Война. 1941—1945 - Илья Эренбург

Слушайте, славные защитники Севастополя: немцы умеют удирать. Слушайте, украинцы: скоро черед Харькову. Глядите, бойцы далекого Мурманска: у немцев не только танки, у них есть пятки, и эти пятки красиво сверкают. Дыши свободней, Ленинград: кольцо вокруг тебя разжимается.

У немцев еще сотни дивизий. У немцев еще тысячи и тысячи танков. Немцы еще топчут наши богатейшие области. Они еще жрут и спят в наших чудесных городах. Но что-то треснуло в их проклятой машине. Поглядите — немец уже не тот. Его глаза бегают. Его сердце, трусливое и наглое, беспорядочно бьется. В его тупую квадратную голову закрались первые сомнения. Нелегко его будет добить. Но теперь даже дураки видят, что мы его добьем.

Полгода рыскали бешеные волки по нашей земле, по нашим городам. Близится час облавы.

20 декабря 1941 г.

Руки коротки

Газета «Франкфуртер цейтунг» пишет:

«Хлопчатобумажная фирма «Бремер» объявила об увеличении оперативного капитала до пяти миллионов марок, предназначенных на посевы и закупку хлопка в рамках экономического развития Востока, в том числе на посевы хлопка в Туркестане».

Слов нет, у немецких богачей длинные руки. О чем они мечтают во Франкфурте между двумя английскими бомбежками? О хлопке Туркестана.

А тем временем акционер фирмы «Бремер», он же обер-лейтенант немецкой армии, поспешно удирает из Калинина. «Почему вы дрожите, герр обер-лейтенант?» — спрашивает его неделикатный коллега. Обер-лейтенант отвечает: «Холодно… Пфуй, какой ужасный климат». Врет немец: не только от холода его трясет — от страха.

Мечты о хлопке Туркестана придется оставить. Далеко от Калинина до Ташкента. Ближе от Калинина до Франкфурта. Да и не в одних километрах дело. Шесть месяцев немцы шли на восток. Теперь изменилось направление: они бегут на запад. Не о Туркестане им следует думать — о своей проклятой норе.

Они уже делили шкуру русского медведя. Но здесь-то и приключился конфуз: «Он ахнуть не успел, как на него медведь насел». Они в мечтах уже тащили наш хлопок, они перепродавали друг другу акции Магнитки, они, облизываясь, приценивались к бакинским промыслам. Их разбудили орудия Красной Армии.

Они недавно еще хвастались: «Мы смотрим в бинокль на Москву». Посмотрели. Хватит. Зря они выложили пять миллионов. Денежки пойдут на другое: отстроят Калинин. А господа акционеры фирмы «Бремер» расстанутся со своими сигарами — пошлют голубчиков в Клин: пусть чинят дороги.

21 декабря 1941 г.

Солнцеворот

Это было в солнцеворот. Самая короткая ночь в году прикрыла злодеяние немцев. Мы знаем теперь, как это было — по сотням немецких дневников, по рассказам пленных. Дивизии Гитлера были подготовлены к нападению. Немцы нетерпеливо перебирали ногами: их манила богатая и сытая страна. Сигнальные ракеты прорезали теплую ночь. Раздались первые выстрелы. Немецкие самолеты бомбили наши города. Это было в ночь на воскресенье. Одни мирно спали, другие развлекались в клубах, на вечеринках… Немцы напали исподтишка, прилетели на яркие огни городов, ползли, как гады в нескошенной траве, переплывая пограничные реки, убивали безоружных жителей.

Это было полгода тому назад. Всего полгода… Нам кажется, что это было сто лет тому назад: на войне день становится годом.

Вспомним — мы были тогда молодыми. Мы многого не понимали. У нас тогда были седые люди с детской душой. Теперь у нас и дети все понимают. Мы выросли на сто лет. Ничто так не возвышает народ, как большое испытание. Нашу верность проверили каленым железом. Нашу гордость испытали танками и бомбами. Мы выкорчевали из сердец беспечность. Мы выжгли малодушие. Легко мы расстались с уютом и покоем. Шли месяцы. Враг продвигался вперед. Жестче становились глаза. Люди молчали. Но молча они думали об одном: мы выстоим!

Все короче становились дни. Вот и новый солнцеворот. Самая длинная ночь в году покрыла снежные просторы. По белому снегу среди черной ночи идут наши бойцы. Они идут вперед. Они преследуют отступающего врага. Мы — выстояли.

Не многие из немецких солдат, перешедшие 22 июня нашу границу, выжили. Шесть месяцев тому назад они весело фыркали: война им казалась забавой. Они восторженно грабили первые белорусские села. Они обсуждали, какое сало лучше — сербское или украинское. Они знали, что они непобедимы. Разве они не побывали в Париже? Разве они не доплыли до Нарвика? Разве они не перешагнули через горы Эпира? Они пришли к нам посвистывая. Где они? В земле.

