Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему вы так уверены?
— Потому что в вас это сидит. Вроде болезни. Болезнь писателей, Маркус, это не когда больше не можешь писать, а когда больше не хочешь писать, но остановиться уже не можешь.
Из «Дела Гарри Квеберта»Пятница, 27 июня 2008 года. Половина восьмого утра. Я жду сержанта Перри Гэхаловуда. Это дело началось дней десять назад, но мне кажется, что прошли уже месяцы. По-моему, городок Аврора таит в себе странные вещи, люди на самом деле знают куда больше, чем говорят. Остается выяснить, почему все молчат… Вчера вечером я снова нашел такое же письмо: «Гольдман, возвращайся домой». Кто-то играет на моих нервах.
Интересно, что скажет Гэхаловуд про мое открытие с Элайджей Стерном. Я справился о нем в интернете: последний наследник финансовой империи, успешно ею управляет. Родился в 1933 году в Конкорде, живет там же. Сейчас ему семьдесят пять лет.
Я писал эти строки в Конкорде, поджидая Гэхаловуда за столом в коридоре Главного управления полиции штата. От этого занятия меня внезапно оторвал густой бас сержанта:
— Писатель? Что это вы тут делаете?
— Я обнаружил поразительные вещи, сержант. Мне надо вам о них рассказать.
Он открыл дверь своего кабинета, поставил стакан с кофе на журнальный столик, бросил пиджак на стул и поднял жалюзи. Потом произнес, по-прежнему занимаясь своими делами:
— Знаете что, могли бы и позвонить. Культурные люди сначала звонят. Мы бы договорились о встрече, и вы явились бы тогда, когда удобно нам обоим. Все-таки так полагается.
Я выпалил одним духом:
— У Нолы был любовник, некий Элайджа Стерн. Гарри во времена своей связи с Нолой получал анонимные письма, значит, кто-то был в курсе.
Он в изумлении уставился на меня:
— Вы откуда это выкопали, черт возьми?
— Я же сказал, я веду собственное расследование.
К нему немедленно вернулась вся его сварливость.
— Вы мне осточертели, писатель. Вы мне все следствие засрали.
— Вы не в духе, сержант?
— Да, не в духе. Потому что на дворе семь утра, а вы уже машете руками у меня в кабинете.
Я спросил, нет ли здесь чего-нибудь, на чем писать. Он покорно вздохнул и провел меня в смежную комнату. На стене висел пробковый щит с приколотыми фотографиями Сайд-Крик и Авроры. Он указал мне на белую доску рядом со щитом и дал фломастер:
— Валяйте, я вас слушаю.
Я написал на доске имя Нолы и соединил его стрелками с именами тех, кто был замешан в этом деле. Первым шел Элайджа Стерн, за ним Нэнси Хаттауэй.
— А если Нола Келлерган не была примерной девочкой, какой ее все изображают? — начал я. — Мы знаем, что у нее была связь с Гарри. Теперь я знаю, что в тот же период у нее была еще одна связь, с мужчиной по имени Элайджа Стерн.
— Элайджа Стерн, бизнесмен?
— Он самый.
— Кто вам сказал такую чепуху?
— Тогдашняя лучшая подруга Нолы. Нэнси Хаттауэй.
— Как вы ее нашли?
— Выпускной альбом средней школы Авроры за 1975 год.
— Ладно. И что вы мне хотите сказать, писатель?
— Что Нола была несчастная девочка. В начале лета семьдесят пятого ее отношения с Гарри осложняются: он ее отталкивает, она подавлена. Мать лупит ее почем зря. Сержант, чем больше я думаю, тем больше мне кажется, что ее исчезновение — результат странных событий, происшедших тем летом, вопреки тому, в чем нас все пытаются убедить.
— Продолжайте.
— Так вот, я убежден, что про Гарри с Нолой было известно другим людям. Может быть, этой Нэнси Хаттауэй, но тут я не уверен: она говорит, что вообще ничего не знала, и, похоже, не лжет. Во всяком случае, кто-то писал Гарри анонимные письма…
— В связи с Нолой?
— Да. Посмотрите, я их нашел у него дома, — сказал я, протянув ему одно из писем, которое захватил с собой.
— У него дома? Мы же там проводили обыск.
— Ну и что? Но это значит, что кто-то с самого начала был в курсе.
Он прочел вслух:
– «Я знаю, что ты сделал с этой девочкой 15 лет. И скоро весь город узнает». Когда Квеберт получил эти письма?
— Сразу после исчезновения Нолы.
— У него нет никаких соображений по поводу того, кто мог их писать?
— К сожалению, никаких.
Я повернулся к пробковому щиту с приколотыми фотографиями и пометками:
— Это ваше расследование, сержант?
