Превыше соблазна - Мэри Маккол

– Я… я… – Продолжить она не сумела, лишь отступила на шаг, чтобы закрыть дверь, спрятаться от его настойчивого взгляда, чтобы он не смог увидеть боль на ее лице. Мег замотала головой: – Нет, Ричард, простите, простите.

Ричард рукой удержал дверь.

– О Господи, неужели вы хотите сказать, что вычеркнули меня из своего сердца, и даже не потрудитесь сказать мне об этом? Я думал, что могу рассчитывать по крайней мере на честность.

Да, он это сказал. Сказал вслух, и теперь это стало реальностью. Он знает, что она решила оставить его. Теперь в сердце Мег была одна только пустота.

Мег с отчаянием вглядывалась в его лицо, видела, как он побледнел, и впилась ногтями себе в ладони, чтобы не проявить слабость. Как ей хотелось броситься в его объятия, утешить его и себя, но надо терпеть.

– Ричард, я не смогу этого вынести, – прошептала Мег, до конца не зная, что имеет в виду: ответы на его вопросы или этот мучительный разговор.

– Я клянусь вам, что ни слова не скажу, чтобы заставить вас переменить свое мнение, если вы опасаетесь именно этого, – все так же глядя в глаза Мег, проговорил Ричард. – Только ответьте мне честно. Большего я не прошу.

Мег чувствовала, как любовь борется в ней с чувством долга, но тут Ричард мягким тоном добавил:

– Мег, ну пожалуйста.

И она послушно кивнула, не пытаясь ответить вслух, потому что боялась расплакаться, а ей нужно было беречь силы для решительного разговора.

– Благодарю, – И Ричард поклонился. – Ответьте вот на какой вопрос: было ли в моих действиях то, что отвратило вас от меня, сказал ли я что-то такое, что повергло вас в то горе, в котором вы, очевидно, сейчас пребываете?

Мег впала в отчаяние при мысли, что Ричард мог придумать подобную причину перемены в ее отношении к нему. Помотав головой, она с трудом выговорила:

– Нет, Ричард, вы всегда были со мной галантны.

Ей хотелось добавить, что он добрый, нежный, заботливый. Что он самый замечательный человек!

Но слова эти остались несказанными. Конечно, Мег обещала быть честной, но все же не хотела причинять лишнюю боль ни себе, ни ему. Вместо этого она покачала головой и заставила себя произнести:

– Ричард, я ничего не имею против вас. Вы не сделали мне ничего дурного ни в прошлом, ни сейчас. Но вы должны понять… То, что есть между нами, не может продолжаться. Это чревато скандалом. Неужели вы не понимаете? И не из-за вас, Ричард, из-за меня. Из-за меня одной.

Он молчал. Мег тяжело вздохнула, стараясь найти в себе силы продолжить:

– Пожалуйста, мне и так трудно, – с мольбой в голосе произнесла Мег. – Не заставляйте нас обоих страдать еще сильнее. Поймите, мы не можем изменить прошлое, как бы нам обоим того ни хотелось.

Ричард кивнул. Он выглядел странно спокойным, а Мег так боялась его презрения. Оказалось, что на этом ее ответе допрос не закончен.

– Тогда мой второй вопрос будет таким, – продолжал он так, словно она не швырнула только что свое сердце к его ногам. – Есть ли в вас чувства ко мне более глубокие, чем дружба? Прежде я полагал, что есть.

Услышав эти слова, произнесенные низким, чуть хрипловатым голосом, в котором чувствовалось сдержанное волнение, Мег задрожала и плотно сжала губы. Как может он это спрашивать? Как сумеет она произнести вслух такие слова? Невозможно, невозможно! Она ведь пыталась объяснить ему, что чувствует. Сделала все, чтобы он понял, как бы унизительно это ни было для ее гордости. Так зачем же он спрашивает, зачем мучает ее? Мег замотала головой, пытаясь прогнать резь в глазах. Из губ ее вырвался хриплый шепот:

– Вы жестоки, Ричард… Разве можно спрашивать об этом сейчас?

Он прервал ее сетования и почти холодно спросил:

– Вы обещали мне честность, мадам, помните? – Мег застонала, и Ричард закончил более мягким тоном: – Вы должны мне ответить, Мег, и тогда я перейду к третьему вопросу.

Мег расправила плечи. Так, значит, он хочет продолжать? Она бросила взгляд на лицо Ричарда, оно показалось ей бесстрастным. Как он спокоен! А она все глубже и глубже погружается в пучины отчаяния.

– Так вы ответите? – негромко повторил Ричард, не отводя взгляда от лица Мег. – Чувствуете ли вы ко мне нечто большее, чем простая дружба?

