Тайна улицы Дезир - Доминик Сильвен

— Валяй. Я тебя слушаю.

— Давай поставим крест на этих деньгах. Совершим еще один, последний налет. Сложим наши доли и купим яхту. И уплывем отсюда. Никто и никогда нас не найдет, это я тебе обещаю. Только море может залечить любовные раны. Клянусь тебе, брат мой, это правда.

Лицо Фарида ничего не выражало. Моросящий дождь оставлял на его черных волосах крохотные жемчужины.

— Я согласен уехать. Но с одним условием.

— С каким?

— Сначала мы убьем хахаля моей сестры.

29

Она сидела у окна кафе и смотрела, как ее отражение накладывается на фасад комиссариата и на тротуары улицы Луи-Блан, блестящие от недавнего дождя. Она уже долго ждала Максима. Наконец он вышел. Прошло десять часов. Она стала делать ему знаки и даже постучала по стеклу. Он увидел ее. Его улыбка болью отозвалась в ее сердце. Он, казалось, был так рад видеть ее. Он вошел, заказал кофе и подошел к ней. Хадиджа позволила ему себя обнять. Максим осунулся, но она чувствовала, что он спокоен.

— Тебе нельзя возвращаться в «Красавиц». Иначе он найдет тебя.

— Кто?

— Мой брат.

— А, человек-невидимка!

— Он ищет тебя. И хочет убить. Из-за Ванессы. Он думает, что это ты ее убил.

Он знал, что за этим последует. Об этом ясно говорило ее лицо. Как обычно, придется терпеть.

— Я и пальцем Ванессу не трогал, — спокойно сказал он. — Ты должна мне поверить.

— А зачем бы свидетели стали лгать? И потом, может быть, она даже после всего любила тебя… это не так трудно.

Она думала: «Труднее всего — перестать любить». Она спрашивала себя: «Как я буду жить, не видя тебя?» Она встала и протянула ему ключ. Ключ из отеля «Эксцельсиор», где она только что забронировала ему номер.

— Поклянись мне, что пойдешь туда. Поклянись мне, что будешь скрываться, пока полиция не отцепится от тебя окончательно. А потом ты уедешь из Франции.

— Я не трус, Хадиджа. Я всякое повидал.

— Я знаю, что ты не боишься, но Фарид — сумасшедший.

— Твой брат меня не волнует.

— Ты сам не знаешь, что говоришь.

Машинально она потянулась к платку, которым была замотана покрытая синяками шея. Она не могла оторвать глаз от его лица: «Максим, я совсем не знаю тебя, почему ты так мало рассказывал мне о своем прошлом? Кто ты?»

— Ты уезжаешь с Пассаж-дю-Дезир и переселяешься на Пассаж-Бради. Другими словами, ты выходишь за меня замуж, Хадиджа. Ты ведь этого хочешь, не так ли? Так в чем же дело? Тебя отделяют от этого всего триста метров.

Его улыбка растрогала Хадиджу. И в то же время ей хотелось выцарапать ему глаза. Он должен был сказать эти слова раньше. Гораздо раньше. А сейчас уже слишком поздно. Она представила себе, что находится на прослушивании и готовится подать партнеру реплику, в которой выплеснет все, что накопилось у нее внутри. Надо только сосредоточиться. И сказать текст. Который она уже сотни раз прокручивала у себя в голове.

— Я собрала вещи, пока тебя держали в полиции. И сейчас в «Красавицах» не осталось от меня и следа. И поверь мне, так будет лучше для всех. Я больше не люблю тебя, Максим. Поэтому между нами все кончено. Только поэтому.

Она спокойно положила ключ около своей пустой чашки и заставила себя встать, избегая его взгляда. Выйдя на улицу, она побежала куда глаза глядят.

Максим попросил счет и допил свой кофе. «Я больше не люблю тебя, Максим. Поэтому между нами все кончено. Только поэтому». Какой-то диалог из телесериала! Трогательно. Совсем как в тот раз, когда она устроила ему грандиозную сцену, объясняя свое участие в процессии «Ни проституток, ни покорившихся». Он дал ей выговориться и покричать. А потом улыбнулся. Хадиджа сочла, что он насмехается над ней. Пришлось объяснять, что он не только не насмехался, но даже хотел пойти на демонстрацию вместе с ней.

Хадиджа обладала стальным характером, и он, Максим, был ее единственной слабостью. Он прекрасно это знал и находил ситуацию очень эротичной. «Я больше не люблю тебя, Максим». Пусть расскажет это кому-нибудь другому. Он взял ключ, оплатил счет и встал. Он никогда не бегал за женщиной. Самое время начать. Годы глупого потения на тренажере наконец-то послужат не для поддержания формы, а для чего-нибудь другого. Максим, не слишком напрягаясь, побежал по улице Луи-Блан. Хадиджа оказалась недалеко. В своих ботинках на каблуках она не смогла долго скакать со скоростью антилопы. Он догнал ее на улице Фобур-Сен-Мартен.

