Конкурс песочных фигур - Татьяна Краснова

РАЗБОРЧИВАЯ НЕВЕСТА

– Молодец, Аркаша, сообразил! И как же вовремя! – Володя довольно потирал ладони, глядя, как Карина приоткрывает фольгу, и комната мигом наполняется ароматом румяных мясных кусочков. – Это его фирменное, как его? Не важно! Съедим – вспомним.

– Да, хороший друг, – оценила и Карина. Обед с доставкой на дом они нашли на крыльце. – И хорошо, что его курьера собаки не проглотили. Как это я калитку не заперла? Ужас какой-то! Заходи кто угодно, грабь, поджигай…

– Ну, пожар мы и сами можем устроить. Вчера камин без присмотра оставили. Давай и сегодня оставим!

Сегодня было уже не так холодно, но огонь опять горел – ради ушей Кошани, которыми он продолжал трясти и хлопать. А чтобы он не делал недовольный вид, Карина с Володей, расположившись на ковре, соорудили кошачий «торт», слоеный: ломтик мяса, на него – кусочек печенки, потом – колбаски, сверху – шпротина. Все должны улыбаться, все обязаны быть счастливы! А потом, удерживаясь от смеха, любовались, как Кошаня ест, тоже слоями, аккуратно снимая кусочки сверху и деликатно нюхая остальную пирамидку, которую он умудрялся не уронить. Сначала кот подозрительно косился на хрюкающих хозяев, потом перестал обращать на них внимание и плотно уселся перед «тортом», давая понять, что не встанет, пока все не съест.

– Ест – значит, жить будет, – сказал Володя, наливая воды в прозрачную плошку и ставя ее под горшок с пальмой.

Пил балованный Кошаня только здесь, кухонный вариант игнорировал. Может, генетическая память навевала смутные видения – Африка, настоящие пальмы, настоящая жара, настоящее поклонение – жрецы, богиня Бает… Язык ритмично черпал воду, а хвост раскачивался в такт влево-вправо.

– Хвостом дирижирует! – завороженно наблюдала Карина и, поворачиваясь к Володе, вдруг заметила, что он точно так же смотрит на нее, и оба снова начинали хохотать, спугивая из-под пальмы Кошаню.

Сидеть обнявшись то в кресле, то на диване под галантным гобеленом, то на каминном коврике прямо перед огнем, где жаркий воздух шевелится и гладит щеки, казалось так естественно, что Карина, вдруг вспоминая их зиму, не понимала, как это они могли все выходные торчать друг против друга в разных креслах, да еще такие довольные. Вот благонравные дураки! Сколько времени потеряно!

Моменты прошлого то и дело всплывали в памяти, но Карине было важно увидеть старые картины в новом освещении, и она, прервав себя, вдруг спрашивала:

– Слушай… А помнишь, когда меня в метро угораздило оказаться во время аварии, ты еще так быстро приехал… Почему? Ты где тогда был?

– Где был? – Володя пожимал плечами. – А, все-таки проверяешь? На слове меня решила поймать! Да помню я где – в Нахабино, поэтому и быстро. Там у меня встреча была в гольф-клубе. Из Белогорска, конечно, за полчаса бы не добрался…

Карина краснела, вспоминая, как думала тогда, что Володя все равно ничем не занят, какая ему разница, куда время девать. А он, принимая ее молчание за недоверие, вскакивал:

– Да хочешь, прошлогодний ежедневник принесу? Я его еще не выкинул. Посмотришь записи! Думаешь, сочиняю?

– Нет, – тянула она его за рукав, – не хочу. Важная встреча? А как же ты все бросил? Или все уже заканчивалось?

– Не совсем. Но ты же важнее, – терпеливо объяснял он, удивляясь, к чему это толкование прописных истин. Догадывался: – А, ты, наверное, думаешь, что вдруг я все время на работе буду ночевать! Так это когда было. Теперь дело на рельсы поставлено, и хоть само и не катится, надо толкать, но не так, как раньше. Хотя и авралы бывают, и ездить много приходится. Но недалеко и ненадолго! Не успеешь соскучиться. Понимаешь, Ромку я, в случае чего, заменить смогу, и дело не пострадает, разве что Гусятников какой-нибудь нежный. А за меня мою работу никто не сделает. Но ты это не бери в голову! Хочешь пирожок? У Аркадия их знатно пекут, совсем как домашние.

– А ты играешь в гольф? – неожиданно спрашивала Карина, и Володя застывал с надкушенным пирожком.

– Я? Да нет. Знакомые играют. – И проницательно замечал: – А, ты хочешь сказать, как это меня туда, в клуб, пускают?

Карина не могла скрыть смущение, а он махал рукой:

– Да все привыкли уже. Кто-то любит выряжаться, а кто-то нет. Я не люблю, мне так удобнее. Есть несколько мест, куда без пиджака ни за что не войдешь, но их, слава богу, немного. А что, тебе где-нибудь со мной бывает неловко? – забеспокоился он и, хотя Карина покачала головой, продолжил: – А то давай хоть сейчас надену костюм, галстук..

– Булавку для галстука, – поддела Карина, но он сделал вид, что не услышал, и завершил:

– …возьму букет и сделаю официальное предложение по всей форме. Тетя Зина считает, что без этого меня всерьез не воспримут и пошлют подальше. А вот в пиджаке…

– Я подумаю насчет пиджака, – серьезно пообещала Карина. – А за мужество и готовность к подвигу тебе полагается еще одно пирожное.

Когда они расправились с десертом и понесли посуду на кухню, Карина огляделась не без любопытства: сюда она раньше не заходила, только мельком заглядывала, гостье предназначалась парадная часть дома. Мебель отделана под дерево и потому не контрастирует с прочей обстановкой, и вся кухня нашпигована техникой – вытяжки, комбайны, посудомоечная машина.

– С ума сойти, сколько кнопок. Как в Солнечном городе. И что, тетя Зина их все изучила и управляется?

– Да это я их все изучил, – смутился Володя. – Остальным оказалось без надобности. Это вообще старье, а для начала девяностых было круто. Моя первая крупная покупка. Хотелось потрясти воображение родственников. В доме-то я ничего тогда менять не мог, а на кухню отцу было плевать – бабье царство.

– И как, потряс?

– Тетю Зину разве что. Она тогда меня зауважала, хотя научилась только миксер включать и кофемолку, а посудомоечной машины до сих пор боится. Дома ворчит: «Чего тарелки мыть в этой бандуре, вон из-под крана вода течет!» А потом соседкам: «Да у нас же техника этим занимается, не представляете, как удобно!»

Карина смеялась, расставляя по полкам тарелки и чашки.

– А деньги откуда взял?

– На бирже играл. Пробовал, что называется, себя, когда здесь зарплату перестали давать. Получалось. Думал вообще там пристроиться, только ездить далеко. И потом, жить в этих съемных квартирах, дом надолго оставлять…

Карина присвистнула. В этом весь Володя! Первые большие деньги – и не прогулять, и даже не купить крутую тачку, а вложить в любимый дом. А ей еще всегда казались надуманными английские детективы, где хозяин идет на преступление, чтобы достать деньги на выкуп или поддержание фамильного особняка! И вообще, когда заводишь разговор о самом Володе – он плавно и естественно переходит на дом, так же как если заговорить о его работе – услышишь не о роли Володиной личности в истории, а опять о Роме, какой он профессиональный, или о том, какая золотая у кого-нибудь голова…