— Именно. А теперь давайте-ка начнем сначала. Нола Келлерган исчезает вечером 30 августа 1975 года. В отчете полиции Авроры сказано, что установить, идет ли речь о похищении или неудачном побеге, не представляется возможным: ни следов борьбы, ни свидетелей. Тем не менее сейчас мы всерьез склоняемся к версии похищения. Прежде всего потому, что она не взяла с собой ни вещей, ни денег.
— Думаю, она сбежала, — сказал я.
— Ну хорошо. Будем исходить из этой гипотезы, — согласился Гэхаловуд. — Она вылезает из окна своей комнаты и бежит. Куда?
Пора было выкладывать все, что я знаю:
— Она шла к Гарри.
— Думаете?
— Знаю. Он мне сам сказал. Я вам до сих пор не рассказывал, потому что боялся его скомпрометировать, но, по-моему, пришло время раскрыть карты: в тот вечер, когда Нола пропала, она должна была встретиться с Гарри в мотеле на шоссе 1. Они собирались бежать вместе.
— Бежать? Как? Почему? Куда?
— Этого я не знаю. Но очень рассчитываю выяснить. Во всяком случае, в тот пресловутый вечер Гарри ждал Нолу в номере мотеля. Она оставила ему записку, что придет. Он прождал ее всю ночь, но она так и не пришла.
— Что за мотель? И где записка?
— В мотеле «Морской берег». В нескольких милях к северу от Сайд-Крик. Я туда заезжал, мотель по-прежнему там. А записка… Я ее сжег. Чтобы обезопасить Гарри…
— Сожгли? Вы в своем уме, писатель? Что на вас нашло? Хотите, чтобы вас посадили за уничтожение улик?
— Я зря это сделал. Мне очень жаль, сержант.
Гэхаловуд, все еще чертыхаясь, схватил карту окрестностей Авроры и развернул на столе. Показал мне центр города, отметил шоссе 1, которое шло вдоль берега, Гусиную бухту и лес Сайд-Крик. Потом стал размышлять вслух:
— Если бы я был девочкой и собирался сбежать, чтобы никто не видел, я бы пошел к ближайшему пляжу и двигался вдоль моря, пока не смогу выйти на шоссе 1. То есть либо у Гусиной бухты, либо у…
— Сайд-Крик, — подсказал я. — От моря к мотелю ведет тропинка через лес.
— Ого! — воскликнул Гэхаловуд. — Значит, можно без особых натяжек считать, что девочка сбежала из дома. Террас-авеню тут… а ближайший пляж… Гранд-Бич! Значит, она проходит пляж и идет вдоль океана до леса. Но что могло случиться в этом проклятом лесу?
— Можно предположить, что в лесу она наткнулась на какого-нибудь негодяя. Он пытается ее изнасиловать, потом хватает толстую ветку и убивает ее.
— Можно, писатель, но вы упускаете деталь, вызывающую целую кучу вопросов: рукопись. И эту надпись от руки, «Прощай, милая Нола». Ведь это значит, что тот, кто убил и похоронил Нолу, знал ее и питал к ней нежные чувства. И если предположить, что это не Гарри, то как вы объясните, откуда у нее взялась рукопись?
— Рукопись была у Нолы с собой. Это точно. Хоть она и убегает, но вещи брать с собой не может: это привлекло бы внимание, особенно если в момент ухода ее застигнут родители. А потом, ей ничего и не нужно: она думает, что Гарри богат, что они купят все необходимое для их новой жизни. Так что ей с собой взять? Единственную незаменимую вещь: рукопись книги, которую написал Гарри и которую она унесла почитать, как часто делала. Она знает, что Гарри дорожит этой рукописью. Она кладет ее в сумку и убегает из дому.
С минуту Гэхаловуд обдумывал мою теорию.
— Значит, по-вашему, убийца закопал сумку и рукопись вместе с ней, чтобы избавиться от улик.
— Точно.
— Но это не объясняет, откуда взялись слова любви прямо на тексте.
— Хороший вопрос, — согласился я. — Возможно, это доказывает, что убийца Нолы ее любил. Может, стоит рассмотреть версию убийства на почве страсти, в припадке безумия? А опомнившись, убийца сделал эту надпись, чтобы могила не оставалась безымянной. Может, кто-то любил Нолу и не вынес ее связи с Гарри? Он знал о побеге и, не сумев ее отговорить, предпочел ее убить, лишь бы не потерять. Вполне убедительная гипотеза, разве нет?
— Убедительная, писатель. Но, как вы и сказали, это всего лишь гипотеза, и теперь надо ее проверить. Как и все прочие. Добро пожаловать в тяжкую и кропотливую работу копа.
— Что вы предлагаете, сержант?
— Мы назначили графологическую экспертизу по делу Квеберта, но результаты будут чуть позже, придется подождать. Остается выяснить еще один момент: почему Нолу похоронили в Гусиной бухте? Это же рядом с Сайд-Крик: зачем затевать возню с перевозом тела ради того, чтобы закопать его в паре миль оттуда?
— Нет тела — нет убийства, — предположил я.