Цыганская невеста - Кармен Мола

«Пимпинела». В баре было полно народу. Он подошел к стойке и попросил бутылочку «Мау». Пить в одиночку не очень хотелось, но надо было потянуть время до возвращения домой. Он не успел по-настоящему приложиться к бутылке, когда увидел, что на него смотрит Элена.

— Мы идем?

— Все трое?

— Какие трое?

Элена с недоумением развела руками — рядом никого не было. Блондин бесследно исчез. Она прогнала его, потому что предпочла провести ночь с Сарате. Тот не сразу опомнился и, шагая рядом с Эленой к ее дому, был настороже, словно ожидая, что все обернется жестокой шуткой, что она его разыгрывает, но нет, он ошибался. Элена и правда жаждала секса, она была неутомима, а он старался ей угодить. Потом они долго лежали обнявшись, пока он не рискнул нарушить тишину:

— Почему ты так много пьешь?

— Откуда ты знаешь, что я пью?

— Мне достаточно того, что я вижу. Ты руководишь важным расследованием, разве ты не должна посвятить ему себя целиком?

Она не ответила. Он знал, что должен привыкнуть к ее нежеланию отвечать, если хочет быть с ней. Он о многом хотел бы ее спросить: о шраме от кесарева сечения, который снова увидел в полутьме; о том, что случилось с ее сыном. Но понимал, что рискует перейти красную черту. Он хотел знать о ее прошлом, о странном пристрастии к песням Мины. Ему бы очень хотелось расспросить ее, почему ей так нравится эта старенькая «Лада», которую уже не встретишь на улицах. Она тихонько ласкала его член и, когда заметила эрекцию, села сверху, и все повторилось. А потом она сразу уснула.

Он встал. Просмотрел дело Лары Макайи, разложенное на столе в гостиной. Нашел в нем бумагу о Сальвадоре Сантосе, своем наставнике. Затаив дыхание, торопливо прочитал ее, боясь, что Элена проснется. Обнаружил отчет с результатами анализа ДНК волос, найденных между пальцами Лары. Доказательство, подписанное криминалистами.

Сарате вернулся в спальню. Натянул брюки и рубашку почти бесшумно, приноравливая неизбежное шуршание одежды к дыханию Элены. Она крепко спала. Ему хотелось поцеловать ее, но он побоялся ее разбудить. Он прокрался из спальни на цыпочках, сунул листок с ДНК-тестом в карман и ушел.

Глава 46

На следующее утро Элена выглядела безупречно. В шелковых темно-синих брюках и белой футболке, бодрая, уверенная в себе, она прохаживалась по переговорной. Душ и пара чашек кофе, а какой эффект, восхищался про себя Сарате. Никому и в голову не могло прийти, что у нее была бурная ночь с выпивкой и сексом.

— Я говорила с Рентеро, он сильно обеспокоен.

— А видел ли кто-нибудь хоть раз Рентеро не обеспокоенным? — иронично поинтересовалась Марьяхо.

— Он боится, что мы запорем это дело, что будет висяк, что мы не найдем Мойсеса Макайю.

Ческа в раздражении откинулась на спинку стула. Ордуньо, хорошо ее знавший, поспешил пояснить:

— Мы провели практически сутки, следуя за «Фиатом-фиорино». Уверяю вас, это не самое веселое занятие. Мы поехали за ним в Толедо и стали свидетелями того, как на распродаже в мебельном цыгане купили шкафчик, сервант и кресло-качалку.

Конечно, никаких следов Мойсеса.

— А что не рассказываешь про сегодня? — спросила Ческа. — Этот фургон вообще не останавливается. Он рыщет по всему городу в поисках старой мебели, брошенной на помойках. Они подбирают такие стулья, на которые не позарится и крыса.

— Весь этот хлам приводят в порядок в мастерской на Рибера-де-Куртидорес. Пара гвоздей, пара дощечек, лакировка, и эта рухлядь снова на витрине. А покупатели думают, что сделали удачное приобретение.

— Продолжайте следить, — приказала Элена. — Это единственная зацепка, которая у нас осталась. Иначе никак не найти Мойсеса. Что еще?

Буэндиа посмотрел в свои заметки.

— Всю субботу я сравнивал вскрытия двух сестер. Есть нюансы.

— Какие?

— Ларе обрили весь череп, прежде чем сделать надрезы. Ей оставили волосы только ниже ушей. Сусане выбрили лишь те участки, в которых проделали отверстия.

