Джио + Джой и три французские курицы (ЛП) - Холл Элли

Джио осторожно едет вниз по склону, окруженному высокими сугробами. Из аудиосистемы «Порше» звучат рождественские гимны. Мне хочется подпевать, но не чувствую, что мы с Джио прояснили ситуацию.

Мы сворачиваем в Карамельный переулок, праздничные огни которого контрастируют с тем, как противоречиво я себя чувствую.

Джио останавливает машину, но никто из нас не двигается, чтобы выйти. Он поворачивается лицом ко мне на сиденье.

— Я не хочу быть полным неудачником.

Его комментарий перекликается с моими предыдущими мыслями.

— Что ты имеешь в виду? У тебя такая успешная карьера. То изображение на Таймс-сквер явно произвело впечатление на Хейли.

Его глаза сверкают, наполненные надеждой.

— А как насчет тебя?

Я прикусываю губу, но ничего не говорю, потому что, несмотря на наш общий смех после выступления судьи-Фрэнки, сейчас не время для флирта.

Джио делает долгий вдох.

— Я имел в виду неудачу в отношениях. Джой, я чувствую, что ты ускользаешь.

Я собираюсь что-то сказать, но он поднимает руку, останавливая меня.

— Я всегда был очаровашкой. Это не требует усилий и…

— Должно быть, приятно, когда женщины стекаются к тебе.

Он качает головой.

— Пожалуйста, выслушай меня. До тебя. Сам того не желая, я словно накладывал заклятие на всех, кроме тебя. Это сводило меня с ума, но думаю, что это означало, что я должен был действительно попытаться, иначе рисковал вообще не заполучить тебя. В тебе есть что-то… Комфорт и радость, но они не приходят легко. Они требуют работы, честности и доверия, но всегда стоят того. Ты стоишь этого. Мы стоим того.

Бабочки трепещут у меня в животе.

Джио продолжает:

— Я понял, что у меня есть небольшая неуверенность в том, что я один из семи детей. Это трудно признать, но я жаждал внимания.

— Как единственный ребенок с матерью-трудоголиком, я могу это понять.

— Я мог бы вернуться к «трем французским курицам», а ты могла бы остаться с фокусником. Мы могли бы назвать это хорошим. Но я не хочу довольствоваться хорошим. Думаю, что вместе нам будет лучше, и мы сможем уделять друг другу столько внимания, сколько нам нужно.

Ошеломленная, я выпрямляюсь в кресле.

— На минуту я прислушался к тому, что Томми говорил о свиданиях. Потом понял, что с каких пор я вообще слушаю его? Вместо этого прислушался к своему сердцу. Извини, если это звучит банально.

— И ты любишь сыр, — говорю я.

— И ты мне нравишься, Джой. Я думал, что уже совсем разучился любить, но тут появилась ты. У меня перехватило дыхание. — Его ярко-голубые глаза серьезны, решительны.

У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю слова Фрэнки о том, что любовь побеждает все. Не обращая внимания на то, как розовеют мои щеки, я спрашиваю:

— Не хочешь зайти к котятам?

— Я надеялся, что ты это скажешь. — Джио сияет.

В рождественское утро я просыпаюсь с улыбкой на лице. До поздней ночи мы с Джованни болтали, играя с котятами на полу в гостиной, а потом они прижались к нам и уснули.

Может быть, хорошо, что мама не купила в этом году елку, потому что они стали большими и непоседливыми. Несомненно, елка была бы для них как гигантский спортзал в джунглях. В следующем году будет совсем другая история.

Все еще в своей рождественской пижаме с леденцами-тростями, которую надеваю каждый год и которая удачно сочетается с маминой тематикой, я спускаюсь вниз и вижу, что мама купила для меня безглютеновый кофейный торт с кондитерской крошкой.

Пока пьем чай, мы болтаем о прошедших Рождествах.

— Как думаешь, будет ли у тебя елка в следующем году? Брат Джио, Лука, держит елочную ферму на горе. Или можно купить искусственную. Никаких сосновых иголок на полу.

Мама смущенно пожимает плечами, как будто она в чем-то виновата.

— Конечно, у нас будет елка.

Я успокаивающе прижимаю руку к маминой руке.

— Вообще-то, я надеюсь, что к тому времени у меня будет своя квартира.

