13 несчастий Геракла - Дарья Донцова

— Первой покончила с собой Катя, — Нора продолжала размышлять вслух, — и вроде все объяснимо: девочка с нестабильной психикой, почти олигофрен. Первая любовь, первое предательство. И вот результат! Но знаешь, что странно?

— Ну? — спросил я.

— Помнишь, ты рассказывал мне, что ее тело лежало в кабинете перед портретом?

— Да.

— Пальцы правой руки Кати были испачканы краской. Почему?

— Ну она решила намалевать пятно на портрете. Немотивированный поступок психически неуравновешенного человека.

— А теперь вспомни другой свой рассказ!

— Какой?

— Ты пришел к Кузьминским и впервые попал за стол.

Я кивнул:

— Да.

— Хорошо, идем дальше. Изучим трапезу в деталях.

— Я сел к столу, и они мигом начали ругаться.

— Нет, подробнее. Итак, ты устроился, взял прибор…

— Тут появилась Катя с блюдом, на котором лежали котлеты.

— Впечатление, которое произвела на тебя девица?

Я пожал плечами.

— Показалась неумелой горничной.

— Почему?

— Ну… она неправильно подавала на стол.

— Объяснись.

Я тяжело вздохнул. Нора хочет проверить мои знания этикета? Ладно, пусть слушает.

— Лакей или горничная, прислуживающие за столом, ведут себя одинаково. Подходят к каждому гостю с правой стороны и, держа в левой руке блюдо, предлагают: «Пожалуйста, горячее».

Вы выбираете кусок и…

— Дальше!

Я пожал плечами.

— Все! Вам кладут еду на тарелку…

— Какой рукой?

— Правой, конечно, — я удивился идиотскому вопросу, — в левой официант держит блюдо.

— А Катя?

— Она все сделала не так, — покачал я головой, — подходила ко всем слева, держа поднос на правой руке, мясо раскладывала левой, очень неловко. Мой кусок упал на скатерть. Минуточку!!!

— Дошло наконец, — ухмыльнулась Нора, — доехало, словно до жирафа! Катерина-то была левша, поэтому и обносила гостей не по правилам!

— Но тогда она никак не могла рисовать пятно правой рукой!

— Вот! О чем и речь! Меня, кстати, сразу «зацепил» твой рассказ про неловкую горничную. Но лишь сегодня ночью я сообразила, что насторожило меня в этой истории. Катю убили. Потом убийца нарисовал пятно и испачкал девушке пальцы краской. Но он от волнения то ли забыл, то ли вообще никогда не обращал внимания, что девушка левша. И кто, а главное, зачем убирает женщин?

— Анна покончила с собой.

— Нет.

— Но она оставила записку!

— Интуиция мне подсказывает: дело нечисто.

Да уж, женская интуиция — такая штука, с которой не поспоришь. Самый веский аргумент Элеоноры: «Мне так кажется. Внутренний голос подсказал».

— Нора, — я постарался воззвать к ее уму, — но на дверях были опущены крючки! Это можно сделать лишь изнутри.

Хозяйка отмахнулась:

— Ерунда! Знаешь, что мне кажется?

— Что? — безнадежно поинтересовался я.

Ну какая еще славная идея пришла в ее набитую фантазиями голову?

— Всех троих убил один человек, — стукнула кулаком по подлокотнику кресла Нора.

— Зачем?

— Пока не знаю, хотя вопрос поставлен неправильно, следует спросить: «Почему?»

— Почему? — эхом повторил я.

— Очевидно, они все знали нечто… этакое… пугавшее данную личность! Ты не догадываешься, кто она?

— Нет.

— Либо Валерий, либо Кузьминский, — вздохнула Нора, — и я склонна думать, что автор затеи Сергей Петрович… Пришла мне в голову одна идейка…

— Какая?

— Знаешь, зачем он поселил тебя к себе? Теперь есть ответ на вопрос. Только давай сразу условимся: денег у него никто не крал! Сергей Петрович решил использовать нас, вернее, тебя как болвана.

Внезапно мне стало обидно.

— Конечно, может, я и не отличаюсь особым умом, но и на идиота не похожу.

— Болван — это не кретин, — радостно пояснила Нора. — Иногда охотники ставят в лесу что-то типа чучела, привлекая таким образом кабана. Увидит дикая свинья якобы своего сородича, полюбопытствует, подойдет поближе и… ба-бах! Вот Сергей Петрович и решил поохотиться с болваном. Ты должен был выполнять роль свидетеля, говорить милиции о его алиби, понял? Он убил Анну и приволок тебя в кабинет с одной целью, чтобы ты потом сообщил следователю: «Кузьминский от ужаса упал в обморок. Он вместе со мной колотился в дом и не мог попасть туда». Сергей Петрович обвел тебя вокруг пальца.

Я окончательно растерялся.

