Череп под кожей - Филлис Джеймс

Кларисса медленно прошествовала по террасе, намереваясь изобразить грациозный театральный уход. Впервые она показалась Корделии ранимой, почти жалкой в своем одиноком эгоцентричном страхе. Ей захотелось последовать за ней, но она знала, что это лишь разозлит Клариссу. К тому же она не боялась, что Кларисса найдет очередную записку под дверью. Корделия проверила комнату, перед тем как спуститься к обеду, и знала, что человек, который приложил руку к происходящему, принимал участие в трапезе. Лишь Саймон ушел раньше остальных. А она ни на мгновение не верила, что злоумышленником может оказаться он.

Вдруг Роума поднялась и поспешила за кузиной почти бегом. Взгляды Эмброуза и Айво встретились, но оба молчали, по-видимому стесненные присутствием сэра Джорджа. Он прогулялся до конца террасы, не поворачиваясь к ним лицом, с кофейной чашкой в руках и, похоже, считая минуты. Потом взглянул на часы, вернул чашку на стол и направился к застекленным дверям. Обернувшись на пороге, поинтересовался:

– Когда начинается спектакль, Горриндж?

– В три тридцать.

– Переодеться нужно до этого?

– Кларисса на это рассчитывает. После спектакля в любом случае не будет времени. Ужин начинается в семь тридцать.

Сэр Джордж кивнул и исчез. Айво произнес:

– Кларисса управляет своими рабами с брутальной точностью армейского командира. Через десять минут ваша очередь заступать на службу, Корделия. Вы точно успеете выпить вторую чашечку кофе.

Когда Корделия отперла спальню и прошла через смежную дверь, сэр Джордж еще был у жены. Он стоял у окна и смотрел на море. Круглый серебряный чайный поднос с одной-единственной чашкой и блюдцем и изящным чайником из того же сервиза так и стоял на прикроватном комоде. Кларисса не притронулась к чаю. Актриса, все еще в бермудах и рубашке, мерила комнату шагами, щеки ее раскраснелись.

– Она попросила у меня двадцать пять тысяч! Так прямо и выпалила! Вся залилась румянцем, как ребенок, который решил попросить больше денег на карманные расходы! И почему именно сейчас? Нельзя было подождать окончания спектакля? А кто-то еще рассуждает о глупости! Она что, специально пыталась меня расстроить?

Сэр Джордж ответил не поворачиваясь:

– Это важно для нее, надо полагать. Она не могла больше ждать. Ей хотелось узнать ответ поскорее. Довольно сложно улучить момент, чтобы остаться с тобой наедине.

– Она вечно все делала не вовремя, даже в детстве. Если можно было подобрать самый неподходящий момент для чего бы то ни было, поверь, Роума угадывала его безошибочно. Это неотъемлемая часть ее бездушной сущности. Боже правый, сейчас она точно пришла не вовремя!

Он отозвался, не отходя от окна:

– А что, она действительно могла подобрать правильный момент?

Кларисса как будто его не слышала.

– Я сказала ей, что не готова передавать капитал на поддержку любовника, который даже не смог набраться смелости или приличия прийти и попросить у меня денег лично. А еще дала ей совет: если тебе приходится покупать мужчину, то мужчина этого недостоин. А если не можешь получить секс, не покупая его, значит, ищи подешевле. Разумеется, она безумно любит его. Вот в чем суть этой затеи с магазином – хитрый план, чтобы увести его от жены. Роума влюбилась! Я бы даже прониклась к нему сочувствием, если бы он не был таким дураком. Когда некрасивая старая дева сорока пяти лет влюбляется впервые в жизни, да еще пристращается к сексу, объекту любви можно сказать только одно: храни тебя Бог!

– Дорогая, но разве это наша забота?

Она огрызнулась:

– Моя забота – деньги. Помимо всего прочего, у них нет ни единого шанса на успех. Ни капитала, ни опыта, ни здравого смысла. С чего мне выбрасывать деньги на ветер?

Она повернулась к Корделии:

– А вам лучше пойти и переодеться. Потом заприте комнату и уходите отсюда. Я не хочу, чтобы вы суетились за стенкой, пока я отдыхаю. Полагаю, вы снова наденете этот индийский наряд. На это вам много времени не потребуется.

– Мне вообще не требуется много времени на то, чтобы одеться, – заметила Корделия.

– Или раздеться. Не сомневаюсь.

Сэр Джордж резко повернулся и тихо произнес:

– Кларисса!

Она улыбнулась, довольная, и, подойдя к нему, нежно потрепала его по щеке, как будто перед ней была собака.

– Милый Джордж… Всегда такой галантный!

– Я хотела спросить, не желаете ли вы, чтобы я осталась у себя, пока вы отдыхаете. Смежную дверь можно открыть или закрыть на замок, как хотите. Я не буду шуметь, – произнесла Корделия.

