Московский бенефис - Леонид Влодавец

— Сомневаюсь, но все же надеюсь, что совесть ваша не позволит вам отплатить нам злом за доброту…

— Сеньора, — сказал де Карриага, разглядев меня получше. — Позвольте нам принести клятву на верность вашему дому! Эй, вы, бездельники, встаньте на одно колено и подымите правую руку. После того, как я скажу: «Я, Альберто де Карриага…» — каждый из вас произнесет свое имя, а потом будет повторять за мной все слова… Понятно?! Хоть я и лишен сана, но все-таки был когда-то падре!

Карриага опустился на колено рядом с остальными, поднял вверх правую руку и громко произнес:

— Я, Альберто де Карриага…

— Я, Хесус Бартоломее… — сказал мулат с серьгой.

— Я, Педро Лопес… — сказал мрачноватый детина с простодушными глазами и руками палача.

— Я, Альфонсо Диас… — сообщил юноша, похожий на девушку.

— Я, Леон Санчес… — буркнул громила с опаленной бородой.

— …клянусь всемогущим Богом и пресвятой Девой Марией, святой апостольской католической церковью, родной матерью и отцом, детьми, которые уже родились и которым предстоит родиться, что ни под каким видом, ни при какой угрозе и ни под страхом даже самой смерти не откажусь от защиты спасительницы нашей доньи Мерседес-Консуэлы де Костелло де Оро, ее дома, чад и домочадцев! А если я отрешусь от своей клятвы, то да поразит меня проклятье Божье, сожрет геенна огненная и да умру я позорно и бесчестно от руки Всевышнего! Амен.

Разбойники повторяли слова клятвы, а я напряженно разглядывала их лица. Я все хотела уловить иронию, нечто фальшивое, неискреннее… Но лица их не выражали ничего, кроме усталости…

— Ну что ж, сеньоры, — сказала я не без издевки, — да поможет вам Господь вернуться к честной жизни!

Карриага усмехнулся. Это была горькая усмешка человека, который понимает, насколько трудно ему заслужить небесное прощение…

До самого вечера мы занимались похоронными делами. Со стены было видно, что индианки, предводительствуемые вождем, собирают с поля битвы своих погибших соплеменников и уносят их за реку. Под вечер ни одного мертвеца ни на берегу, ни под стенами замка не было. В это же время мы проводили в последний путь моего несчастного кузена, схоронив его во дворе замка. Карриага, надев облачение падре, немного волновался, но вел службу безукоризненно. Я молила Бога отпустить все прегрешения Рамону, но понимала, что такую бездну грехов ему не простят ни в коем случае.

КОРАБЛЬ-ПРИЗРАК

Расстроенная похоронами Рамона, я долго мучилась бессонницей и смогла заснуть лишь под утро. Однако поспать вволю мне не удалось. Незадолго до рассвета прибежал Мануэль, который, видимо, вообще не знал, что такое усталость, и закричал:

— Сеньора! Сеньора! Проснитесь!

— Чего тебе? — пробормотала я, не открывая глаз.

— На стену, на стену надо! — Мануэль тащил меня с такой силой, что я вынуждена была ему повиноваться. Он заставил меня подняться на крепость и показал рукой в сторону бухты. На темном фоне скал и воды неясно рисовалось что-то мрачное, большое…

— Это корабль, сеньора! Он уже вошел в бухту…

— Черт побери! — сказала я. — Будет нам покой или нет?! Каждый день кого-нибудь нелегкая приносит. То корабль, то индейцы, то опять корабль…

На стену поднялся Карриага, одетый в дворянское платье, которое ему все-таки шло больше, чем ряса священника.

— Чудная посудина, — покачал головой он» — Не пойму я, что они там вытворяют…

— Вам тоже так показалось? — воскликнула я. — Мне, глупой женщине, ничего не смыслящей в морском деле, все кажется странным. А как вы находите этот корабль?..

Карриага глянул, посмотрел внимательно на судно и прохрипел преспокойным голосом:

— Сеньора, поверьте старому моряку, капитан этой посудины, по-моему, вдрызг пьян. Только осел, войдя в такую бухту, не отдаст якоря сразу же. Да и влезать в эту щель, которая здесь заменяет пролив, не убрав хотя бы половину парусов… похоже на сумасшествие… Впрочем, я бы сошел с ума, если бы был на борту этой лоханки. Когда мы сюда пролезали на нашей, царствие ей небесное, я и то все время зажмуривался, хотя и ветер был послабее, и парусов у нас не стояло никаких, кроме блинда и косого бизаня…

— Как вы думаете, почему он не отдает якоря?

— Ума не приложу. Либо все пьяны, либо сошли с ума… Дрейфовать в бухте, где совсем мало места, к тому же на всех парусах… Ничем это объяснить нельзя, кроме…

— Что «кроме»?.. — удивилась я.

