«Не все то золото…». Фальшивомонетничество в Российской империи. Вторая половина ХVIII – начало XX века - Алексей Николаевич Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В мае 1881 года на той же таможне задержали еще одну курьершу. Надо сказать, что на границе ее уже ждали. Еще в январе в Вержболовское жандармское отделение полицейского управления железных дорог из Ковенского жандармского управления сообщили, что, по имеющимся сведениям, «в скором времени, примерно через одну или две недели, а быть может и ранее» планируется «водворить» в Россию большое количество фальшивых кредитных билетов. Маршрут намечался «по тракту С. Петербургско-Варшавской железной дороги через станцию: Кибарты или Вержболово до г. Динабурга, где будет проезжать и провозить вышесказанные деньги женщина спрятанными под юбкою своей одежды, с малолетним мальчиком так примерно пяти или шести лет. Приметы ея следующие: лицо красное, средних лет, малого роста, уроженка она из Динабурга, имя ея Хая Сара, фамилия Берман, будет ехать из-за границы по лигитимационному билету Прусского Правительства»[465]. Ребенка при женщине не было, но ее повышенная нервозность привлекла внимание таможенников. Даму, предъявившую паспорт на имя Сары Фридман, обыскали. В акте досмотра было зафиксировано: «Было найдено шестьсот семьдесят девять штук фальшивых трехрублевых кредитных билетов под нижним бельем и в чулках»[466]. Жена таможенного досмотрщика Анна Кургина, проводившая обыск, в рапорте указала, что «проводя обыск у заподозренной пассажирки, нашла две пачки кредитных билетов подмышками на голом теле, две пачки под обеими грудями также на голом теле и две пачки в чулках под обеими ступнями ног»[467]. Задержанная пассажирка заявила, что «деньги эти она нашла по дороге, ведущей на вокзал, возле кустарника, завернутые в черную тряпку, и таковые спрятала на груди и в чулки, чтобы у нее в дороге не отняли. Полиции этих денег она не предъявила потому, что хотела показать их своему мужу по возврате домой»[468]. Такое объяснение, естественно, дознавателей не убедило, а проведенное в дальнейшем расследование показало, что Сара Фридман также путешествовала под чужим именем. Ее настоящее имя, как и указывал в донесении лондонский осведомитель, Хая Сара Берман, жена бежавшего с этапа каторжника Ковеля Бермана, осужденного на 10 лет каторги за разбой, проживающего ныне в Пруссии и промышляющего распространением фальшивых российских кредитных билетов в приграничных областях. Супруга бывшего каторжника, а теперь купца, торговавшего готовым платьем и по совместительству фальшивыми деньгами, участвовала в преступной деятельности мужа, доставляя покупателям продукцию подпольных лондонских мастерских.
Таубу Банк, жену трактирщика из Бердичева, поймали с фальшивыми деньгами на пути к российской границе. О ее поездке агент российского министерства финансов сообщил начальству: «Сегодня еврейка Банк и еврей Хари выехали в обратный путь с поездом в 7 часов вечера через Hariwick-Роттердам в Берлин, где остановятся и проведут субботу (шабат) в № 51 Egers hotel Aleksander plaz. Означенные злоумышленники не взяли с собою из Лондона фальшивых кредитных билетов, но для доставления таковых наняли 3-х или 4-х женщин проституток, с условием уплатить им за доставление означенных фальшивых денег в Берлине в Egers hotel по 200 рублей каждой»[469]. Далее, сообщал информатор, планировалось разделить деньги с поджидавшими на границе сообщниками на самые мелкие партии. Сама Тауба отправилась в поездку в сопровождении двенадцатилетней девочки (дочки одного из сообщников), «которая держала в руках небольшой узелок с пачками, обшитыми в полотно»[470]. В Берлине мошенников арестовали. Были изъяты и уничтожены восемьсот пятьдесят листов фальшивых двадцатипятирублевых кредитных билетов и тысяча сто шестьдесят семь билетов трехрублевого достоинства. Тауба Банк была осуждена на четыре года тюремного заключения, ее сообщник — на пять лет.
Пароли, тайные встречи, условные знаки — все это будни «злонамеренного» промысла. «Дорогой мой друг! — писал из Лондона один из распространителей фальшивых денег своему компаньону в апреле 1879 года. — Когда Вы получите это письмо, то отправляйтесь в Гамбург с Вашим купцом и спросите про этого человека, адрес коего сообщается ниже. Расскажите этому человеку Ваше дело, а прежде всего сообщите ему следующий знак, т. е. что ночью перед отъездом Вашим из Лондона, я вручил Вам <…> Вышеозначенный господин богатый русский купец, человек приличный <…> Вы спокойно можете обратиться к нему, ибо я знаю хорошо, что делаю. Не забудьте только, ради Бога, сказать этому господину вышеупомянутый знак, без этого он не захочет разговаривать с Вами»[471].
Правила конспирации неукоснительно соблюдались в деловой переписке между фальшивомонетчиками. В 1879 году торговец подделками Исаак Асс, заказывая партию фальшивых билетов в Лондоне, писал своему партнеру по преступному промыслу: «Когда Вы привезете побольше товара, я Вам заплачу, только смотрите, чтобы посланный не был такой, как предыдущий; когда Вы приедете, то привезите с собой дождевые плащи с образцами, но хорошими. Я писал Вам вчера, милый мой, что сообщу Вам новость, вот она: мне прислали образцы платков № 3»[472]. Это письмо, как и несколько подобных, было обнаружено при обыске. Следователи прочли и сообщение о посланном курьере: «Это мой племянник и вполне честный человек, и я совершенно полагаюсь на него. Вследствие этого прошу продать ему без задержки 100 платков № 3»[473]. И отрывок из письма племянника: «Милый дядя! Я получил сегодня, во вторник, письмо Ваше с деньгами и сейчас иду к моему другу для передачи. В пятницу пошлю 2/4 дюжины дождевых плащей»[474].
Один из наиболее известных лондонских фабрикантов фальшивых денег Элташ Гершберг в 1881 году писал своему брату Абраму: «Картузы черные по белому пришлю я Вам на этой неделе непременно <…> если Вы в состоянии прислать мне сюда кого-либо с 500 рублями, то я вышлю Вам товару на 1000 рублей с тем, чтобы разницу Вы уплатили мне после продажи. И если бы Вам понадобилось еще больше товару, то я также вышлю, только имейте в виду прислать сюда человека за товаром, потому что мне теперь не с кем послать: дети мои теперь все в работе, старуха же требует платы, и я думаю, что для нее теперь нездорово ездить <…> Шарлатан отнюдь не должен знать, что существуют картузные пробы; Боже сохрани, целый свет всполошится <…> Но венские, которые я намеревался у себя
