пожалуйста… Закончим на этом наши попытки склеить детские рисунки. Детские мечты должны оставаться в детстве, — отталкиваю его и закрываю перед носом двери. Хватит. Наигрались.

Глава 30. Алена

— А я все равно считаю, что ты все сделала правильно, — утверждает Вика, пока ведет машину по трассе. После моего звонка, на следующий же день она решила отвезти меня отдохнуть загород и поплавать в крытом бассейне.

Первые пару минут я отнекивалась, а потом поняла, что соскучилась по природе. В городе мне нравится, но дышать свежим воздухом, которым я наслаждалась в резиденции Самсоновых две недели, мне нравится еще больше.

Но теперь все в прошлом. Самсоновы. Никита. Их дом. Мы.

— Наверное, — так же вяло, как и последний час говорю я.

— А то умный нашелся. И жену ему и готового ребенка. Пусть пострадает. Эти мужики совсем забыли, что не все вокруг них крутится.

— Разве? — удивленно вскидываю брови. Разве не устроен мир так, что все хотят удовлетворить мужчин? — И именно поэтому мы приехали в загородный комплекс нашего отеля, где сегодня разбирается с ремонтом Марат?

— Я привезла тебя отдохнуть, а ты устраиваешь мне допрос, — сразу ерепенится Вика, бросая в меня зрительную гранату, что дает понять — есть правда в моих словах. — Какая ты после этого подруга?

— А какая подруга ты, если так и не сказала, как тебе новые главы. Неужели настолько плохо, что ты решила не обижать меня?

— Шутишь? — тормозит Вика у ворот и ко мне поворачивается с искренним недоумением на лице. — Если бы ты прислала, я бы точно позвонила и высказала мнение. Может, забыла отправить?

Хмурю лоб, напряженно вспоминая, отправляла ли. Но лучше проверить. Беру телефон, открываю почту и нажимаю «отправленные». Тут только почта компании, куда я отправляю переводы текстов и Вика.

Вика двигает губами в размышляющем жесте, потом лезет в свой телефон и качает головой.

— Да не было ничего. Точно тебе говорю.

— Ну тогда отправлю прямо сейчас? — предлагаю и она кивает, напряженно всматриваясь в экран. Но когда я нажимаю переслать, она снова качает головой.

— Очень странно, но ничего не приходит от тебя. Давай на другую почту. Может эту взломали? А о чем речь в тексте. Хотя не говори, лучше потом прочитаю. Вот, теперь дошло! Все! Поехали отдыхать. И о мужиках больше ни слова.

Но очень легко сказать «ни слова», когда на пороге нас встречает Марат с планшетом, что-то обсуждающий с мужчиной в рабочей одежде. И меня даже начинает знобить, насколько холодно стало рядом с Викой, которая проходит мимо Марата, делая вид, что его не существует.

— Если ты планировала спрятаться от меня, то почему приехала туда, где я точно буду?

Это Марат говорит нам вслед, но при этом даже глаз не поднимает от чертежей на планшете. Весь такой правильный и неприступный. Вика часто дышит, а потом тянет меня вглубь шикарного, загородного отеля. Но меня больше интересует то, что произошло между этим двумя.

— Ну и где его хваленая субординация? Сволочь. Мог бы вообще ничего не говорить, — кидает Вика сумку в номере, а я сажусь в кресло, вытягиваю затекшие ноги и с удовольствием смотрю за ее метаниями. Странно, но, когда думаешь о чужих отношениях и проблемах, свои покрываются легкой тенью, словно прячутся. И вот мне уже не так больно думать о поступке Никиты. Да и понятно, что грудь и горло от рыданий все еще болят, но это не должно испортить мне существование. Душевная боль ничто по сравнению с физической. Любовь к Никите — мужчине ничто по сравнению с любовью к мальчику, который был со мной так долго. Каждый день моей жизни он держал меня за руку и вел сквозь огонь реальности.

— Так, о чем речь? Что произошло между тобой и Маратом, — возвращаюсь я в реальность.

— Я просила на сегодня выходной. Отгул, — рассказывает она, плюхаясь в кресло напротив. —