Адвокат Казановы - Наталья Борохова

Елизавета проглотила вопрос, уже готовый сорваться с ее языка. Какая теперь разница, какие волосы были у Серебровой, если ее самой уже нет? Ее убил Дмитрий, что оставалось принять как факт. Хватит ворошить семейный архив и искать следы неведомого убийцы. Ей следует заняться другими делами и выбросить из головы глупости…

Дубровская неожиданно тепло улыбнулась Вощинскому:

– Спасибо за чай и чудесное варенье. Надеюсь, вы опять станете частым гостем в нашем доме. Мне будет очень приятно.

– Но Лиза, душечка… – проговорил Вощинский, сбитый с толку непредсказуемостью своей гостьи.

– Я понимаю, что доставила вам немало тяжелых моментов. Но все в прошлом. Я поступала так не со зла. Извините.

Последние слова дались Лизе неожиданно легко, и она почувствовала грандиозное облегчение. Все хорошо, что хорошо кончается. И история с ее судебным расследованием тоже закончилась, в чем Лиза была уверена. Как, впрочем, и в том, что завтра наступит новый день.

Глава 21

На следующий день Елизавета проснулась с твердым намерением начать новую жизнь. Какой она будет, Дубровская пока не знала. Но, ожидая, что на нее сверху снизойдет небесная благодать и решение придет само собой, она просидела час за чашкой утреннего кофе. Ольга Сергеевна тем временем долго и нудно выясняла с кухаркой виды на урожай. Их разговор перемежался подробностями из последней серии отечественной «мыльной оперы» и звучал в ушах Елизаветы монотонной музыкой, нагоняющей сон.

Потом включили телевизор. Началась утренняя трансляция какого-то чрезвычайно популярного реалити-шоу. Свекровь и кухарка принялись показывать Лизе главных героев, попутно объясняя, что с ними происходило на экране в течение года. Разумеется, Дубровская тут же перепутала их всех, и к тому моменту, когда каша в ее голове достигла небывалой густоты, свекровь переключила канал. Вооружившись карандашами и блокнотиками, женщины начали записывать за ведущим программы о здоровье советы по действенному очищению кишечника. С серьезностью людей, в старости взявшихся за изучение азов медицины, они доверчиво выслушивали рекомендации сомнительных, на взгляд Лизы, специалистов, призывающих ставить клизму в пять утра. Народные знахари уступили место юмористам, те, в свою очередь, героям бразильского сериала. В общем, к тому моменту, когда часы отсчитали два часа пополудни, Дубровская почувствовала себя усталой и опустошенной, словно целый день вела допрос бестолкового свидетеля.

– Вот видишь! – с сарказмом заметила свекровь. – Пока ты сидишь в залах суда, участвуешь в своих бесконечных процессах, жизнь проходит мимо!

Лиза вяло кивнула, будто согласилась с ее мнением, и под предлогом необходимости работы над диссертацией удалилась в кабинет, где полумрак и тишина подействовали на нее, как лекарство. Вытащив из ящика стола папку с набросками по теме, она некоторое время листала их, удивляясь, что за целый год не написала даже и главы. «Процессуальные и тактические особенности защиты по делам об убийствах» обещал грозный заголовок, но скудное количество заполненных корявым Лизиным почерком страниц красноречиво свидетельствовало, что адвокат Дубровская в тактике ведения судебного боя явно не преуспела.

Помнится, ее научный руководитель, внимательно глядя на нее как на диковинный экземпляр, спрашивал:

– А вы уверены, что хотите взять именно эту тему?

– Конечно. А разве в этом есть что-то удивительное?

– Да в общем-то нет, – мялся профессор. – Но молодая, симпатичная девушка – и вдруг… такой этюд в багровых тонах! В уголовном процессе есть немало тем нейтральных на слух и вполне приятных для написания. Возьмите хоть «Презумпцию невиновности». Чем не вариант?

– Да, хороший вариант. Но я хочу писать именно об убийствах, – упрямилась Лиза. – У меня неплохая адвокатская практика по данной категории дел и много мыслей, которые я спешу изложить на бумаге!

– Ну-ну, – недоверчиво пробормотал профессор. – Тогда дерзайте!

Время показало, что научный руководитель был прав, не особо полагаясь на пылкие заверения своей подопечной. Должно быть, он еще тогда рассмотрел в Дубровской легкомысленную девицу, которая только похваляется своими адвокатскими победами, а на деле способна лишь «воровать» из книжек чужие мысли.

Написание диссертации никак не укладывалось в рабочий график Елизаветы, и папка с красиво оформленным заголовком оставалась почти пустой.

