Над строками Нового Завета - Георгий Чистяков

Господь совершает чудо умножения хлебов вечером, когда сгущается тьма, когда все наши страхи усиливаются – страхи, обнажающие нашу беспомощность; именно в такие моменты мы остро чувствуем, насколько мы далеки от своей истинной родины, от Бога; нам трудно, мы потеряны… В этой тьме Господь совершает чудо умножения хлебов. Вот почему особенно значимы литургии, совершаемые, когда темно – в рождественскую или пасхальную ночь. Вокруг тьма, а в храме в это время совершается таинство Евхаристии, Господь становится посреди нас, чтобы «снова и снова» взять хлеб в руки, благословить, преломить и дать нам.

В Евангелии от Иоанна есть очень важное место. После совершения чуда умножения хлебов, узнав в Иисусе Христа, Мессию, Того Помазанника, Которого вот уже тысячу с лишним лет ждет народ, иудеи хотят сделать Его царем. Здесь как бы повторяется третье искушение Спасителя в пустыне, но только уже перед лицом людей, – искушение властью. И тут Иисус уходит и удаляется на гору один. Матфей рассказывает, что, отпустив народ, Он взошел на гору молиться наедине и вечером оставался там один (см. 14: 23). Из Евангелия от Марка мы знаем, что именно в этот момент Он спрашивает: «За кого почитают Меня люди?» (8: 27). Ответ напрашивается сам собой – за Мессию. Из Евангелия от Иоанна становится понятным: Он уходит молиться, потому что люди хотят сделать Его царем, «взять» Его и сказать: решай за нас наши мирские проблемы. Он уходит и молится… Так и мы – ждем, чтобы Христос устроил наше мирское бытие, устроил жизнь вокруг нас. А Он в тот момент, когда мы Ему говорим: «Будь нашим царем, всё устрой, а мы придем на готовенькое», уходит и молится о нас, молится о том, чтобы братское общение – κοινωνία – осуществлялось самими братьями и сестрами, всегда и во всём. Чтобы через это братское общение в нашу жизнь вошло то разумное ее устройство, на котором она должна быть основана. Не государственное устройство – а именно братство, которое параллельно государству и не зависит от него, но делает жизнь действительно жизнью, а не прозябанием. Люди, желая видеть в Иисусе земного царя, противопоставляют себя Ему. Вот Он – внешняя сила, а мы – овцы Его пажити, Он всё для нас приготовит. Но если мы видим в Нем внешнюю силу, то Он оказывается вне нас – не среди нас и не в нас, а над нами. И нам уже тогда не воскликнуть: «Не я живу, а живет во мне Христос!» Именно κοινωνία, то общение, которое предлагает нам Христос, дает возможность увидеть в Нем не внешнюю силу, а Того, Кто среди нас, Кто воедино объединяет нас изнутри.

Исповедание Петра и Преображение Господне

Когда в конце Литургии священник выходит из Царских врат со Святой Чашей, мы все вместе – и священнослужители, и участвующие в богослужении миряне – читаем молитву, составленную в IV веке Иоанном Златоустом: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз…»

Слова «Ты воистину Христос, Сын Бога живаго» взяты из 16-й главы Евангелия от Матфея. «Придя же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты Христос, Сын Бога живаго» (Мф 16: 13–16).

Ответ Петра – очень важное место в Евангелии. Сразу же после того, как Петр исповедал Иисуса как Сына Бога живого, как Христа, как Мессию, Господь в первый раз открывает ученикам, что Ему предстоит пострадать, быть распятым, погребенным и воскреснуть в третий день (Мф 16: 21, Мк 8: 31, Лк 9: 22). Затем Иисус еще дважды напоминает ученикам об этом.

Исповедание Петра – очень важный момент в истории евангельской проповеди и в личной истории каждого христианина.

То, что одни почитают Иисуса за Иоанна Крестителя, другие – за одного из пророков, понятно. Нам всегда хочется видеть в новом что-то похожее на старое. Еще Платон говорил, что «познание нового есть узнавание старого». Нам хочется найти в новом поэте что-то уже знакомое, и мы говорим: этот поэт похож на Лермонтова, на Блока, на Гумилёва… Многие не приняли Иосифа Бродского именно потому, что он не похож ни на кого. Нам проще, когда новый поэт, композитор, философ или художник похож на кого-то, кого мы уже знаем.

