Та, что будет моей - Агата Лель

— это изменит целых три жизни. Изменит кардинально. Морально подготовить себя к этим переменам оказалось проще, чем произнести данные слова.

— И вообще? — задала она наводящий вопрос, не сводя с него пристального взгляда.

Вишневский молча посмотрел на остатки вина и залпом допил содержимое. А затем с силой удара молота Тора поставил свой опустевший фужер рядом с ее.

— И вообще, я думаю, нам стоит попробовать.

— Попробовать что?

— Серьезные отношения.

— Из твоих уст это прозвучало почти как предложение, — она не смогла скрыть улыбку. Он же прищурился.

Это что, вызов?

— Когда будет предложение, ты ни с чем его не спутаешь, поверь, — не повелся-таки на провокацию.

Так далеко в своих мыслях он еще не заходил, но вдруг подумал — а чем не шутит черт. Это было странно и совершенно на него не похоже — ну где он и где брак, но ведь когда-то он даже и помыслить не мог о собственных детях, а вон, уже бегает целый человек. Так что, как говорится, не зарекайся…

— И что ты обо всем этом думаешь? — скрестив ноги, прислонился к стойке.

Он прекрасно знал, что она думает об этом, все красноречиво читалось по ее лицу: немного недоверия, плохо прикрытая тревога, осторожная радость. Последнего было в разы больше, столько, что вуалировать за остальным получалось плохо.

— Ты решил это только что? Ну, чтобы мы с Валюшей перебрались к тебе.

— Нет, когда выбирал дом.

— Так это же было несколько дней назад! — искренне изумилась она. — То есть получается, ты давно все решил, но даже не соизволил позвонить и поделиться?

Он отрицательно покачал головой, даже не собираясь прятать довольную улыбку.

— Но зачем тогда было мариновать меня?.. Почему? Я решила, что ты вообще исчез из нашей жизни!

— Я хотел, чтобы ты хорошо обо всем подумала.

В ее голубых глазах засверкали игривые искры хитрости.

— А если бы я надумала не подпускать тебя к себе и дочери на пушечный выстрел?

— Не надумала бы.

— А если я откажусь от твоего предложения?

— Не откажешься.

Это не было игрой на опережение или всплески самоуверенности, Артур действительно знал, что все будет именно так.

Он знал, что она страдала, не набирая его номер все эти дни. Знал, что гипнотизировала трубку, надеясь, что первым позвонит он. Знал. Потому что испытывал то же самое.

Это были поистине мучительные пять дней, которые быстро показали ему, что именно на данный момент для него в приоритете. Он больше не хотел мариновать ни ее ни себя. Возможно, он все-таки слегка прогнулся, но неудачником себя не считал. Наверное, наоборот.

— Иди сюда, — дважды хлопнул ладонью о барную стойку.

Она осталась стоять на месте, не стирая подозрительный прищур.

— А если я не хочу?

— Иди. Сюда. Быстро, — пряча улыбку, повторил, делая акцент на каждом слове.

— Не хочу! Прекращай все решать за меня! Между прочим, я еще не согласилась!

Она согласилась. Причем на все и одномоментно. Даже на то, что он еще не озвучил.

Он нарочито медленно отлип от стойки и походкой предводителя прайда двинулся на девушку.

— И что я должен сделать, чтобы ты рассмотрела мое предложение?

Она попятилась назад и отступала пока огромная каменная столешница не преградила ей путь, превратив в заложника.

— Артур, пожалуйста, сейчас не время для игр.

Сказала та, что эту игру начала.

Он легко поднял ее на руки и усадил на столешницу, не без удовольствия примостившись между ее ног. А потом приподнял большим пальцем ее подбородок и поцеловал. И этот поцелуй спустя пять дней ожидания… Концентрированное удовольствие. Сладкое, тягучее, отзывающееся по всему телу приятным покалыванием — предвестником того, что скоро будет еще лучше.

Но наслаждалась в этот момент далеко не только его физическая составляющая — внутреннее содержимое, где-то там, где у нормальных людей заковано сердце, он ощущал совсем еще незнакомое, непрощупанное и непривычное тепло. Даже жар. Рядом с ней он менялся и отрицать это было нелепо и совершенно бессмысленно. Ну кому и что доказывать? Он поплыл. Чувствовал себя наполненным. Нужным. Правильным и зрелым.

Влюбленным?

Да, и это слово промелькнуло в стремительно пустеющих мозгах. Логика уступала место моменту. И предвкушению.

Запустив нетерпеливые ладони под подол ее платья, Вишневский отключился окончательно и бесповоротно. Тумблер заклинило, разум ушел на перекур, уступив первенство его могуществу тестостерону.

Последнее, о чем он подумал перед тем, как стянуть с нее платье, это о том, что в доме еще нет кровати. Впрочем, обоим в этот момент на нее было совершенно плевать.

* * *

Это было необычное со всех смыслах утро: во-первых, Артур снова проснулся не один, во-вторых, ему это вот абсолютно точно понравилось, а в-третьих, за пыльной стеклянной стеной будущей спальни, с наружной стороны дома… стоял мужчина в сером комбинезоне. И нет, это был не вор, который забрался на второй этаж чужого коттеджа чтобы поживиться чем-то ценным, не отчаявшийся самоубийца — это был рабочий лучшей в столице строительной фирмы. Вел он себя, признаться, крайне профессионально, если и подсматривал, то так, что комар носа не подточит.

Вишневскому на увиденное было плевать — его женщина была целомудренно прикрыта пледом, а значит, ничего интересного этот усатый увидеть он успел (наверняка к его разочарованию). А вот Аглая… услышав скрежет за окном обернулась и буквально подпрыгнула, натянув плед теперь до самых ушей.

— Боже, кто это?!

— Это строители. Совсем забыл предупредить.

Где-то внизу, во дворе, раздался грохот и ругань невидимых глазу рабочих. У кого-то зазвонил телефон, а потом все утонуло в визге циркулярной пилы.

— Доброе утро, — прошептал Вишневский круглым глазам напротив, потому что видно сейчас было только их. Ну и еще спутанную рыжую макушку.

— Да уж действительно — доброе, — хихикнула она, нырнув с головой под одеяло. Он последовал ее примеру и обвил в темноте руками теплое после сна тело.

Он вдруг