Отверженный 追放者 Часть I (СИ) - Орлов Александр

После проведенной операции пришлось мучаться с ОКР. Три раза руки с мылом мыл, а все ещё кажется, будто под ногтями глисты и блохи.

Пока я медитировал, я думал о том, что со мной происходит.

За здоровье физическое я почти не волновался, – я двигался, ел и гадил вполне нормально. Препаратов у меня в достатке, за пару дней я восстановлю прежнюю хилую форму.

Меня сильно беспокоило состояние духовное, психологическое. Пора было признать, что нахождение в новом теле, тем или иным образом, сказывается на моем мышлении.

Раньше, чтобы заговорить с кем-то, мне нужно было прописать вымышленный диалог, взять в оборот десяток безличных фраз и играть эмоциями. Это было сложно, особенно в вопросе убеждения. Сейчас же, я мог не задумываться, как слова сами рождались у меня в сознании. Даже больше, я мог говорить не подумав.

Эмоции были странной штукой, неуправляемой. Они будто желали захватить надо мной контроль, чего я, конечно же, никак допустить не мог.

Я и в прошлой жизни понимал, что такое гнев или месть, это приятные чувства, хорошие. Но сейчас они будто стали острее, ярче. Как и обратная, отвратительная сторона, – похоть, радость, и, страшно сказать, нежность. (Фу, дрянь какая).

Может быть, синапсы в тупом подростковом мозгу двигаются как-то иначе, или эндокринная система работает так, как привыкла и никак не хочет перестроиться, – я без понятия. И ведь никто мне не поможет в этом вопросе. Я ведь не пойду к психотерапевту с подобной проблемой. “Здравствуйте, я серийный убийца в теле школьника, мучаюсь внезапными проявлениями эмпатии, помогите пожалуйста, это лечится?”

Однако я не паниковал. Я относился к перерождению философски, я ведь теперь тоже японец. Я будто название кафетерия – “земная бабочка” (кофе у них дерьмовый), а попросту кокон, куколка, из которой должны появиться крылья. А вот какая бабочка из меня выйдет, – махаон или тля, ещё предстоит выяснить. (На самом деле без разницы, на вкус они одинаковые).

Пока пялился в телевизор, по которому шло многосерийное аниме про роботов, я размышлял о Ягами и Мисе.

Мне приходилось вступать в контакт с людьми, заключать договора и заводить вынужденные отношения. Это непросто, но возможно. Но сейчас другой случай. Если раньше я цеплялся к человеку словно паразит, брал, что мне нужно и пропадал без следа, то теперь я был привязан к школе, и не мог прекратить отношения по мановению руки. Да и сама наша компашка оказалась крепче, чем я предполагал.

В вопросе Мисы все было просто. Я хотел её убить, я не мог её раздеть. Одновременно с этим, я был скован с ней молчанием о совершенном убийстве. Она помогала в расследовании личности Аоки, и была главой клуба. Она была нужна. Пока что.

А вот Ягами… Здесь я видел другой тип слияния, и иначе как симбиозом, это было назвать нельзя. Уже не паразитирование, но взаимовыгодное сотрудничество. Он выручил меня, я в ответ спас его, причем сам не понимая зачем это сделал. Он назвал меня своим другом, но я не умею дружить. Быть моим партнером по симбиозу достаточно великая честь для такого, как он. Что тут говорить, мне было удобно, его тоже устраивало, значит все в порядке.

Рассматривая порноролики на унитазе, я думал о главной проблеме, что мешала мне заняться Аоки. О банде бейсболистов и Сато, который ими руководил.

Зря я не уделял им внимания и решил, что проблем они не составят. Неизвестно чем закончится история с дракой в классе. Я не знал, насколько хорошо я отлупил одного или другого, и в случае серьезной травмы, кто-то из них может рассказать о произошедшем учителю. Сдаться. И тогда начнется разбирательство, а к моей персоне будет оказано повышенное внимание.

