Любви тернистый путь - Синтия Райт

"Во всей заварившейся каше повинна только я. Я не могу надеяться на то, что ко мне будут относиться как к даме, если я по собственной воле стала служанкой. Я никогда не буду чувствовать себя комфортно, пока испытываю подобное унижение.

Наверное, надо было бы поехать к тете Агате… — Миген при этой мысли пожала плечами, поскольку посчитала выбранный ею вариант более приемлемым. — По крайней мере здесь я живу, а не прозябаю в заплесневелом, мрачном доме тети Агаты! Я найду какое-нибудь решение. Мне только нужно накопить денег и уехать отсюда".

Предпринятая ею авантюра стала быстро терять волшебство веселого маскарада. Миген впервые задумалась над тем, чтобы найти какую-нибудь знакомую, которая приняла бы ее к себе, ничего не сообщив тете Агате. Мелькнули любимые лица Джорджа и Марты Вашингтон. Но как только Миген поняла, сколь смехотворна эта идея, громко фыркнула.

Смит посмотрела на Миген: «Вот так-то получше. А минут десять назад девушка выглядела совершенно больной».

— Не обращайте на меня внимания. — Миген уныло ей улыбнулась. — В эти дни мое настроение то подскакивает вверх, то рушится вниз. Но в дурном настроении я никогда долго не остаюсь.

— Вы, мисс, молодец! Знаете, нужно побольше отдыхать.

Вы, наверное, давно и тяжело работаете.

— Я как раз собираюсь это сделать, Кевин Браун пригласил меня пойти с ним во второй половине дня в музей Пила. Я полагаю, что все уйдут из особняка на какой-то прием…

— О да! К мэру. — Глаза Смит заблестели. — Вас приглашает Кевин? Он вроде приятный парень. Правда, немного озорной и избалованный девушками.

— Но порой он заставляет меня смеяться, а это уже немалое достоинство. Остальное пусть вас не тревожит. Никакой опасности, что я отдам ему свое сердце, нет.

Смит замедлила шаг, внимательно глядя на Миген в надежде, что та еще что-нибудь раскроет.

— Вы не хотели бы побеседовать со мной о чем-то, что вас беспокоит?

Миген покраснела и отвернулась.

— Я не могу этого сделать. Хочу только сказать, что со мной не происходит ничего такого, от чего нельзя было бы избавиться. Надо лишь немного времени и побольше решимости.

Смит погладила ее по щеке.

— Желаю вам удачи. И если когда-нибудь потребуется подруга…

— Буду помнить. Благодарю вас.

Брэмбл повернула на Бингхэм-стрит и направилась в особняк.

— Побыстрее! — резко скомандовала она через плечо.

— Можно подумать, — Смит состроила гримасу, — что именно она главная домоправительница! — Она помолчала, пытаясь решить, добавить ли ей еще кое-что или нет, и уступила искушению поделиться своими сведениями. — Я бы не упомянула о том, что хочу сказать — и я действительно не склонна сплетничать, — но уверена, что дальше вас это не пойдет. Уикхэму и мне сказали, что не пройдет и месяца, как Брэмбл заменят.

— Вы шутите!.. Ведь она прекрасная повариха!

— Это не имеет значения. Миссис Бингхэм настроилась заполучить безработного французского повара. Госпожа очень увлечена всем французским, ведь сейчас это так модно! И совершенно не важно, обладает ли этот повар необходимым талантом или нет.

— Брэмбл не переживает…

— Я это хорошо понимаю. Вопрос лишь в том, позволят ли ей гордость остаться на второстепенной должности и подчиняться на кухне приказам другого.

Миген бросило в дрожь, когда она представила себе реакцию суровой поварихи на такой поворот событий.

Миген пришла, чтобы помочь Присцилле подготовиться к приему у мэра Пауэла. Он давал его в честь членов нового конгресса, в начале этой недели прибывших в Филадельфию и задержавшихся здесь на пути в столицу. Им стало известно, что слушания в Нью-Йорке начнутся по меньшей мере через две недели, и они наслаждались пока светскими развлечениями в Филадельфии.

Присцилла слышала, что в Филадельфии находится и политик Джеймс Медисон, который задержался на неделю в поместье «Гора Вернон». Там к нему присоединился Джон Пейдж, где их обоих неожиданно встретил Роберт Блэнд Ли из Александрии. Миген была хорошо знакома с каждым, и ее снова охватила паника перед возможностью встретить одного из них — или всех троих. «Здесь сейчас, — подумала она, тяжело вздыхая, — собираются все, кого я хоть чуть-чуть знала в Виргинии».

Мисс Уэйд выбрала для приема одно из своих лучших новых платьев. Из шелка цвета слоновой кости, оно было украшено синим и зеленым узором. Узкие, до локтя рукава были обшиты роскошными кружевами. Такие же кружева украшали и, полукругом вырезанный лиф.

Миген помогла ей надеть платье с «парижским мешочком» — маленькой подушечкой, прикрепленной к нижней юбке на ягодицах. Специальный корсет, который придавал пышность груди, держался на подбитой ватой треугольной основе из металлической проволоки. Поверх всего этого надевалось само платье, и все это так жестко удерживалось особым устройством — «голубиная грудь», — что груди Присциллы чуть ли не подпирали ее подбородок.

Несмотря на все Искусственные округлости и подкладки, окончательный результат был потрясающим. Талия Присциллы выглядела тончайшей, шея длинной, а лицо — очаровательным.

Горничная, обслуживающая Энн Бингхэм, научила Присциллу так умело пользоваться специальной французской косметикой — рисовой пудрой, губной мазью и помадой, — что она была почти незаметна. На шею Присцилла надела зеленую бархатную ленту, к которой была прикреплена крупная жемчужина, а также длинную золотую цепочку с эмалевыми часами.

Миген уже приготовила веер из вышитого шелка, подходящего по цвету к платью, а также маленький, инкрустированный жемчужинами и именуемый на французский лад «necessaire», в который были уложены такие совершенно необходимые предметы, как духи, ключик от часов, крохотные ножницы, инструменты для чистки ушей и ногтей, карандаш и маленькая из слоновой кости пластинка для записей.

Миген помогала подруге одеваться и без какого-либо интереса выслушивала ее экстравагантные побасенки о вечере, проведенном в Саузворкском театре.

— Там был поставлен замечательный танец. Думаю, что он назывался «волынка» и был исполнен неким артистом по фамилии Дорланг или…

— Дюрен, — поправила ее Миген.

Присцилла на мгновение прищурила глаза.

— Да, конечно, Дюрен… Он был одет как матрос в милую красную фуфайку. Казалось, он летал по сцене. Лайон сказал, что Дюрен подпрыгивал на специальной сетке, хотя я не очень уверена…

Присцилла продолжала рассказывать о спектакле «Римский отец» досадно примитивно, и это лишь укрепило подозрения Миген, что ее внимание было сосредоточено вовсе не на пьесе. Бингхэмы получили места, приличествующие богатейшей семье Америки, а Маркус Риме принял приглашение Энн сесть в их ложу.