На их место пришли новые. Пришли старики. Пришли подростки. Пришли калеки. Пригнали испанских каторжников. Пригнали румынский скот. Пригнали марсельских сутенеров. Пригнали босячье всей Европы. Немцы еще стреляют из автоматов. Немцы еще ранят наши города. Немцы еще пускают на нас свои танки. Но это не те немцы. Вода разъедает камень. Наше сопротивление разъело немецкую душу. Где их былая спесь? Они не поют, они дрожат от холода. Они мечтают не о московских ресторанах, но о хате, о крыше, о хлеве. Они суеверно говорят друг другу: «Зима только начинается…» Они замерзали в декабре. Что с ними станет к февралю? В ночь солнцеворота мы с усмешкой им напомним: солнце — на лето, зима — на мороз.

Мы знаем, что враг еще силен. Есть имена, которые жгут наши сердца, они не дают нам спать, они кормят нашу ненависть, они пестуют наш гнев: Киев и Харьков, Курск и Орел, Днепропетровск и Одесса, Минск и Смоленск, Псков и Новгород. Мы помним о городах-мучениках. Мщение, как вино, со временем оно становится крепче. Мы только пригубили чашу. Мы знаем, что миллионы живых немцев еще топчут нашу землю. Ни минуты передышки! Отдыхать мы будем потом. Но в ночь солнцеворота мы спокойно говорим: шесть месяцев для нас не прошли даром, мы научились бить немцев. Мы были народом на стройке. Мы стали народом на войне.

В длинные декабрьские ночи среди сугробов шли немцы. Они шли на запад. Мир увидел необычное зрелище: немцы убегали. Они убегали, теряя танки и орудия. Убегая, они жгли города. Зарево освещало немецкие трупы. В Германии они зажигали костры в честь своих побед. У нас они жгли города в честь своего поражения.

В эфире заучат имена наших побед: Ростова и Ельца, Клина и Калинина. От Америки до Ливии, от Норвегии до Греции об одном говорят люди: немцы отступают. Выше подняли голову французы. Чаще грохочут выстрелы сербских партизан. С восхищением смотрят на Красную Армию наши друзья и союзники. Не зря древние лепили победу с крыльями: она облетает моря. Наши победы — это победы всего человечества. В тяжелые октябрьские дни, когда враг наступал, когда Гитлер готовился к въезду в Москву, мы повторяли одно: «Выстоять!» Победа не упала с неба. Мы ее выстояли. Мы ее оплатили горем и кровью. Мы ее заслужили стойкостью и отвагой. Нас спасла высшая добродетель: верность.

Героев Ростова благодарит Париж. За героев Калинина молятся верующие сербы. Героев Ельца приветствует Нью-Йорк. Героям Клина жмут руки через тысячи верст стойкие люди Лондона. Русский народ принял на себя самый тяжелый удар. Он стал народом-освободителем.

Мы думаем в эту ночь солнцеворота о всех пионерах победы. Мы вспоминаем бойцов, которые вокруг Москвы не дрогнули под натиском танков. Мы вспоминаем прекрасный Ленинград. На его долю выпали горькие испытания. Город, который казался академией, музеем, заводом, стал крепостью. Мы думаем о наших летчиках, о наших моряках. Мы думаем о человеке, который в летнее утро сказал нам суровые и правдивые слова, который в грозный день 7 ноября приподнял нас своим мужеством и своей волей, который провел корабль государства через грозные штормы, мы думаем о нашем главнокомандующем, о Сталине.

Впереди еще много испытаний. Нелегко расстанется Германия со своей безумной мечтой. Нелегко выпустит паук из своей стальной паутины города и страны. Они не уйдут с нашей земли. Их нужно загнать в землю. Их нужно уничтожить. Одного за другим.

22 декабря, солнце — на лето, зима — на мороз. Добавим: война — на победу.

23 декабря 1941 г.

Немецкое рождество

Под елкой, занесенной снегом, лежал немецкий солдат. Его белые мертвые глаза глядели на запад. В его кармане нашли письмо из Вернигероде: «Дорогой Вилли. Скоро наше немецкое рождество. Мы встретим его без тебя. Я и Марта — мы надеемся, что ты не забудешь нас и пришлешь нам подарочки из России на елку».

Вот и пришло их немецкое рождество. Черно в Вернигероде, над городом горы Гарца, над городом Брокен, и кажется, что там ведьмы справляют свой шабаш. Нет, это ветер воет в трубе. Марта и Анни стоят перед пустой елочкой. Три огарка и прошлогодняя потускневшая звездочка. Вот и дед-мороз, он, наверно, принес подарки. На нем кепи почтальона. Что он вытащит из сумки? Меховую шапку, русский окорок, чулочки для Анни? Нет, это конверт. «Ваш муж погиб смертью героя на Восточном фронте».