— Я тоже, — говорит она и, не в силах сдержать свое волнение, показывает мне кольцо на пальце.

У меня отпадает челюсть.

— Он попросил тебя выйти за него замуж?

— Никогда не поздно быть счастливой, — говорит она с тихим вздохом.

— Поздравляю! — Я вскакиваю на ноги и обнимаю маму. — Это такая потрясающая новость.

Она с восторгом рассказывает об их ухаживаниях за последний год.

— Я влюблена. Мы хорошо подходим друг другу и у нас похожие цели. У нас общая большая мечта — приобрести автофургон, посещать национальные парки и отмечать праздники в кругу семьи. У него тоже есть дочь. Думаю, она тебе очень понравится. На самом деле, у всех нас четверых есть праздничные рубашки. Мы купили и тебе одну, но она под елкой… у Марка дома.

— Мама, видя, как ты изменилась и какое счастье это тебе принесло, я чувствую, что могу оставить подростка в себе позади. И могу быть взрослой, не возвращаясь к незрелости и неуверенности в себе.

Она хмурится в непонимании, и я объясняю. Когда заканчиваю, мама обнимает меня.

— Милая, я хочу, чтобы ты кое-что знала. — Выражение лица моей матери становится серьезным, и она снова садится.

Я напрягаюсь.

— Отношения с твоим отцом были иными, чем у нас с Марком. Я могла бы рассказать тебе подробности, но ты, наверное, не хочешь об этом слышать. В любом случае, это в прошлом. Но, во-первых, на самом деле я не миссис Гловер. Просто мисс, фамилия твоего отца — Элкорн. Мы никогда не были официально женаты. Я просто не хотела, чтобы ты плохо думала о… — На ее глаза навернулись слезы.

Для меня это новость, но совсем не шокирующая.

— Мама, все в порядке.

— Я хочу, чтобы ты знала, что причина, по которой не испытывала энтузиазма по поводу Рождества, заключалась в том, что твой отец расстался со мной в канун Рождества. Поэтому не хотелось ни думать об этом, ни обнадеживать себя. Мне очень, очень жаль, Джой. Было легче сосредоточиться на работе, чем на том, чего у нас нет.

Мы снова обнимаемся и еще немного говорим о Рождестве и любви.

— Итак, вы с Джованни? — Она приподнимает бровь.

— Мама!

— Он красивый, джентльмен, и я его одобряю. Кстати, несколько недель назад он помог Марку поменять шину кому-то, застрявшему на обочине дороге. Очень приятный молодой человек.

— Спасибо, мам, но…

— Единственная задница, о которой я хочу слышать, это его симпатичная итальянская. Ну что, ты готова отправиться в соседний дом и открыть подарки?

Мы проводим утро с Марком и его дочерью Мелиссой. Она ветеринар и живет в Айдахо. С рубашками мама тоже не шутила.

На первой, для Марка, написано: «Это время».

Следующая — для мамы: «Для веселья».

Третья для Мелиссы: «Фа-ла-ла-ла».

И моя: «Ла-ла-ла».

Мы делаем нашу первую совместную семейную фотографию, пьем сидр и узнаем друг друга получше, пока решаем головоломки. Фрэнки всегда была моей лучшей подругой-сестрой, но я чувствую, что мы с Мелиссой поладим, как Рождество и шоколад. Ладно, хорошо. Шоколад сочетается со всем, но я в восторге от своей новой семьи.

Позже днем я отправляюсь в дом Томми. Клан Коста такой же оживленный и шумный, как всегда, но в кои-то веки я не впадаю в застенчивое молчание. Мы едим, разговариваем, поем и весь день носимся с малышкой Карлиной. Если меня с Джио разделяет более двух метров, то нас, естественно, тянет друг к другу. Если он находится на кухне больше минуты, я моментально оказываюсь рядом с ним. Стоит мне зайти в гостиную, как он тут же появляется. Наше притяжение ощутимо, оно растет, как кучи снега на улице, но не тает.

Даже когда мы устраиваемся поудобнее у камина в тот вечер, и я прижимаюсь к нему, это кажется правильным.

— Как будто мое место здесь, — шепчу я.

Джио улыбается своей тайной улыбкой.

— Так и есть. Кроме того, под елкой для тебя есть несколько подарков.

Я сажусь, оглядываюсь по сторонам, а затем указываю на себя.