Карл Великий (Небесный град Карла Великого) - Анна Ветлугина

   — Не представляю, как Пипин мог так быстро вырасти, — недовольно проворчал король лангобардов. — Тебе, конечно, виднее. Выкуп за него я всё же повременю требовать.

Хлопнула дверь принцессиной комнаты. Я отскочил от стены и стоял с колотящимся сердцем посреди каморки. Неужели Пресвятая Дева всё же помогла?

Надежда постепенно возвращалась в мою душу, точно вода в сухое русло.

Глава 9

Шёл второй месяц моего пребывания в замке Дезидерия. Меня не морили голодом специально, но наесться досыта не получалось. Не удивительно — продукты в осаждённом городе постепенно заканчивались. По иронии фортуны, нехватку стали ощущать как раз в Великий пост. Правда, пасхального угощения впереди не ожидалось.

Я больше не боялся, что принцесса выдаст меня лангобардскому королю — она слишком нуждалась во мне. Ни о каких приворотных зельях она больше не помышляла. Но каждый вечер звала меня к себе в комнату с требованиями рассказать о короле Карле. Ей нравилось по десять раз переспрашивать подробности его одежды. И самой вспоминать его привычки и манеру говорить. Юная Теоделинда, несмотря на запрет, постоянно проникала в принцессину комнату. Садилась у ног Дезидераты и с жадностью слушала мои рассказы.

Чем дольше длилась осада, тем неспокойнее становилось в Павии. На кухне, у двери которой я частенько крутился, говорили о проломах в стене. Открыв окошко моей каморки и высунув из него голову, можно было увидеть вход в замок. В последнее время около него постоянно суетились какие-то люди. Некоторые из них, богато одетые, попадали внутрь, других не пускали, и те выражали недовольство на улице.

Однажды пришла целая толпа простолюдинов в серых заношенных одеждах. Стража пыталась разогнать их, но они не уходили, мрачно взирая на замок. К ним начали присоединяться женщины и люди побогаче. Когда толпа заполнила всю площадь перед замком, на лестницу, в сопровождении целого отряда стражников, вышел Дезидерий.

При виде своего короля лангобарды зашумели. Дезизерий выпрямился, стараясь выглядеть величественно, и возгласил:

   — Дорогие жители Павии! У нас есть надежда. Сегодня удалось заделать все проломы в стене. Мы будем сопротивляться дальше! Железным франкам не сломить нашего духа!

   — Какого ещё духа? — закричал из толпы ремесленник. — Мы тут скоро всё этот дух испустим. Может, у вас в замке пируют. А моя семья уже второй день без еды.

   — Сдавайся, Дезидерий! — отозвался какой-то богач. — Тебе не победить короля франков!

   — Да он и не пробовал! — крикнул ещё кто-то. — Не одного боя ведь не было! Отсиживаемся, как мыши в погребе.

   — Это что, смута? — король лангобардов попробовал возмутиться. — А ну!..

Он сделал знак стражникам. Те неохотно двинулись к толпе и начали топтаться, не предпринимая никаких действий. Дезидерий повысил голос:

   — Что стоите, лентяи? Вязать их!

Стражники сделали ещё шаг, толпа угрожающе загудела. В этот момент раздался чей-то отчаянный вопль:

   — Там опять стену проломили! На помощь!!!

Толпа разбежалась. Дезидерий, хватаясь за грудь, скрылся в замке. Я изо всех сил вглядывался вдаль, но на участке стены, обозримом из моего окна, ничего не происходило.

   — Ты заснул, что ли, книжник? — послышался раздражённый голос принцессы. — Сколько мне тебя ждать?

Я нехотя поплёлся к ней в комнату. От неё сильно пахло вином. Тяжело топая, она прошла по комнате и рухнула в своё любимое плетёное кресло. Из-за него тенью выметнулась бледная Теоделинда. Испуганно взглянула на принцессу и, решив, что всё же можно остаться, забилась в угол.

   — Так что же эта его Хильдегарда? — Дезидерата повертела в руках серебряный кубок. Взяла большой кувшин, чтобы налить ещё, но отпила прямо из узкого горлышка.

   — Какова она? Правда, что она вульгарна, как торговка?

   — Что вы, ваше высочество! — Я оскорбился за свою королеву. — Да благороднее её нет!

   — Ты, что ли, поглупел, книжник?! Хвалишь женщину в присутствии соперницы? Отдать тебя отцу, чтобы поучил мудрости?..

Юная Теоделинда прошептала из своего угла в полузабытьи:

   — Какой он красивый... А он правда выше всех на свете? А какой масти его конь?

Дезидерата с презрительной жалостью взглянула на девочку, потом на меня:

   — Скажи уж ей про коня. Удовлетвори любопытство этой дурочки.