— Это мертвый корабль, на нем нет живых людей… Слыхал я, что такие иногда встречаются в море.

— Как это? — леденящий страх прополз по моей спине. — Отчего так бывает?

— Первый случай: зараза. В этих жарких странах, сами знаете, подцепить заразу не трудно. Иногда она бывает не сразу заметна, а потом от нее люди мрут как мухи. Матросы живут кучей, все на корабле едят одну пищу, болезнь быстро переходит от одного к другому. У них может не быть сил убрать паруса, помочь друг другу… Судно носится по океану туда-сюда, пока его не разобьет где-нибудь о камни… Второй случай: люди. Мы, кабальерос де фортуна, иногда бываем в таком положении, когда нам не везет. Это значит, что не мы берем на абордаж, а нас… Обычно после такого дела нас остается немного. Победившая сторона может развлечься тем, что перевешает всех пленных на реях и пустит побежденное судно, увешанное трупами, на волю ветра и волн. Так делали и пираты, если им везло… Ну и еще один случай: голод. Так тоже бывает, но уж совсем редко, разве что корабль собьется с курса и потратит все запасы раньше, чем доберется до земли.

Мануэль тем временем разбудил всех, на стену вылезли и Росита, и пираты.

— Фрегат! — воскликнул Хесус Бартоломео. — Французский фрегат! Не пора ли нам выйти в море, ребята?!

— Дуралей, — сказал Карриага, — похоже, что этот корабль совершенно пустой…

— Ты что, там был?

— Нет, конечно, но стоит на него глянуть…

— Это даже в трубу не разглядишь… — сказал Альфонсо Диас, — два года назад нас таким образом надули. Тоже все подумали, что корабль дрейфует пустой. Подошли к нему на ружейный выстрел, а он как рубанет всем лагом! Еле удрали.

— Правильно, Альфонсо! — сказал мулат. — Взберешься на палубу и через полчаса попадешь на рею!

— Веселый вы затеяли разговор, — проворчал Карриага, — слезайте-ка со стены и за мной!

Он сказал это так угрюмо, что все немедленно ему подчинились.

Лодка подошла к борту дрейфующего фрегата. Видно было, как Карриага, приподнявшись, хватается за какую-то веревку, свисавшую с борта. Солнце уже вышло из-за края скал и вовсю освещало бухту. Мне даже было видно, что Карриага держит в зубах тесак. Выбравшись на палубу, он махнул рукой, и наверх полез Санчес. Лопес сидел в лодке и придерживал ее у борта фрегата. Санчес тоже забрался на корабль, и вместе с Карриагой они скрылись из виду, потерявшись среди переплетения канатов, блоков и парусов.

— Они уже на корабле! — сказала я. — Похоже, их никто не тронул.

— Забавно, — хмыкнул Хесус. — Если их через пять минут не сцапают, я готов поверить, что корабль пустой.

С корабля донесся скрип брашпиля, а затем в воду с шумным плеском бухнулся носовой якорь. Еще через какое-то время с кормы тоже отдали якорь, и фрегат замер посреди лагуны.

— То-то они помучаются вдвоем, убирая паруса! — заметил Альфонсо. — Надо бы им помочь…

— Да, там и впятером возни много, — кивнул мулат. — Смотри, вроде бы Лопес сигналит… Ага, Карриага полез на фор-марс, сейчас тоже начнет махать… Понятно, Лопес отваливает, плывет за нами, стало быть…

Пираты поспешили на берег, Мануэль убежал следом, и на стене я осталась одна. Мне было видно, как лодка вновь направилась к кораблю, причалила к борту, а все сидевшие в ней люди стали карабкаться наверх. Карриага руководил ими, что-то орал, но разобрать слова было трудно. Паруса корабля стали один за другим сворачиваться. Снова загрохотала якорная цепь, и в воду плюхнулся еще один якорь. Меньше чем через час все паруса были собраны. Потом я увидела, как пираты лазают по реям и что-то подвязывают. Это продолжалось долго. Наконец Карриага и все остальные спустились в лодку и поплыли к берегу.

Какой дьявол заставил меня закурить сигару? Я втягивала жгуче-сладкий дым, а шапка пепла на кончике сигары при каждом вдохе краснела ярким огоньком. Она все удлинялась и удлинялась, но никак не отваливалась. Я с интересом глядела на эту огненную палочку хрупкого пепла, ожидая, когда же она оторвется. И это случилось! Но как!

Все произошло настолько быстро, что я даже испугаться не успела. Слабый, почти незаметный порыв ветра обломил тлеющий кончик сигары и рассыпал ее на маленькие искорки-огонечки. Этот же порыв отнес их вниз со стены, и один или два летающих светлячка, не успев догореть, попаши в запальное отверстие той самой мортиры, которая позавчера утопила пиратское судно! А мортира была заряжена!