Когда умирают слоны - Чингиз Абдуллаев

Что было дальше, вы знаете. Сотрудники военной контрразведки попали в засаду, и в результате их грандиозный план по нагнетанию нестабильности в стране был остановлен.

– Очень красиво, – с возмущением проговорил генерал Аситашвили. – Решили выставить военных дураками. Предположим, что все так и было, предположим, что они действительно приняли убийство генерала Гургенидзе как вызов нашей стране. И я могу даже допустить, что контрразведчики действительно решили начать активные мероприятия и взорвали машину Джибладзе. Но кто тогда убил генерала Гургенидзе? Кто организовал его убийство? Российские спецслужбы? Иранские? Наша оппозиция? Или опять военные? Легче всего свалить все на военных.

– Нет, – ответил Дронго. – Я с самого начала не верил в политическое убийство. Слишком много противоречивых фактов. Дело в том, что генерал был достаточно разумным прагматиком. Он не пустил бы к себе незнакомого мужчину, который залез к нему на балкон. Генерал полиции не похож на наивного обывателя. Значит, следовало предположить, что генерал и тот, кто его убил, были как минимум знакомы.

– Поразительные выводы, – снова вмешался Аситашвили. – Вы прилетели сюда, чтобы показать нам свою эрудицию?

– Господин генерал, не нужно меня перебивать, – попросил Дронго. – Итак, мы должны исходить из того, что генерал Гургенидзе мог впустить в свой дом через черный ход только очень близкого человека. Это первое условие. Дальше. В его кабинете я увидел на стене ружье. Оно не стреляет, но каким образом это мог узнать убийца? Ему было гораздо легче стрелять из собственного оружия или из ружья, висевшего на стене, чем искать именной пистолет хозяина квартиры, который тот всегда держал в шкафу, опасаясь, что оружие попадет в руки его малолетних внуков.

Аситашвили нахмурился. Все, что говорил этот человек, было достаточно логично. Дронго заметил, как дернулась рука у Автандила Гургенидзе. Он перестал бить пальцем по обшивке дивана, сжав руку в кулак.

– Итак, знакомый генерала Гургенидзе вошел к нему в дом. При этом он ничего не искал, так как дочь генерала, его жена и даже зять обратили внимание на порядок, который был в кабинете. Но неожиданно в руках у убийцы оказывается пистолет генерала, из которого он стреляет в хозяина кабинета, а затем убегает. Причем убегает очень глупо, сбежав не сразу после выстрела, а лишь среагировав на появление в кабинете Этери. Вы где-нибудь видели убийцу, который не убегает сразу после убийства? В таком случае он либо ищет нечто ценное, либо… пытается понять, что же именно произошло. Но когда вошла дочь генерала, сразу бросился к балконной двери и исчез.

– Все так и было, – взволнованно подтвердила Этери.

– Генерал был достаточно скрытным человеком, – продолжил Дронго. – Когда он подавал заявление об отставке, будучи еще совсем молодым человеком, ему тогда не было и сорока, он ни с кем не посоветовался. Ни с женой, ни с родными. Это говорит о его характере. Гургенидзе перешел тогда на работу в университет и вернулся, лишь когда поменялась политическая ситуация в стране. Я намеренно не стал приглашать сюда его супругу и надеюсь, что никто из присутствующих не расскажет ей, о чем именно мы здесь говорили. – Он обвел взглядом присутствующих. – Я попросил принести мне запись всех телефонных звонков, как сделанных самим генералом Гургенидзе в этот день, так и поступивших к нему домой, – сообщил Дронго, – так вот, он четыре раза звонил своему помощнику Виталию Чхиквадзе, дважды в Москву генералу Кудрявцеву, несколько раз своему брату Автандилу. Впечатляющий список. А среди звонивших ему был один звонок из фонда Карнеги. Просмотрев все телефонные звонки, я начал составлять схему. За день до смерти генерал спрашивал у своего бывшего зятя о фармацевтической компании, в которой работает уважаемый Гурам Мирцхулава, и о фонде, который владеет зданием.

Я говорил с генералом Кудрявцевым, и он мне рассказал, что в восемьдесят девятом году Гургенидзе, тогда еще подполковник, составил аналитическую записку о внутреннем положении в стране, в которой дал развернутую характеристику националистическому режиму Гамсахурдиа, тогда стремившегося к власти. Записка ушла в Москву и через несколько лет попала в руки американцев. Можно только догадываться, как это случилось. Не сомневаюсь, ее купили за большие деньги.