— Похоже, убийца с годами стал опытнее, — сказал Ордуньо.

— Или ленивее, — добавила Ческа.

— Или милосерднее.

Все посмотрели на Буэндиа в ожидании пояснений.

— Может, ему было жалко оставлять ее лысой. Такое впечатление, что он хотел как можно меньше обезобразить ее.

— Просверлить три дырки и засунуть прожорливых личинок в мозг — это как-то не очень милосердно, — сказала Марьяхо.

— Это отвратительно, да. Но есть детали, которые отличают одно убийство от другого. Лару обнаружили обнаженной, Сусану — в одежде с девичника. У Лары не было в крови следов диазепама, у Сусаны они есть. И потом — пластиковый пакет. Я уверен, что убийца положил его на лицо Сусаны, чтобы не видеть ее мучений.

— Почему он не сделал того же с Ларой?

— Может, и сделал. Он мог накрыть ее платьем или сумкой, но мы об этом ничего не знаем. Возможно, судмедэксперт этого просто не указал.

Сарате насторожился.

— Почему ты так думаешь? — спросил он. — Ты ведь сам судмедэксперт, а мне всегда казалось, что обвинять коллег не принято.

— Я просто высказываю свое мнение, я никого не о­бвиняю.

— Похоже на отговорку.

Фраза прозвучала враждебно, Сарате и сам это понял. Инстинктивно он бросился защищать своего наставника и жалел, что не смог этого скрыть, но предполагаемая халатность Сальвадора Сантоса в работе над делом Лары его сильно тревожила.

— Успокойся, Сарате, — вмешалась инспектор Бланко. — Мы приближаемся к ключевой точке, которая больше всего интересует Рентеро.

— Мы приближаемся к какой-то точке? — спросила Ческа. — А по-моему, мы до сих пор в той самой, с которой начинали.

— Рентеро так не думает. Считает, что тест ДНК указывает на Мойсеса как на убийцу Сусаны. И убежден, что Мойсес признается и в убийстве Лары.

— Почему он думает, что это Мойсес? — спросил Сарате.

— Он так не думает, ему хочется так думать. Чтобы освободить Мигеля Вистаса и одновременно предъявить всем настоящего убийцу.

— Не может быть, чтобы Мойсес убил своих дочерей таким способом.

Элене понравилось, что Сарате разделяет ее мнение. Но что-то ей подсказывало, что он руководствуется совсем иными мотивами.

— Почему ты так считаешь?

— Я просмотрел дело Лары Макайи, улики против Мигеля Вистаса не оставляют сомнений. Я уверен, что убийца он.

— Я тоже ознакомилась с делом и не согласна, — р­ешительно произнесла Марьяхо.

Все повернулись к ней.

— Ты ознакомилась с делом Лары? — удивилась Элена. — Зачем?

— Потому что мне было скучно читать сообщения с мобильных телефонов и мониторить социальные сети. Я знаю про них обеих уже все, и про жениха Сусаны, и про ее любовницу Синтию, и уверяю вас, ничего даже мало-мальски интересного в их жизни нет. Я запросила стенограмму судебного разбирательства дела Мигеля Вистаса.

— Какого черта? — не выдержал Сарате.

— Чтобы убедиться, что все прошло гладко, я хотела узнать, не было ли каких-то нестыковок.

— И что, нестыковки были? — спросил Буэндиа.

— По-моему, да.

Марьяхо замолчала. Пауза получилась почти театральной.

— Так что ты обнаружила, Марьяхо? — заинтересовалась Элена.

— Обвинение Мигеля построено лишь на косвенных уликах. Он жил один, он был знаком с Ларой, девушка ф­отографировалась в его студии в день убийства, у него не оказалось алиби.

— На трупе нашли его волосы, — напомнил Сарате. — И следы треноги рядом с телом жертвы совпали с его треногой.

Но Марьяхо его изобличающий тон не впечатлил.

— Не это показалось мне странным. Думаю, можно легко объяснить, как на девушке оказались волосы фотографа, если в тот вечер у них была фотосессия.

— Присяжные так не посчитали.

— Странно другое — что адвокат Мигеля не допросил Мойсеса. Мойсес находился в зале суда, прокурор спросил его об отношении к фотографу, и Мойсес заявил, что ему совсем не нравилось, как тот смотрел на его дочерей. А когда пришла очередь