Грешники - Илья Стогов

Поколение поэтов 1960-х жило на крошечном пятачке петербургского центра. Там же жили и первые музыканты Ленинградского Рок-клуба. И даже первые звезды русского техно ходили по тем же улицам, что Пушкин и Блок. Время шло, город менялся, а люди все торчали на тех же перекрестках, что и двести лет назад. Но к началу XXI века все изменилось.

Девяностые были настоящей революцией. В мертвый, камерный петербургский центр ворвались дикари с индустриальных окраин. Этому городу, этой стране давно не хватало свежей крови — и вот она появилась. Новое поколение пришло из мест, которые сыщешь не на каждой карте города. И нравы у них были соответствующие. Все, с кем я разговаривал, готовя эту книгу, вспоминали о драках район на район, о намотанных на кулак солдатских ремнях, о постановке на учет в милицию…

Девяностые стали последней русской революцией. И, как каждая революция, эта очень быстро начала пожирать собственных детей.

Федор Чистяков (р. 1967) — бывший лидер группы «Ноль»

Когда тебе двадцать — ты просто не можешь не гореть. Вся твоя жизнь — бесконечный адреналин, бесконечный подъем все выше. От этого наркотика отказаться очень сложно. Люди пытаются продлить свое двадцатилетие до бесконечности. Потому что, когда это начинает проходить, у них возникает ощущение, будто жизнь кончена. Будто ничего стоящего впереди и не будет.

К середине 1980-х главной звездой Ленинградского Рок-клуба стала «Алиса» с новым вокалистом Костей Кинчевым. Выступать перед ними другие группы отказывались: кому охота шакнуть на сцену и быть закиданным пустыми бутылками? А мы совершенно спокойно выходили со своими песнями под баян и всех убирали. Разумеется, это было приятно.

Молодым людям некогда задавать себе сложные вопросы. Когда ты только начинаешь жить, тебя совсем не интересует, откуда ты и куда идешь. Кто-то способен провести так всю жизнь, а вот у меня вышло иначе. Вряд ли кому-то можно посоветовать жить так, как я. Но жить механически, ни о чем не думая, — тоже не выход. Думаешь ты об этом или не думаешь, сами-то вопросы никуда не деваются. Отвечать на них все равно придется.

После выступления на Пятом фестивале Рок-клуба следующие два года мы провели в бесконечных гастролях. Сперва внутри страны, а потом и за границей. Мне было чуть за двадцать. Как устроен этот мир, я не понимал и понимать не желал. Я видел, что «Ноль» оседлал волну и эта волна возносит нас все выше. Чем все кончится, думать мне не хотелось.

Как-то мы гастролировали во Франции. Приехали поздно вечером, нас поселили в гостинице. Я поднялся в номер, сел перед окном и стал смотреть на улицу. Аккуратно одетые французы не спеша прогуливались и о чем-то говорили. Было тепло и тихо. И я вдруг подумал: ну почему ж я такой урод, а? Чувство было столь острым, что я даже скривился от боли. Никогда русским не стать похожими на нормальных людей. Можно выучить язык и нарядиться в модную одежду, но то, что внутри твоей головы, останется с тобой навсегда.

У каждого из нас всего одна жизнь. Ну так проживи ее так, как ты хочешь! Чего тут сложного? Но за нас все решали обстоятельства, приятели, случайности — кто угодно, только не мы сами. А потом ты оглядываешься назад, видишь одни руины и готов умереть от стыда и отчаяния. Именно поэтому люди изо всех сил зажмуривают глаза и глушат себя суетой и алкоголем. Все что угодно, лишь бы не вспоминать о том, в какой кошмар они превратили собственные жизни.

Свои песни, свои тогдашние убеждения я воспринимал очень всерьез. Каждый день, на каждом выступлении я убивал себя, орал от боли и чуть ли не испражнялся со сцены — а после концерта ко мне подходили улыбающиеся люди и жали руку:

— Федор! Спасибо! Это было настоящее искусство!

«Идиоты! — хватался за голову я. — Что здесь может нравиться?»

Никто не учил меня и моих сверстников сознательно относиться к жизни. Никто не сказал, что над жизнью нужно думать. Мы выросли, перестали быть детьми, стали взрослыми, но так и не стали мудрыми. Раз за разом мы повторяли одни и те же ошибки. Мое поколение — как старый трамвай: дребезжа и громыхая, мы продолжали кружиться по одному и тому же кольцу…

Илья Стогов (р. 1970) — журналист

Чтобы жить счастливым, человеку нужно знать всего несколько ответов на несколько самых главных вопросов. В какую сторону все мы движемся? Кто я и кто мне другие люди? Зачем всем нам жить вместе?