– Я же сказала! Я не хочу, чтобы вы сидели за стенкой или где-то поблизости. Возможно, мне захочется повторить что-то из роли, а я не могу это делать, когда знаю, что кто-то слушает. Надеюсь, что за тремя запертыми дверями и с учетом того, что в комнате нет телефона, меня оставят в покое. – Вдруг она завопила: – Толли!

Толли вышла из ванной в темной одежде и с отсутствующим, как никогда, выражением лица. Корделия задалась вопросом, как много она услышала. Не нуждаясь в дальнейших указаниях, Толли подошла к платяному шкафу и, достав атласный халат Клариссы, перебросила его через руку. Потом подошла и молча встала рядом со своей госпожой. Кларисса расстегнула рубашку, и та упала на пол. Толли даже не попыталась поднять ее, а принялась расстегивать сзади бюстгальтер Клариссы. Когда Толли закончила, Кларисса сняла его и, вытянув руку, изящно бросила на пол, потом расстегнула шорты, стянув их вместе с трусиками, тоже уронила на пол. Мгновение она простояла без движения, ее бледное тело пестрело бликами в солнечном свете: полные, почти тяжелые груди, тонкая талия, угловатые бедра и копна пшенично-золотых волос. Толли неторопливо развернула халат и протянула его застывшей в ожидании Клариссе, потом опустилась на колени, собрала сброшенную одежду и направилась в ванную. Корделия подумала, что стала свидетелем ритуальной демонстрации почти невинного сладострастия, менее вульгарного, чем можно было ожидать, скорее нарциссического, чем провокационного. Ее охватило убеждение, настолько же твердое, насколько и иррациональное, что именно этот образ Клариссы она запомнит на всю жизнь. Чем бы ни руководствовалась Кларисса, это мимолетное торжество собственной красоты, похоже, успокоило ее. Она произнесла:

– Не обращайте на меня внимания, мои милые. Вы же знаете, как я себя чувствую перед спектаклем. – Она повернулась к Корделии. – Заберите из комнаты все, что нужно, и оставьте мне оба ключа. Я поставлю будильник на два сорок пять, так что к этому времени можете вернуться. Я сообщу, если у меня будут для вас указания на время спектакля. И не рассчитывайте посмотреть его из зрительного зала. Возможно, вам придется остаться за кулисами.

Корделия оставила их и вернулась в комнату через смежную дверь. Сменив длинное хлопковое платье на рубашку и джинсы, она задумалась о странной просьбе Роумы. Почему она не поступила более благоразумно и не подождала окончания спектакля, когда могла бы застать кузину в эйфории от успеха? Вероятно, ей показалось, что это единственный удобный момент, последняя возможность. Если спектакль провалится, к Клариссе невозможно будет подойти. Вероятно, она даже уедет с острова без ужина в ее честь. Но, разумеется, Роума достаточно хорошо знала кузину, чтобы понимать: какой бы момент она ни выбрала, ее ждет неудача. На что она надеялась? Что Кларисса сделает еще один широкий жест, как с Саймоном Лессингом? Что не устоит перед возможностью сыграть маленькую, но благодарную роль щедрого покровителя? Корделия подумала, что из этого можно сделать два вывода: Роума отчаянно нуждалась в деньгах; Роума уж точно не рассчитывала на успех Клариссы.

Корделия энергично расчесала волосы, без энтузиазма окинула себя взглядом в зеркале и заперла дверь спальни, оставив ключ в замке. Потом постучала в смежную дверь и вошла. Ключ от этой двери находился в замке со стороны Клариссы. Сэр Джордж и Толли уже ушли, и Кларисса сидела у туалетного столика, расчесывая волосы длинными уверенными движениями. Не поворачиваясь, она спросила:

– Что вы сделали с вашим ключом?

– Повернула и оставила в замке. Запереть смежную дверь?

– Нет. Я сама об этом позабочусь. Я хочу удостовериться, что вы заперли наружную дверь.

– Я услышу, если вы меня позовете, – сказала Корделия. – Если понадоблюсь, буду в конце коридора. Я могу взять стул из своей комнаты и посидеть там с книгой.

Кларисса разъярилась:

– Вы плохо понимаете по-английски? Пытаетесь шпионить за мной? Я же сказала: не хочу, чтобы вы сидели за стенкой, так же как не хочу, чтобы на цыпочках расхаживали по коридору. Мне не нужно, чтобы вы или кто-либо еще находились рядом. Единственное, чего я хочу, – полного покоя! – В ее голосе послышались истеричные нотки, которые нельзя было спутать ни с чем.

– Тогда не согласитесь ли вы свернуть полотенце в плотный валик и положить его под дверь? – спросила Корделия. – Я не хотела бы, чтобы под нее подсунули записку.