Он спокойно смотрел, как она волнуется, слушал, как она бросает ему в лицо всевозможные аргументы, не обращая никакого внимания на прохожих, которые большей частью весело смотрели на них. Он схватил ее за запястья, прижал ее хрупкое тело к воротам и выдержал минутную борьбу, прежде чем добился своего. Последний раз он страстно целовал девушку на улице, когда был еще лицеистом. Прижимая Хадиджу к себе, Максим вытащил мобильный телефон, чтобы позвонить Хлое в ресторан и попросить ее обзвонить всех завсегдатаев: «Красавицы» на сегодня закрываются, вечером ужина не будет. Потом, без дальнейших объяснений он взял Хадиджу за руку и повел ее к улице Сен-Мартен. Перспектива провести день, занимаясь с ней любовью в отеле, показалась ему чрезвычайно привлекательной. В «Эксцельсиоре» он на все лады повторит ей, что и пальцем не трогал Ванессу Ринже. И на этот раз она ему поверит.

30

Ингрид и Лола приехали в Сен-Дени слишком рано и обнаружили, что квартал Флери напоминает огромный лабиринт. Было уже одиннадцать часов, а они до сих пор ничего не добились. Исследовав восточную часть квартала, они устремились на запад. В доме номер восемь лифт не работал. Они с трудом забрались на седьмой этаж, особенно тяжко пришлось Лоле. Ингрид казалось, что огромная больная птица бьется в грудной клетке ее спутницы.

— Отдохнем немного, — возгласила Лола. Она уселась на ступеньки и протерла очки полой своего платья — серо-фиолетового балахона, который Ингрид находила таким же ужасным, как и знаменитый халат. Ну что ж, о вкусах не спорят! — Я начинаю задаваться вопросом: а не обманул ли нас твой осведомитель?

— В любом случае, Груссе освободил Максима. У нас достаточно времени.

— Да что ты говоришь! Он освободил его только из-за нехватки настоящих доказательств, я в этом уверена. Но Садовый Гном — стреляный воробей, и он очень упрям. Его козырь — это Хадиджа и Хлоя. Эти девушки с самого начала что-то от нас скрывают. Груссе в конце концов вытянет из них нужную информацию. Хлоя очень ранима. А что до Хадиджи — она сама не своя с тех пор, как всплыла эта история с Ванессой и Максимом. Поверь мне, девочка: у нас впереди нет дороги длиною в жизнь. Особенно у меня — я легко устаю, в чем ты и сама можешь убедиться.

— Тебе нужно просто заняться спортом и бросить курить.

— Полегче, девушка, держите свои калифорнийские советы при себе. Мое тело точь-в-точь как моя старая машина: она всегда едет и никого ни о чем не спрашивает.

— Как хочешь, Лола.

— Еще чего не хватало! Ты можешь себе представить, как я буду бегать по этим дурацким механическим дорожкам? Заблудившаяся валькирия на съемках «Новых времен». Абсурд!

— Я не перестаю задаваться вопросом, почему вы, французы, так боитесь любых новшеств.

— А я не перестаю задаваться вопросом, почему вы, американцы, так боитесь думать! Ну что, пошли?

Прошел еще час, а они не продвинулись ни на шаг в своих поисках. Фарида Юниса никто не знал. По крайней мере никто из тех, кто пожелал приоткрыть дверь.

Взобравшись на двенадцатый этаж, Ингрид и Лола нос к носу столкнулись с мастером, ремонтировавшим лифт и семидесятилетним стариком, составлявшим тому компанию.

— Здравствуйте, мадам, — сказал старик. — Двенадцать этажей пешком! Вы, должно быть, очень устали.

— Здравствуйте, мсье! Мы не просто устали, — ответила Лола. — Мы вымотаны.

— Я чувствую себя в прекрасной форме, — сказала Ингрид. — Вы случайно не знаете юношу по имени Фарид Юнис?

— Здравствуйте, мадемуазель, меня зовут Опель. Себастьян Опель.

— Здравствуйте, а я Дизель.

— Простите?

— Ингрид Дизель.

— Оригинально и очень красиво.

— А я откликаюсь на имя Лола Жост. Юнис среднего роста, красавчик, предпочитает черный цвет. Если вы можете нам помочь…

— Под это описание подходил мой сосед. Он всегда был хорошо одет. Я не знаю, чем он занимался, но он возвращался домой в такое странное время…

— Подходил? А что же с ним случилось?

— Он отравился. Принял чего-то и забаррикадировал дверь изнутри. Его друг долго барабанил в дверь. В конце концов он вызвал пожарных. Точнее, одного пожарного, который и вскрыл дверь. Отмычкой.

— Отмычкой?! А не топором?

— Да, отмычкой, и это сработало. Дверь стояла насмерть. Видите ли, владелец никак не мог вызвать мастера, чтобы ее починить. Тогда я вызвал управляющего. Хорошо известно, что управляющие одни хуже других…

— А друг и пожарный, что они сделали потом? — прервала его Ингрид.