   — Насколько мне известно, такая масть называется серая. Но выглядит конь, как будто сделан из металла.

   — Из металла! Ах! — девочка восторженно прижала к груди руки, словно боялась, что сердце сейчас вылетит. — Господи! Как это красиво! Как я хочу его увидеть!

Дезидерата собралась сказать что-то колкое, но бессильно взмахнула руками и снова отхлебнула из кувшина. По лицу её побежали слёзы.

   — Иди отсюда, книжник! — крикнула она, отвернувшись к стене. — Иди, чтоб я тебя не видела! Никакого понятия о благопристойности!

Я мгновенно ретировался. В этот день еды мне не принесли.

Наутро, не дождавшись никого, я решил пойти на кухню и самому попросить поесть. Там сидела всё та же мрачная старуха. Теперь она выглядела ещё мрачнее.

   — Бери, — она протянула две подгорелые лепёшки. Я уже привык к лангобардскому наречию и понимал каждое слово, — растягивай, как можешь, когда ещё дам, сама не знаю.

   — Заканчивается еда? — опасный, конечно, вопрос, но уж очень хотелось знать. Старуха неожиданно повернулась ко мне и зашептала:

   — И так мало было, так ещё король велел поделиться незнамо с кем. Всё смуты боится. Будем теперь друг друга поедать, ровно тати какие. И в мучениях адских умрём. А все за королевские грехи, прости его Господь!

В тяжёлом настроении, пусть и с лепёшками, я поплёлся в каморку.

Потянулись долгие дни, похожие друг на друга постоянным чувством голода. Принцесса теперь редко звала меня к себе. Больше я не видел её пьяной — видимо, вина не осталось. Она сильно исхудала и сгорбилась. Только юная Теоделинда слушала меня с прежним восхищением, хотя и она страдала от голода. Щёчки её побледнели, глаза ввалились.

Я стал плохо спать ночами, зато иногда проваливался в сон днём, чего не случалось со мной раньше. Однажды меня разбудил звук возбуждённых голосов. За стеной спорили отец и дочь.

   — Почему, когда франки проломили стену, им никто не дал отпор? — гневно вопрошала принцесса.

   — Какой отпор? — огрызался Дезидерий. — Что ты вообще понимаешь в воинском искусстве, женщина? Эти люди целиком покрыты железом. Наши мечи ломаются от ударов по их доспехам!

   — Почему на них не вылили хотя бы кипятку? Почему ты вообще не командуешь обороной города?

   — Нет никакой обороны! Нету смысла! Нас ничего не спасёт! — горестно восклицал король лангобардов. — Пищи почти не осталось, а эти вездесущие конники рыщут вокруг стен день и ночь и не дают никому ни выйти из города, ни войти в него! Горе нам всем, потому что небо помогает Карлу. А я проклят! Эти лукавые понтифики прокляли меня и мой народ! Зачем я всю жизнь слушал женщин? Сначала свою мать, потом жену, потом дочерей? А теперь Бог отвернулся от меня!

С улицы раздались отчаянные крики. Вероятно, стену опять проломили.

   — Отец, — закричала Дезидерата, — умоляю тебя, прими вызов! Ты должен поступить достойно. У меня никогда не будет ни мужа, ни сына, которым я смогу гордиться. Вся надежда на тебя, отец! Созови знатных горожан, пусть берут своё оружие и идут в бой. Неужели, зря мы делились с ними последним куском хлеба?

   — Они не пойдут за мной, — ответил Дезидерий. — Никто не будет сражаться с железной армией Карла. Они перейдут на его сторону. Война проиграна. Я сейчас открою ворота, выйду к нему и стану умолять его о милосердии.

   — Ваше Величество, — я узнал полный восхищения голос Теоделинды, — можно я пойду с вами?

Крики за окном стихли. Я прислушался — не ворвались ли всадники в город. Но на улице не наблюдалось никакого движения.

   — Мы все пойдём! — сказал король. — И этого твоего Пипина тоже возьмём с собой. Где ты его прячешь, дочь моя?

С королём лангобардов, его дочерью и свитой я шёл по улице, которую так долго наблюдал из окна каморки. Мне связали руки за спиной, а конец верёвки дали одному из стражников.

У городских ворот стояли небольшие глинобитные строения, некоторые — полуразрушенные. Возле них суетились люди. Снаружи доносились глухие удары. Вдруг раздался страшный грохот. У одного из домиков обрушилась часть стены. Видно, осадная машина снова выпустила камень.

Мы подошли к самым воротам, которые не открывались с момента начала осады. Густая трава проросла под створками. Они подрагивали от мерных ударов с внешней стороны, но пока держались.

   — Лезьте на стену оповестите их, — велел стражникам Дезидерий. — Я выхожу.