Одиночество вдвоем - Файона Гибсон

— Да, и при этом люди тратят годы, планируя свадьбу. Много чего надо решить.

Мне хотелось, чтобы он прекратил теребить голый живот Бена: я боялась, что он заметит слабый фруктовый запах или мерцание очарования «звезды».

Для Джонатана, разумеется, он остается все таким же прежним Беном.

«А эта свадьба — не самое важное для меня событие», — сказала я про себя и наскребла мелом на кухонной доске для записи: «Позвонить Фоксу», подчеркнув несколько раз.

Теперь, став ответственной за приготовление пищи для моей семьи, я решила, что нет необходимости готовить обед каждый день или даже стряпать что-то горячее. Новый гастрономический магазин «Лимончелло», который открылся вместо ужасной стоматологической клиники, где вы не открыли бы рот, чтобы позволить кому-то ковыряться там, решил наши кулинарные проблемы. Там обслуживали приятные люди, похожие на студентов театральной студии, щеголявшие с полным ртом зубов и в темно-синюю полоску фартуках. Я покупала ветчину, колбасы, готовые салаты и обсыпанные мукой булки, весившие полтонны. Разумеется, туда входили все основные пищевые ингредиенты: протеины, углеводы, растительные масла, что не предвещало ничего ужасного нашим костям или зрению. При этом мне не нужно было жарить-парить, достаточно лишь скомпоновать.

Это сработало. Выставленные перед Джонатаном продукты стали для него такой неожиданностью, что я заработала несколько тысяч очков рейтинга.

— Отличная колбаса, — произнес он, с жадностью поедая мои первые снадобья. — Прекрасный салат, Нина. Это не рапунцель-салат?

Я кивнула и добавила, что отныне мы будем есть все из гастронома «Лимончелло» и жить просто, как итальянцы или французы с их огромными семьями и шутками вокруг широченных кухонных столов.

— Здорово, что ты упомянула про большие семьи. Спешки нет — ведь твои биологические часы пока что работают — и все же я думал… — Кусочек колбасы застрял у меня в горле. Видимо, мне надо было удалить верхнюю защитную оболочку. Интересно, из чего она сделана? Из свиной кишки или из неудобоваримой, пластиковой пленки? — Разве Бен может быть единственным ребенком? Я в семье один, ты одна. Посмотри, что с нами стало.

Он оторвал взгляд от тарелки с обнадеживающей улыбкой. Я удалила кусочек колбасной пленки с передних зубов.

— У нас все в порядке, — смело сказала я.

После трехнедельного потребления продуктов из гастронома Джонатан предложил расширить наше меню. Он осторожно катил детскую коляску среди субботней рыночной толпы, всякий раз извиняясь, если задевал чью-либо голень или ступню. На многих прилавках продавали крашеные брюки на шнурке и юбки с неприятным запахом, сделанные из материала сари, и другую этническую одежду, подтверждающую, что ваш паспорт годен для поездок в любой уголок мира. У большинства покупателей был похмельный вид, они были способны только разглядывать стойки с поцарапанным виниловым покрытием и что-то жевать. Создавалось впечатление, что почти каждый что-то жевал. Близорукий мальчик откусил кусок питы, из которой вывалились кусочки пюре из нута прямо на мягкие кожаные башмачки Бена. Мы выбрались на улицу со стандартными домами, купив лишь экологически чистую редиску, упакованную в коричневый бумажный пакет.

Бен вдруг захныкал.

— Давай остановимся и дадим ему его бутылочку, — предложила я.

Джонатан увидел небольшой клочок травы, окруженный поникшими кустами роз и оградой черного цвета.

— Здесь? Это не очень-то…

Бен уже орал, требуя подкрепления. Мы припарковались у чугунной скамейки с надписью: «Если ты хочешь делать это с мелиссой, звони…». Номер был небрежно написан черным маркером.

Джонатан обнял меня за плечи. Небольшая игровая площадка полностью заросла травой, кроме потрескавшегося бетонного прямоугольника, где расположилась вздымающаяся ввысь конструкция в форме лодки. Если ваш ребенок свалится оттуда, то сильная травма головы ему обеспечена.

— Куда бы ты хотела поехать? — спросил Джонатан.

Я посмотрела на домики, скученные вокруг парка, на их балконы со свисающей лобелией.

— Нам лучше вернуться домой. Ползунки Бена уже пахнут, а запасные я забыла захватить.

— Я не об этом, а о нашем медовом месяце. Нам бы надо побыстрее забронировать поездку куда-нибудь. Есть идея?

Как странно, мы уже стали мамой и папой, а до сих пор на самом деле еще нигде не были вместе. У нас не было времени ни на отпуск, ни даже на загородную поездку, не в пример Бет с Мэтью. Они уехали на выходные в Шропшир. Только они двое. Бет называет это временем совокупления, жизненно важным для сохранения интимных отношений. Она неохотно отняла от груди Мод. Груди, как бетон, в первые несколько дней молоко лилось в душевой, заливая все вокруг. («Что за расточительство! — жаловалась она. — Но это того стоит. Я восстанавливаю грудь. Как ни удивительно, и, возможно, это не случайное совпадение, Мэтью опять проявляет интерес к сексу, словно вспомнил, что я женщина».)

Осушив бутылку, Бен стал клевать носом на коленях у Джонатана.

— Где жарко в декабре? — спросила я. На островах Вест-Индии. Да, Вест-Индии. Белый песок. Бикини. Нет, может быть, не бикини. Серебристый цельный купальник с разрезами по бокам. Прощай, сжимание тазового дна. Я займусь седом. По-другому его называют «хрустом», и это звучит опасно. Начинать с десяти раз в день и доводить до двенадцати, а возможно, и тринадцати раз.

Я решила, что и представления не имею о том, какую страну предпочитает Джонатан. Я не могу представить его в плавках. Это я хожу с Беном в бассейн; мы все еще мужественно раз в неделю делаем это, несмотря на унижения Рональда. Не говоря уже о солнце, которое противопоказано коже Джонатана. Интересно, он вообще-то брал когда-нибудь отпуск? Он никогда не показывал мне фотографии и не говорил о том, где побывал.

— Куда ты ездил, когда был мальчиком? — спросила я.

— В Шотландию, каждый год. На ферму к одним знакомым. Они знали меня и маму много лет, посылали рождественские открытки. Если мы приезжали заблаговременно, они брали меня в поле, и я кормил ягнят из бутылки. Мама наблюдала из-за изгороди, страшась, что они меня укусят… У них был буфет с играми. Настольная детективная игра «Клуедо», «Мышеловка» и еще одна игра с колосьями, которые высовываешь из отверстия, и вниз падают стеклянные шарики.

Я представила Джонатана и Констанс, которые не думали о дожде: ведь там всегда был буфет с играми, только почему они его бросили? Неудивительно, что Констанс не выносила меня рядом с собой. Они привыкли жить вдвоем, и любое новое лицо их не устраивало ни своими полными губами, ни большим задом. Может быть, семье жить удобнее, когда в ней вообще никого нет?