Более того, я понимал, что эти сволочи не сдадутся. Чем хуже будет ситуация в команде, тем упорнее будет желать моего “самоубийства” Сато-сан. Ведь неизвестно откуда вдруг появляется ботаник, который крошит и калечит его парней. Двое, как минимум, уже не смогут играть ближайшие полгода. Остальные похожи на парад увечных отбросов, – один с повязкой на глазу, у второго ухо откушено, а третий похож на невесту франкенштейна. Черт, хотел бы я сейчас на них взглянуть, – цирк уродов какой-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поэтому я мог понять Сато и его ярость. Одиночка первогодка принес ему столько проблем, что банда скоро совсем растеряет весь авторитет и превратиться в объект публичного осмеяния. А за этим окажется, что остальные тоже не хотят платить. Весь многолетний труд по запугиванию школьников, создания зловещей репутации, все Мордатому-сану под хвост. А все из-за меня. Нет, эта сволочь не остановится, пока меня не достанет, поэтому я должен действовать на опережение. Пора отложить в сторону учебники и заняться нормальной работой. Хватит уже тянуть, Рио, я требую решительных действий.

У него несколько командиров, насколько я мог судить. Баку – рука для мастурбации. Каори – левая рука, для сборов долгов. Хироко, Горо и прочие, – рангом помельче, они не столь важны. До Баку мне пока не дотянуться, он пострадал вчера меньше всех и в школе сегодня не появлялся, если верить словам Марины-сенсей. Остается Каори.

Миса-чан рассказала, что он виноват в смерти одноклассника и изнасиловании девочки в туалете школы. Человек может посчитать эти поступки достаточным основанием для казни, но я был выше этого. Я не имею права судить предвзято.

Да хоть он серийный насильник, если он делает это во имя высшей цели, я бы его не тронул. Мне это все неважно, – жизни равноценны и одновременно обесценены. Мне был важен тот факт, что Каори не интересовало в жизни ничего, помимо неоправданного насилия. Все что ему было нужно, – унижать, бить и смешивать с грязью более слабых индивидуумов. Мелкий садист, без каких-либо отличительных черт. Мне это нравилось, он подходил Правилу.

Лишь я подумал об этом, трясущиеся груди на экране перестали меня интересовать. Гипноз женских форм больше не был надо мной властен, внутри появилось желание извращенца совсем другого рода. Мысль царапалась в мозгу, в груди ощущалось волнение.

Сегодня суббота, сокращенный учебный день. Но в понедельник… я открою охоту.

Мой голос разума был против, он твердил мне о том, что нужно все ещё раз хорошенько обдумать. Я покинул туалет и принялся ходить по комнате, разговаривая сам с собой. Отлично бы смотрелся в камере с мягкими стенами.

(Эй, эй! Ты должен быть осторожен! Какая к черту охота, ты и так на краю ходишь! Хочешь убивать, – убей кота!)

– Кот здесь ни при чем. Давай рассуждать логически, окей? Они нам мешают.

(Нельзя так рисковать! Ты что, твою мать, тестостерона обожрался?)

– Никаких эмоций, только расчет. Если они продолжат…

(А они продолжат).

– То я все равно окажусь под прицелом. Рано или поздно наше противостояние приведет к серьезным травмам или смерти. А я этого не хочу.

(И я).

– Наплевать на осторожность, я уже в болоте по уши. Если не попытаться выбраться, меня засосет окончательно. Пора действовать, убирать их по одному, повышать ставки, показать насколько опасно со мной связываться. Смерть Каори послужит хорошим примером, прецедентом для окончания войны. Я сделаю все так, что никто не свяжет жертву с Рио Икари.

(Но…)

– Хватит нянчиться!

Мой внутренний спорщик заглох. Хорошо, тихо…

***

Вечер вообще на удивление проходил бодро.

После субботника мне позвонил Рэй. Передал привет от Джиро и рассказал новости. Марина-сенсей затеяла целое детективное расследование, привлекла всех, кого только можно, даже требовала записи с камер видеонаблюдения. Несколько человек из банды, включая Горо и Каори были найдены на спортивной площадке и отправились к председателю под конвоем из учителей. Сато-сан тоже вызвался присутствовать на встрече, дабы защищать своих подопечных.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вычислить Каори оказалось проще простого, – у него не хватало зубов, а именно их нашли разбросанными по классу. Врать было бесполезно.

Чем закончилось заседание неясно, но ходят слухи, что Баку и ещё нескольких человек отчислят, а объявят это в понедельник.