«Убийство… Пожалуй, никакой иной вид преступления не приковывал к себе на протяжении тысячелетней истории столь пристального человеческого внимания. Почему один человек, поправ законы бога и общества, лишает жизни другого человека? Отчего такое происходит? Какова природа данного деяния, какова психология убийцы, какие мотивы побуждают человека к совершению столь тяжкого преступления?» – написала она в тот далекий день, вернувшись со встречи с профессором. Написала – и отложила решение проблемы на потом, когда ответы на поставленные вопросы подскажет ей судебная практика. Но время шло. Лица убийц менялись, и скамья подсудимых в областном суде не пустовала. Люди не собирались отказываться от древнего и радикально действенного способа решения своих проблем.

Дубровская взяла карандаш и быстрым почерком набросала на листке еще несколько предложений. «Столь необычна человеческая природа, что такое явление, как убийство, не рассматривается нами однозначно как зло. Не случайно в одних убийствах мы видим подвиг, героический поступок, в других – воплощение человеческой низости и греха. Пожалуй, никакой иной вид преступления не отличается таким многообразием побудительных мотивов, причин его совершения и столь неоднозначной человеческой оценкой деяния. Отелло убивает Дездемону, Раскольников – ростовщицу, Эдип убивает своего отца, Каин, – брата Авеля, Иоанн IV – сына, Петр I казнит своего сына, Шарлота Корде убивает Марата…»

Логическая цепочка требовала продолжения. «Дмитрий Серебров убивает свою супругу Ингу», – вывела она и остановилась. Для нее последний пример был ближе и красноречивее, чем все исторические выкладки, вместе взятые. Во всяком случае, тут не нужно было долго копаться, чтобы прийти к выводу о низменных мотивах поступка преступника. Им двигала корысть, а как ее ни обряжай в разные одежды, изнанка-то все равно останется малопривлекательной.

Ее клиент женился «на деньгах» и, должно быть, не сразу понял, что к роскошному дому, шикарной машине, образу жизни миллионера полагается еще и немаловажное приложение в виде немолодой супруги. Да ладно еще, если бы она знала свое место: сидела бы тихо в спальне или лечила нервы на дорогом курорте. Но чертова жена взяла его в оборот, чтобы жизнь ему не казалась медом. Она все время совала нос в дела Дмитрия, старалась переделать молодого человека по своему образцу, сердилась, требовала, наседала, угрожала… А когда поняла, что все ее усилия тщетны, решила вышвырнуть его вон. Однако на ее беду, он уже ощутил вкус сладкой жизни и возвращаться в нищету не пожелал. Оставалось одно – избавиться от обузы и зажить в свое удовольствие. Кто сказал, что на чужой крови нельзя построить счастье? Во всяком случае, Дмитрий Серебров верил, что такое возможно…

– О господи! Опять ты в темноте сидишь! – раздался громкий, бесцеремонный голос свекрови. – Звонил Вощинский. Он очень взволнован. Бедняга только что посмотрел выпуск криминальной хроники. Там кого-то убили, кажется.

– Кого? – воскликнула Лиза, почему-то представив себе распластанную мужскую фигуру на красном от крови снегу. «Пресекая попытку побега опасного преступника, правоохранительные органы вынуждены были применить оружие. Заключенный был смертельно ранен», – зазвучал в ушах бесстрастный голос тележурналиста.

– Да не волнуйся ты! Я уверена, что ты ее даже не знаешь.

–  Ее ? – удивилась Дубровская.

– Разумеется. Речь шла о какой-то женщине с именем, как у собаки. Кажется, ее звали Нора…

– Есть ли у вас соображения по поводу того, где скрывается Дмитрий Серебров? – спрашивал следователь, пристально разглядывая Дубровскую сквозь стекла огромных очков, из-за чего его глаза казались большими и удивленными, как у ручной вороны. – Вы, как адвокат, можете знать то, о чем мы даже не догадываемся.

Елизавета была удивлена сверх меры.

– Даже если бы я что-то знала! – воскликнула она с нотками негодования в голосе. – Какое право вы имеете меня допрашивать? Существует закон, и вы прекрасно знаете, что…

– Я все прекрасно знаю, – заверил ее следователь. – А кто вас, кстати, допрашивает? Я даже протокол не веду!

Он широким жестом указал на стол, заваленный пухлыми папками. Протокола там действительно не было.

– Я вызвал вас только для беседы, адвокат Дубровская, – сказал он. – Так сказать, поговорить в непринужденной обстановке.