Отныне я – странник - Виталий Гавряев

— Нам сюда. — Коротко бросил фразу гвардеец, направляясь к большому шатру находящемуся почти посредине лагеря.

Юрий, не говоря ни слова, послушно последовал за гвардейцем, указывающим путь. Войско, готовящееся к битве, завораживало своими размерами и мощью. Вокруг штабной палатки компактно, расположились Преображенцы, они готовились к бою, и что было отрадно, в руках у них были штуцера, выпущенные ростовскими оружейниками. Они, так же как и стрельцы, готовились к предстоящей битве, кто-то правил заточку своей сабли кто-то с интересом рассматривал примкнутый штык на своём штуцере, который в отличии то багинета, не закрывал канал ствола. А немного вдали, часть гвардейцев имитировала зарядку, прицеливание и выстрел из нового оружия. Многие воины: в черных треуголках, тёмно-зелёных мундирах с красными воротниками и манжетами на рукавах, узнавали своего товарища — сопровождавшего егерей и приветствовали его по имени:

— Здрав будь Алексашко! — Бодро и весело кричали они, замечая приближающегося к ним товарища.

Тот так же радостно и весело здоровался со своими друзьями, обращаясь к каждому по имени иногда умудряясь мимоходом перемолвиться несколькими словами.

Юрий со своим воинством, следуя за петровским воином, в свою очередь приветливо кивал во все стороны и просто говорил всем — «Здравствуйте». Но им, по сравнению с провожатым, уже отвечали более холодно и сдержанно. Когда, наконец, миновали «живое ограждение» взору подъехавших к штабу людей, открылась картина, достойная пера великого художника. Перед шатром был большой стол, на котором была разложена карта. И склонившись над ней, стоял Патрик Гордон, Лефорт и ещё несколько незнакомых Юрию человек. Единственной фигурой стоявшей демонстративно прямо, был Меньшиков, он, как и все был в форме Преображенца, и с хитроватой улыбкой, и вызовом смотрел на подъехавших к штабу людей.

— О, какие люди. — Начал он. Заговорив на манер паяца, и театрально разведя руки в стороны. — Премного наслышан слухами о ваших подвигах. О том, как после вашего сегодняшнего нападения, сразу несколько калмыцких отрядов, якобы решили, что против них воюет нечистая сила, и дезертировали. Не соблаговолите ли нам сегодня воочию показать ваше военное мастерство и мужество.

Он явно играл на публику. И Тимофей, за малым не кинулся на нахала с кулаками. Хорошо что Юрий вовремя это заметил начало его движения и схватив того за руку.

— Стоять! Господа офицеры, давайте прибережём свой боевой пыл для врага! — Громко отдал он команду своим егерям. Поверьте, там будет более достойный противник.

Меншиков не успокоился и продолжил куражиться:

— О, у вас так мало боевого пыла, что вы боитесь потратить последнее?! — И сам же засмеялся над своей остротой.

— Отнюдь! — Тут же ответил Юра. — Боюсь, что мои люди, не столь искушённые в ваших шутках, слишком рьяно начнут доказывать свою правду и могут кое-кого покалечить. Не хотелось бы Петра Алексеевича лишать такого ярого и грозного сподвижника! До которого, нам расти и расти.

За этими словами, последовал дружный хохот. Так как уже все окружающие люди, отложив свои дела. Наблюдали за неожиданным «балаганом» разыгравшемся на их глазах.

— Молчать! — Коротко и сухо «рявкнул» Патрик Гордон. Посмотрев на Юрия и Меньшикова с неким призрением. И затем сухо продолжил. — Здесь вам не Двор и не ассамблея. Кто хоть слово без моего разрешения скажет, выпарю прилюдно — да так, что месяц ни сесть, ни лечь не сможете.

И уже более тихо, почти себе под нос. — Ненавижу пустых фаворов. Ради своей выгоды, любое дело запорют.

— Пётр Иванович, да я что? Ведь я что подумал то и сказал… — Заговорил было Меншиков, но осёкся под взглядом Патрика.

— Только глупак, когда не надо, говорит что думает. — Резюмировал Гордон. И уже обращаясь к Юрию, продолжил, тыча в карту веткой, которая служила ему указкой. — Иди сюда. Вот здесь располагай своих людей. Приблизительно здесь, Османы будут поднимать на кручу свои пушки. Больше негде не получится. Делай что хочешь, но ни одна турецкая пушка недолжна выстрелить. Торопись, скоро они всполошатся, мы перехватили и уничтожили два из передовых отряда.

— Тогда разрешите выходить на позиции. — Поинтересовался Гаврилов, изучив хоть и подробную, но украшенную ненужными рисунками и знаками карту.

— Иди. Тебя проводят, а там тихой сапой, незаметно доберётесь до своих позиций. — Буркнул Гордон и повернулся к Юрию спиной, Давая понять, что разговор окончен.

— Пётр Иванович, разрешите ещё на карту взглянуть? — Поинтересовался Гаврилов.

— Это ещё зачем? — Удивлённо, но, слава богу, не раздражённо поинтересовался Патрик Леопольд, снова повернувшись всем корпусом к вопрошающему.

— Хочу заранее решить, как выгоднее своих воинов поставить. Чтобы они, с максимальной пользой могли своё оружие использовать.

— Ну, посмотри, коли тебе, это поможет….

Юрий, еле успел распределить своих воинов по позициям, поставив пулемётчиков туда, откуда они могли эффективно вести фланговый огонь. И уже дооборудовал малой сапёрной лопаткой свой окопчик, когда, первые пушки были подняты по крутому берегу. Орудия подымались в разобранном виде, и некто их устанавливать на лафеты не спешил. Их попросту складировали на большой площадке. Которую турки, спешно оборудовали под свой опорный пункт, поспешно возводя вокруг неё укрепления. Но его — Юрина позиция, выгодно возвышалась над вражеским укреплением.

Но мирная идиллия продолжалась недолго. По началу, внизу на реке что-то вызвало усиленный интерес у османов. Но когда оттуда послышались первые выстрелы, весь лагерь пришёл в хаотичное движение. Кто-то кинулся к пушкам, кто-то к своим лошадям, а некоторые, как были, стали прыгать с кручи. Наверное, чтобы помочь раненым товарищам. Юрия и его егерей интересовали те, кто возился с орудиями. Как тогда в крепости на Эльютере он со своими друзьями планомерно отстреливал орудийные расчёты. Только задача упрощалась тем, что сейчас пушки были без лафетов, а последние без колёс. И для начала стрельбы, из орудий: надо было всё это собрать воедино. А пока, получалась такая картина, один падающий пушкарь, державший до этого тяжёлый чугунный ствол. Вызывал цепную реакцию, когда все теряли равновесие, и пушка калечила тех по кому ещё не стреляли. Поэтому, с расчётами покончили ещё до того, как было готово к заряжанию первое орудие.

Турецкое воинство, сориентировалось, что к чему. Видимо кто-то принялся им руководить. Пешие воины, начали строиться во фронт шеренгами, а за ними начала собираться воедино конница.

Юрий недоумевал, с чего это враг так легко определил, откуда исходит для него угроза. Но машинально оглянувшись назад, увидел позади своих позиций, ровный строй Преображенцев. А с правого фланга стояли стрельцы. Они уже поставили свои бердыши как упоры для своих мушкетов. И в данный момент почти все примерялись, как удобнее расположить своё оружие. На этом фоне выделялись начальные люди (офицеры) их можно было заметить по протазану с государственным гербом и красной кистью, и кушакам с кисточками. Они отдавали последние команды: выравнивая насколько это было возможно, строй со своими подчинёнными.