Семена огня - Владимир Свержин

— Тут? Ни о чем, — Пипин с интересом поглядел на собеседницу. Похоже, ей было так же неуютно рядом с Брунгильдой, как и ему самому. Это открытие порадовало. Конечно, прелестная заложница ищет себе покровителя, пусть даже и не каменную стену, за которую можно спрятаться, но хоть какого-то! Быть каменной стеной Пипину нравилось куда больше, чем хлипкой изгородью, а рядом с дамой Ойген его наполняло чувство собственной значимости. И это было чрезвычайно приятно.

— Быть может, хотите прокатиться верхом? — спросил он.

— Не откажусь.

Их кони неспешно трусили проезжим трактом, и дюжина всадников сопровождения, не желая мешать беседе, старательно придерживала скакунов, чтобы оставаться на должном расстоянии.

— Похоже, мы оказались не в самое лучшее время, не в самом подходящем месте, — вздохнула Женя.

Майордом кивнул.

— Это верно. Жаль, что нам пришлось свести знакомство при столь необычных обстоятельствах.

— Увы, увы! Но, может быть, еще не поздно все изменить? Я понимаю, эта суета… Как ни печально, но где и когда смена власти проходила по-другому?! И, рассуждая здраво, если такое случается, разве это не очевидный пример Божьей воли? — Женечка исподтишка поглядела на спутника. Тот был хмур, и не нужно было иметь диплом психолога, чтобы догадаться, что гнетет владыку Нейстрии.

— Я ничего не могу сказать о кесаре Дагоберте, да упокоится его душа с праведными, мне не довелось быть с ним знакомой, — продолжила она. — Но вы… Признаюсь, у меня странное чувство.

— Какое же? — Пипин вдруг поймал себя на мысли, что с интересом ждет ответа девушки. Если исключить Брунгильду, то никогда прежде его не занимало мнение женщин о чем бы то ни было. Но эта высокородная дама не была ровней никому.

— Вы человек той породы, которая дает миру великих людей, правителей, мудрецов, — Женечка подняла вверх указательный палец, — даже святых. Но вас гнетет зависимость. Это ключ к пониманию вашей насущной проблемы!

Знаете, если в детстве щенка привязывать к маленькому колышку, которого он при всем желании не может выдернуть, то, превратившись в огромного пса, он не будет даже пытаться освободиться.

— Брунгильда не колышек, — уловив намек, ответил Пипин.

— Но и вы далеко не щенок.

— Мы делаем одно дело, — внутренне негодуя, что прелестница так быстро уловила суть его терзаний, огрызнулся майордом.

— По-моему, вы заблуждаетесь. — Евгения Тимуровна смахнула со лба непослушный золотистый локон. — Вы лишь орудие в ее руках. Гвоздь и молоток тоже делают одно дело, если вас это утешит.

— Меня не надо утешать! — грозно свел брови Пипин.

— Я этого и не делаю. Вы мужчина, воин. Я — слабая женщина, к тому же пленница. Мне ли утешать вас?

— Вы — моя гостья, — напомнил Пипин.

— Может, вы так и думаете. Я даже уверена, что так думаете, — со вздохом отозвалась Женечка. — Но разве для вас самого с приездом госпожи Брунгильды крепость не стала темницей? Стоит вам пойти не в ту сторону, сделать что-то по своему усмотрению, ваша сестра тут же натягивает поводья. Можно надеть золотой венец кесаря, но все это будет впустую, если до того не снять узду.

Взор майордома метнул вполне ощутимые молнии.

— Благородная Дама Ойген, это легко сделать лишь на словах. На деле же…

— Как бывает на деле, можно узнать, лишь сделав это дело, — голос девушки обрел неожиданную твердость. Пипин жалел, что дал втянуть себя в этот разговор.

— Я только хотела бы знать, желаете ли вы и далее оставаться под пятой госпожи Брунгильды, или все же скоро эти земли обретут нового повелителя. Извольте понять — повелителя, а не куклу-марионетку!

— А что я могу сделать? — обиженно буркнул майордом.

— Я слышала, госпожу Брунгильду чрезвычайно огорчило известие, что драконий ловчий потерял след, и она готова сама пуститься в погоню.

— Да, она говорила, — нехотя кивнул Пипин, досадуя, что ясноокой красавице известно чересчур много. — Сестрице не следовало так орать.

— Как вам известно, я выросла среди драконов и хорошо знаю их повадки.

— Ну и что с того? — майордом остановил коня.

— Если один из них пустился спасать малыша, он будет делать это, не жалея ни других, ни себя. Этот зверь ранен и, вероятно, все, что он может, — постараться утащить преследователей за собой. Значит, и принц, и его матушка направятся в другую сторону. Скорее всего, прямо в противоположную. Если Брунгильда пустится вслед за драконом, кто-то должен поймать беглецов.

— Один раз нам это уже удалось. Не думаю, чтобы повторить быль чересчур сложно.

— Скорее всего, так и есть, — согласилась Евгения. — Но в таком случае вы снова окажетесь слишком близко от Брунгильды, чтобы поступить по своей воле. Как мне представляется, ей эти двое нужны совсем не для того же, для чего вам.

— Ну и что? Говорите толком.

— Все очень просто. Я удивлена, что такая мысль еще не пришла в вашу голову. Впрочем, быть может, пришла, и вы просто испытываете меня? — Женя вопросительно поглядела на майордома.

— Говорите, я жду.

Благородная Дама Ойген посмотрела на собеседника долгим многообещающим взглядом. От ясной синевы ее глаз у Пипина вдруг часто заколотилось сердце.

— Тебе надо оказаться подальше от Брунгильды и сделать так, как решил ты, не дав ей ни малейшей возможности разрушить твои планы. У тебя должны быть время и возможность хорошо подготовиться к новой встрече. Никто не смеет диктовать тебе условия! Что сделать для этого? То же, что делают бритты, охотясь на лис, — преследуй, но не догоняй! Изматывай. Дыши в спину беглецам, не упускай их из виду. Но до поры до времени не торопись захлопнуть ловушку.

Пипин смерил Женечку долгим настороженным взглядом. План, который она предлагала, действительно был прост, хотя, конечно, оставались кое-какие детали, но, пожалуй, слишком прост…

— Все это звучит красиво, но как бы не упустить беглецов? Ведь чем ближе к Луаре, тем больше у них шансов.

— Я подумала об этом. Подумала в первую очередь. Для того чтобы не потерять их след, достаточно, чтобы рядом с принцем и его матерью постоянно находились верные люди.

— Но разве это может пойти на пользу?

— Когда я говорю «верные», то подразумеваю — «верные мне». Если намекнуть доблестному герцогу Нурсии, что моя жизнь и свобода будут зависеть от того, отыщет ли он юного Дагоберта, Жант найдет его даже под хвостом у врага рода человеческого. Уж можете не сомневаться. Он храбрец, каких мало, доблестный воин и, главное, безумно влюблен в меня. Если для моего спасения понадобится свернуть горы — в вашей стране не останется гор! Поверьте, до поры до времени ни один волос не упадет с головы Дагоберта. Ну и, конечно, его матери.