К таким вещам в XXI веке принято относиться свысока. Подумаешь, какие-то вопросы-ответы! Но на самом деле главнее этого в жизни ничего и нет. Если ты знаешь ответ — можешь жить дальше. Если нет — жизнь расползется в твоих руках, как сгнившая дыня.

Моя прежняя родина, СССР, внятные ответы давала. Сейчас это кажется смешно, но в Советском Союзе тыл у людей действительно был прикрыт. У страны была цель, и жители страны, не жалея, отдавали этой цели свои жизни. Просто потом эта цель перестала всех устраивать. Жить ради того, к чему призывала страна, людям больше не хотелось. Именно поэтому самая могучая империя истории развалилась столь позорно. Именно поэтому ее никогда не удастся отстроить заново. Тем, кто живет сегодня, ответы нужны совершенно другие.

Человек не может жить, если не понимает, зачем он это делает. Можно долго прятаться от большого вопросительного знака, но чем дольше ты прячешься, тем больнее он треснет потом тебя по затылку. Я и такие, как я, получили паспорта в год начала перестройки и вступили во взрослую жизнь одновременно с распадом СССР. Все прежнее кончилось, а ничего нового еще не началось. Спросить совета было не у кого. Ответы предстояло находить самостоятельно. Именно поэтому большинство из моих сверстников сегодня уже мертвы.

Федор Чистяков (р. 1967) — бывший лидер группы «Ноль»

Осенью 1992 года мы заканчивали сводить альбом «Полундра». Группа тогда находилась на пике популярности, а я — на грани полного распада личности. Финансировать запись вызвалась знаменитая финансовая пирамида «МММ». Денег за «Полундру» всем нам заплатили немерено. С целым рюкзаком мятых купюр я болтался по знакомым.

Жил я неизвестно зачем… куда занесет, там с утра и просыпался… не за горами был момент, когда я нелепо, как-нибудь случайно бы умер… а те, кто выжил, и дальше стали бы заниматься тем же самым, только уже без меня.

В советские времена на берегу Финского залива, в поселке Комарово, существовала колония творческой интеллигенции. Когда-то государство выделяло там дачи поэтам и композиторам, а к началу 1990-х внуки знаменитостей сдавали эти дачи всем желающим, а сами на деньги от аренды веселились в Петербурге.

Я уехал в Комарово и поселился на одной такой профессорской даче. Совершенно не хочу сейчас об этом вспоминать, но все, что там происходило, было грязно и мерзко. Мы жили большой компанией: бесконечный алкоголь, галлюциногенные грибы, полная деградация. Ниже падать было уже некуда. Разумеется, закончиться это должно было чем-то очень плохим.

Выписка из судебного дела:

Предварительным расследованием установлено:

8 октября 1992 года около 20 часов Чистяков Федор Валентинович, 24 года, после распития спиртных напитков, напал на свою знакомую Ирину Л. рядом с ее домом, расположенным в поселке Комарово, повалил ее на асфальт и заранее приготовленным ножом причинил ей телесные повреждения в виде резаной раны мочки левого уха, две резаных раны левой боковой поверхности шеи, одну резаную рану передней левой поверхности шеи, пять резаных ран пальцев левой кисти и одну резаную рану правой кисти…

Указанные действия Чистякова непосредственно во время их совершения были пресечены соседями Ирины, которые оттащили от нее Чистякова и вызвали милицию…

Учитывая характер причиненных Ирине Л. повреждений, их локализацию в области шеи, а также орудие — нож, который был применен в процессе нападения Чистяковым, его действия попадают в признаки деяния, предусмотренные ст. ст. 15, 103 УК РФ.

Старший следователь прокуратуры Сестрорецкого р-на С.-Петербурга, юрист 1 класса Безродный. Илья Стогов (р. 1970) — журналист

Кто мы, откуда мы, зачем все это… а главный вопрос — зачем нам кто-то еще, если по одному всем нам гораздо проще? Каждому из нас очень неплохо и самому по себе — должны ли мы впускать в свои жизни хоть кого-то еще?

Жить в полном одиночестве нормальный человек не в состоянии. Но и вместе жить мы тоже не можем. Жан-Поль Сартр писал в свое время, что ад — это другие люди. Собираясь вместе, мы, как ежи, раним друг друга растопыренными иголками. Чем теснее мы хотим прижаться друг к другу — тем сильнее боль. Человек так устроен, что не может жить без других людей, а мир так устроен, что мы не в состоянии жить вместе. И как тут быть?

Посоветовать что-нибудь дельное по идее могла бы церковь. Стоило рухнуть большой русской империи, и очень многие люди тут же отправились в большую и позолоченную русскую церковь. Вот только момент для этого был не самый подходящий. Высшим иерархам церкви в те годы было не до рядовых прихожан.