Он не желает оставить ее в покое, не желает удовлетвориться объяснениями, которые она уже высказала. Мег ощущала такую боль в сердце, что была готова на что угодно, лишь бы прекратить эту муку. В какой-то миг в ней поднялось возмущение – зачем он так с ней поступает? – и она быстро выдавила из себя:

– Да, если вам так уж надо это знать. Вы правы в своих предположениях.

Ричард кивнул. На лице его появилось счастливое выражение, которое привело Мег в замешательство. Да, она любит его, но ведь она выразила твердое намерение прекратить с ним всякие личные отношения. Чему же он радуется?

– Дайте мне вашу руку, Мег.

– Что? – Мег быстро спрятала руки за спину. – Вы не должны ко мне прикасаться, Ричард. И я к вам – тоже. У вас остался еще один вопрос. Задавайте его, – с вызовом в голосе произнесла Мег.

Этот откуда-то взявшийся протест помог ей справиться с более сложными чувствами.

– Мне для вопроса как раз нужна ваша рука, Мег. Без этого ничего не получится.

Мег колебалась, и Ричард добавил:

– Ну, мадам, смелее. Если уж вы так боитесь, я только дотронусь до кончиков ваших пальцев. Неужели я прошу слишком многого и вы считаете мою просьбу слишком дерзкой? После всего, что было между нами?

Ричард хорошо знал Мег. От этой просьбы ее сердце пропустило одно биение. Один такт, а потом застучало с бешеной силой. Она хотела было отказаться, но тут рука, словно сама по себе и вопреки воле хозяйки, протянулась вперед и повисла в узком пространстве между ними.

«Вот она, Ричард, бери».

И Ричард взял. И взял очень странно.

Он поднял свою руку до повисшей в воздухе ладони Мег, слегка коснулся подушечек ее пальцев, погладил их, от чего дрожь пробежала по всему телу Мег, потом дотронулся до центра ладони и лишь тогда взял ее в руку.

Мег жадно втянула в себя воздух, только сейчас заметив, что задержала дыхание. Она молча смотрела на их сцепленные руки и старалась не шелохнуться. Надо бы вы дернуть руку, но ноги вдруг ослабли, колени едва не подогнулись, желание разливалось по жилам, и не было сил сопротивляться.

– Вы дрожите, мадам, – прошептал Ричард.

– Да, – так же шепотом согласилась Мег.

Она чувствовала, что он смотрит прямо ей в глаза, но сама не могла отвести взгляда от их слившихся рук.

– Но не от страха и отвращения?

– О нет…

Ответ слетел с ее губ непроизвольно, Мег не успела его обдумать и лишь потом осознала, что это был вопрос. Третий вопрос. Он задал свой третий вопрос.

– Вот и все, что я хотел узнать, – все тем же хриплым шепотом произнес Ричард.

Мег подняла на него глаза и была поражена силой желания, светившейся в его взгляде. Это желание воспламенило ее собственную кровь, превратив её в жидкий растекающийся по жилам огонь. Ей хотелось сбежать, укрыться у себя в комнате, но Ричард все еще держал ее за руку. Через секунду он наклонил голову и едва ощутимо коснулся губами ее пальцев. Однажды он уже делал так, и Мег сумела совладать с дрожью.

Поцелуй был краток. Мег успела почувствовать только легкую волну тепла, как Ричард уже распрямил спину, выпустил ее руку и произнес:

– Благодарю вас за честность, Мег. Завтра на рассвете мы уезжаем в замок Танбридж. – С этими словами он кивнул, чуть заметно улыбнулся и ушел.

Мег осталась все в том же смятении, в котором была до его визита. Но уверенности в ней стало меньше. Взгляды и прикосновения Ричарда окончательно вывели ее из равновесия…

Через три дня, когда они подъехали к замку Танбридж, состояние Мег не улучшилось. Путешественники решили остановиться в трактире «Бык и петух», перед фасадом которого болталась жестяная, грубо намалеванная вывеска заведения. Мег вышла из кареты, размяла затекшие мышцы, которые ответили ей острой болью и покалыванием. Однако она хорошо сознавала, что испытывает неудобства вовсе не из-за трудностей дальней дороги. Значительно больше ее тревожило и обижало благостное расположение духа, в котором пребывал все это время Ричард. Сама она несказанно мучилась от неопределенности в их отношениях, от неотступного желания быть с ним рядом, дотрагиваться до его руки, ощущать прикосновение его губ. Он же казался спокойным и уравновешенным.

С того ужасного дня, когда они расстались на пороге ее комнаты, Ричард вел себя безупречно. Как истинный джентльмен, внимательный и сдержанный, он не переставал заботиться об ее удобствах в дороге. Несколько раз Мег ловила на себе взгляд его глаз, в которых горел огонь, а временами мелькало странное, непонятное ей выражение. Но Ричард быстро отводил глаза, и Мег не успевала понять, что все это значит. Он ничего не предпринимал, не пытался с ней заговаривать о той перемене, которая произошла в их отношениях.