Осторожная позиция генерала была известна всем, в том числе и американцам. Именно поэтому его попытались склонить к сотрудничеству, объяснив, что публикация этой записки вызовет скандал. Гургенидзе был порядочным и честным человеком. Он не мог позволить, чтобы подобный скандал опозорил его семью. К тому же американцы начали услужливо помогать ему с решением разных мелочей, даже устроили его дочь на высокооплачиваемую работу. Лилия помнит, как он сказал, что ненавидит услужливых американцев. Я тоже запомнил эту необычную фразу! А поговорив с Кудрявцевым, уже не сомневался в том, что именно произошло в доме Гургенидзе.

Генерал не позволил бы неизвестному проникнуть в его дом и найти пистолет. Нужно было точно знать, где находится оружие и куда он спрятал патроны. Гургенидзе написал предсмертную записку, достал пистолет и зарядил его, чтобы выстрелить себе в голову. Я внимательно читал протоколы. Там говорится, если бы это было самоубийство, он приставил бы пистолет к голове. Но этого не произошло. В этот момент в его доме появляется неизвестный, одетый в темную куртку и в кепку. Генерал впускает его в дом и, очевидно, указывает на предсмертную записку, которую он написал перед самоубийством. Он не хочет, чтобы о его решении знали жена и дочь.

Когда я был в ЮАР, мне рассказывали, как умирают слоны. Обычно они уходят в джунгли, чтобы умереть в одиночестве, не тревожа своих близких. Я думаю, что генерал вызвал своего помощника Виталия Чхиквадзе, чтобы уехать вместе с ним, выйдя через черный ход. При этом он понимал, что его будут искать, и попросил помощника одеться столь необычным способом и подняться к нему через черный ход. Чхиквадзе, очевидно, так и сделал. Но он человек смелый и преданный. Думаю, он начал уговаривать генерала не совершать такого поступка. Очевидно, между ними произошла размолвка. Генерал взял оружие в руки, а Чхиквадзе постарался его вырвать. В этот момент и прозвучал выстрел. Пистолет упал на пол, а несчастный помощник услышал, как в комнату кто-то входит. Он развернулся и выбежал на балкон.

Все посмотрели на Чхиквадзе. У него дрожали губы, он не мог ничего сказать. Храбрый, боевой офицер был расстроен и смущен, как молодая девушка. Даже покраснел от волнения.

– Он сам нажал на курок, – выдавил Чхиквадзе. – Я хотел вырвать у него пистолет. Но он сам… сам… – Виталий заплакал.

– Хватит, – поднялся со своего места Автандил, – спасибо, что вы узнали про записку. Но все остальное мы знали.

– Нет, – возразил Дронго, – знали только вы.

Автандил резко обернулся к нему:

– Что вы хотите сказать?

– Вдова вашего брата сообщила мне, что позвонила вам, и вы приехали очень быстро, буквально через несколько минут. А ведь от здания прокуратуры, где вы работаете, до дома вашего брата нужно ехать минут пятнадцать. И только в том случае, если вы сразу побежите к машине. Тем не менее вы приехали через несколько минут. Я проверил мобильный телефон господина Чхиквадзе. Через минуту после смерти своего шефа он позвонил вам. Показать распечатку или вы поверите мне на слово?

Автандил прикусил губу, осмотрел всех присутствующих.

– Не нужно было звать этого человека, – сказал он по-грузински Нодару. Потом повернулся к Дронго: – Да, он мне позвонил. Поэтому я так быстро и приехал. На столе лежала записка моего старшего брата. Он написал ее жене и детям. Я подумал, что никто не должен знать о его самоубийстве. Пусть для всех он останется героем. Прости меня, Этери, я посчитал, что так будет лучше. Записку я убрал в карман. А потом вернулся Виталий, с которым мы осмотрели всю комнату и лестницу, стирая возможные отпечатки. Я не думал, что негодяй Лисашвили воспользуется смертью моего брата, чтобы начать активные мероприятия по собственному плану. Не мог даже представить такого продолжения.

Все потрясенно молчали. Этери неожиданно громко заплакала. Ее брат, беспомощно оглянувшись по сторонам, все еще ошеломленный происшедшим разговором, обнял сестру.

– Зачем вы приехали? – спросил Автандил. – Мы закрыли бы дело, доказав, что это было обычное самоубийство. Зачем вы его позвали, Нодар? Неужели вы не понимаете, что ничего нельзя остановить? Смерть Шалвы и приезд Дронго спровоцировали нашу военную контрразведку на активные действия. Мы ведь могли потерять американцев навсегда, а они нам нужны. Неужели вы этого не понимаете? Иначе мы не сможем решить наши проблемы. Лисашвили дурак, но он был прав. Иначе было нельзя. Нужно было показать американцам, что за убийствами стоят спецслужбы других государств, что существует реальная опасность, что за смертью генерала Гургенидзе стоит организация, которая противостоит появлению в нашей стране американцев. Неужели вы ничего не хотите понять?