Апостол Петр сделал то, что очень трудно сделать. Он вырвался из порочного круга привычных представлений и стереотипов к совершенно новому пониманию реальности. Он сумел понять, Кто стоит перед ним. Христос. Помазанник. Тот, Кого уже тысячу лет ожидал народ Божий, – Мессия, обещанный еще во времена пророка Моисея. «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь, Бог твой, – Его слушайте» (Втор 18: 15).

Н. А. Бердяев когда-то замечательно сказал, что христианство отличается от других религий исключительно тем, что здесь мы встречаемся с Иисусом как с Человеком. Всё остальное, что мы находим в христианстве, уже было открыто античной философской мыслью или сформулировано в Ветхом Завете – только Сам Христос абсолютно нов и уникален. Об этом же еще раньше говорил В. С. Соловьёв, сначала – в «Чтениях о богочеловечестве», а затем – в «Трех разговорах».

Важно обратить внимание на тот фон, на котором происходит исповедание Петра. «Придя же в страны Кесарии Филипповой…» Окрестности Кесарии Филипповой – это холмы. Как на холме Акрополя стоит Парфенон, так и здесь на высоком холме расположен город Кесария с огромным храмом Августа. Этот храм украшают белые колонны и статуи. Античный храм Августа – как бы картинка греко-римского мира. Вокруг – множество языческих храмов и святилищ в честь различных богов. Это уже не Палестина, а Финикия. Население смешанное, поэтому здесь верят в самых разных языческих богов, приносят жертвы Ваалу, Адонису и другим божествам.

Петр исповедует Христа на фоне истории мировых религий. Не в вакууме, а именно в контексте всего того, что накопило к этому моменту человечество; на фоне истории человеческой мысли, религии, веры, философии, искусства, литературы Петр восклицает: «Ты Христос!»

Христианство не стоит вне истории – оно глубочайшим образом укоренено в ней. Христианство не стоит вне культуры в ее историческом развитии – оно внутри ее.

В Евангелии от Луки, в начале 3-й главы, подробнейшим образом представлена историческая обстановка, в которой начинал Свою проповедь Христос: «В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Иудее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне» (Лк 3: 1–2). Слово Божие, Евангелие, христианство всегда связаны с миром, в котором мы живем. Если в других религиях и учениях, особенно на Востоке, человек приходит к Богу, отворачиваясь от реальности, то в христианстве всё происходит наоборот – Бог приходит к людям, Бог оказывается среди нас!

Приведу случай из своей недавней практики. Меня попросили освятить помещение на бывшей ВДНХ. Я не уточнил, какое, а когда приехал, оказалось, что освятить нужно котельную. В ней работают замечательные женщины, они-то и пригласили меня. Открыв требник, я сразу попал на молитву «На освящение пещи». В этой прекрасной молитве византийского происхождения говорится не только о самой печи, но и о людях, которые при ней трудятся. И то, что в требнике нашлась молитва специально для такого случая, – очень хороший знак жизненности нашей веры. Вся она построена на том, что Господь не уводит нас из реальности, а входит в наш реальный человеческий мир.

…Теперь, после исповедания Петра, апостолы знают, что Человек, собравший их вокруг Себя, и есть Тот, Кого уже тысячу с лишним лет ждут, Тот, Который должен всё устроить. И, повторю, именно с этого момента Иисус стал говорить ученикам о том, что Его ожидает: «С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим, и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Мф 16: 21). Но оказывается, что даже Петру, который сделал такой потрясающий прорыв в своем видении Христа, не по силам принять эти слова: «И, отозвав Его, Петр начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Мф 16: 22).

Иисус, Который только что сказал исповедавшему Его Петру: «…Блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах» (Мф 16: 17), – на эти слова Петра отвечает: «…Отойди от Меня, сатана!» (Мф 16: 23).

Так звучит Его ответ Петру в Синодальном переводе. Когда мы читаем это, нас смущает «неадекватная» реакция Иисуса на слова Петра. Пусть даже тот сказал глупость, – но ведь только потому, что он любит Иисуса, боится за Него и не хочет Его потерять… Однако, прочитав ответ Иисуса по-гречески или даже на церковно-славянском языке, мы увидим, что звучит он совсем не так, как в Синодальном переводе. На церковно-славянском – «Иди за Мной, сатана» (курсив мой – Г.Ч.). В греческом тексте также употреблен предлог, означающий не «от», а «за». Значит, Иисус сказал не «отойди от Меня», а «иди за Мной». В таком случае слова Спасителя можно истолковать примерно так: «Ах, сатана ты, сатана… Но – иди за Мной». Или: «Петр, сейчас через тебя говорит сатана, но Я не отталкиваю тебя, а, наоборот, зову за Собой».