— Но у Кузьминского инсульт!

— И откуда это известно? — прищурилась Нора.

— Доктор вчера высказал такое предположение.

Элеонора ядовито прошипела:

— Да уж, на «Скорой помощи» сплошь работают гениальные диагносты! Да они умеют лишь давление мерить! Когда у человека инсульт, его парализует и речь пропадает, а я сегодня звонила в клинику и узнала интересные подробности: у Сергея Петровича речь в порядке и руки-ноги великолепно работают! Его лечащий врач говорит лишь о гипертоническом кризе.

Я не нашел нужных слов, а Нора продолжала нестись дальше, закусив удила:

— Что было известно этим трем, а? Какой информацией они владели? Думается, Анна и Маргарита, две сестры, знали нечто из прошлого Кузьминского. А Катя случайно подслушала их разговор. Так! Ваня, срочно меняем все планы! Ты начинаешь копаться в жизни Анны и Риты. Начинай с первой, разрой все: где училась, каких любовников имела, что у нее на работе… Потом такие же сведения придется собрать о Рите. Где-нибудь мы найдем узелки. У них имеется общая тайна. Думаешь, почему Анна, Валерий и Клара живут вместе с Сергеем Петровичем?

— Он пригрел бедных родственников, которые погибали от голода, — напомнил я, — совершил благородный поступок.

Нора скривилась:

— Любезнейший Иван Павлович, ты существуешь в собственном мире по своим законам, а вокруг волчья стая. Имей в виду, такой успешный, удачливый бизнесмен, как Сергей Петрович, не может быть жалостлив. Бизнес — жестокая штука, нужно уметь недрогнувшей рукой утопить конкурента, даже если он приходится тебе братом, сватом или сыном.

— Как хорошо, что у меня нет собственного дела, — ляпнул я.

— Просто отлично, — кивнула Нора, — ты бы и пятнадцати минут на рынке не продержался, а Кузьминский варится в ведьмином котле давно. Он один раз пережил разорение, вновь взлетел… Кстати, где он взял денег на раскрутку дела? Ведь первый раз прогорел вчистую!

— Вроде он продал недвижимость.

— Вот с этого момента и начинай поиски, — велела Нора, — сдается мне, там собака зарыта. Держи телефончик, позвони дядечке.

— Кто он такой? — удивился я.

— Шаркин Леонид, — пояснила Нора, — корреспондент журнала «Столп бизнеса». Леня знает о мало-мальски успешных людях все. С ним очень просто, он живет за счет торговли информацией. Назовешь ему фамилию и получишь за определенную мзду бездну сведений об интересующем тебя лице.

Я взял бумажку и набрал номер.

Нора оказалась права. Неизвестный мне Леонид, обладатель густого баса, пророкотал:

— Кто стучится в дверь мою?

— Разрешите представиться, — вежливо сказал я, — Иван Павлович Подушкин, секретарь Элеоноры… Мы с вами незнакомы, но…

— А вот тут ошибаетесь, дражайший Иван Павлович, — перебил меня Леонид. — Впрочем, скорей всего мы лично не встречались, но мне про вас многое известно.

— Что, например? — изумился я.

Леня хохотнул:

— Так, общая информация. Вы — сын известного советского писателя Павла Подушкина, сами закончили Литературный институт и пописывали стишата. Имеете на руках престарелую маменьку и работаете у глубоко мною уважаемой Элеоноры. Кстати, она недавно открыла частное детективное агентство «Ниро», Нора богатая женщина и может позволить себе выбрасывать деньги на ветер. Так какую информацию вы хотите? О ком?

— Меня интересует Сергей Петрович Кузьминский.

— А-а-а… есть такой, — протянул Леонид, — и что надо?

— Все.

— Все так все, — не удивился парень. — Значитца, так, сейчас по сусекам поскребу, по амбарам помету, найду, что имею. А вы извольте прибыть в двадцать три ноль-ноль в ресторан «Глобо», там и потолкуем. Надеюсь, знаете, где расположено сие сакральное место?

— Да, — вздохнул я.

«Глобо» больше клуб, чем ресторан, впрочем, поужинать вы там вполне можете. Но в основном туда ходят, чтобы попить кофе, поесть пирожных и посмотреть стриптиз. Только не подумайте, что я являюсь почитателем танцев у шеста. Мне зрелище медленно раздевающейся девицы внушает зевоту.

Во-первых, простите, милые дамы, но вы все одинаковы. Лично мне ни разу не попалась особь, ну, допустим, с квадратной грудью или одной ногой, растущей из середины «мадам Сижу». В свои сорок лет я великолепно знаю, что скрывается под переливающимся купальником.

Во-вторых, к сожалению, все стриптизерки, которых я видел, обладали каким-нибудь дефектом. У одной чернело родимое пятно, у другой имелся шрам, третья пыталась запудрить прыщи на спине.