Охота на канцлера - Платон Обухов

«Поляки рассчитали правильно: вместо того, чтобы сломя голову бежать из Германии, предпочли лечь на дно, пока сумятица не уляжется и бдительность пограничников притупится, — размышлял Таннлегер. — Но это им все равно не поможет. Они забыли, с какой полицией имеют дело. От нее еще никто не ушел!»

Шеф полиции наклонился к микрофону, связался с командиром преследующего «тойоту» дорожного патруля. Тот сообщил, что машина миновала Бад-Тельц и держит курс на Инсбрук.

«Все правильно: они пересекут германо-австрийскую границу и сразу растворятся в разнокалиберной толпе туристов, которая заполняет Баварию и Австрию каждым летом, — сощурившись, прикидывал Таннлегер. — Может быть, даже проведут несколько веселых дней в Инсбруке, Зальцбурге или Линце — если у них, конечно, есть деньги. А потом преспокойно вылетят рейсом „Аустриэн эйрлайнз“ в Варшаву. Вена еще со времен Габсбургов представляла собой кипящий котел, в котором причудливо перемешались все нации и наречия мира. На поляков там никто и внимания не обратит».

— Возьмешь поляков на австрийской границе, — приказал шеф полиции старшему патруля и пояснил: — Для пущего драматического эффекта.

Он хорошо знал, когда перед преступниками вырастает непредвиденная преграда, отсекающая путь к заветной цели, до которой остается рукой подать, они становятся исключительно податливыми на допросах…

Германия (Гармиш-Партенкирхен — Шарниц)

— Посмотри, какая красота! — тормошил Войцех Куронь Яцека Михника, указывая на похожее на фьорд озеро Вальхензее. Вода в нем была небесно-голубого цвета.

Михник бросил быстрый взгляд в сторону озера и снова перевел его на дорогу. Попавшие в асфальт кусочки слюды то и дело вспыхивали под жгучими лучами майского солнца. Мелькнул дорожный указатель — «До Гармиш-Партенкирхена — 5 километров». Губы Михника разжались, изобразив слабое подобие улыбки. Еще десять километров — и они на австрийской границе.

— Брось волноваться, — хлопнул его по плечу Куронь. — Считай, что все обошлось. Раз немцы дали нам проехать от Бонна до Гармиш-Партенкирхена, значит они не поняли, кто готовил покушение на их поганого канцлера.

— Я успокоюсь только тогда, когда «тойота» выедет на австрийский автобан, — отрезал Михник и снова сосредоточил свое внимание на управлении машиной.

«Тойота», набрав скорость, вылетела на ровное горное плато. Скоростное шоссе огибало Гармиш-Партенкирхен с востока. Низкие домики альпийского городка, ярко раскрашенные в белые, красные, зеленые, желтые цвета, мелькнули за стеклами машины. Плато со всех сторон обступали высокие горы. На востоке маячил пик Венк, с юга к небу вздымались Хаусберг и Кройцек, оба высотой по 1719 метров; их словно подпирал более высокий Альпшпитце; а с северо-запада во всем блеске суровой красоты горделиво поднимался Цугшпитце. Самая высокая гора Германии была ориентиром кратчайшего пути в Австрию. Горные массивы были покрыты снегом и льдом. Белые шапки, венчавшие их подобно императорским коронам, переливались в лучах ослепительного горного солнца, как бриллианты из королевской сокровищницы.

Дорога плавно повернула к Цугшпитце. Через несколько секунд слева блеснуло озеро Эйбзее. Оно возникло в глубоком разломе между Цугшпитце, походившем на средневековый рыцарский замок, окруженный рвом с водой, и примыкавшим к горе-гиганту плато.

Михник, внимательно вглядывавшийся в окрестный пейзаж, заметил на скальной стене Цугшпитце, обращенной к Эйбзее, несколько ярких точек. Скалолазы бесстрашно штурмовали почти отвесную крутизну. Как видно, они выбрали это место для подъема не случайно: воздух над Гармиш-Партенкирхеном постепенно раскалялся под лучами дневного светила, а от поверхности Эйбзее исходила освежающая прохлада. Мелькнувший справа указатель известил, что до границы осталось два с половиной километра.

Выражение тревоги, не сходившее с лица Михника с того самого момента, когда со стороны Рейна в «Зеленую комнату» президентского дворца влетел «стингер», постепенно исчезало. Он прибавил скорость, обгоняя микроавтобус «фольксваген», маячивший впереди. Мощный мотор «тойоты» отозвался грозным гудением, и машина в несколько мгновений обошла «фольксваген». Дорога стала круто спускаться вниз, открывая великолепный вид на обширную альпийскую долину. Впрочем, самым приятным зрелищем для Михника был серый домик австрийской погранично-таможенной службы в Шарнице. Яцек видел, как следующие в Австрию машины проскакивают мимо него, не замедляя ход, и еще больше увеличил скорость.

«Фольксваген», безнадежно отставший, вдруг стал быстро приближаться. Михник усмехнулся. Видно, у водителя микроавтобуса взыграло самолюбие. А, может быть, захотелось проверить утверждение рекламирующей эти микроавтобусы фирмы, что данная модель способна разгоняться до скорости 200 километров в час за семь секунд.

Но Михник тоже не любил уступать и прибавил газ. Пропускной пункт вырастал на глазах.

— Не гони, — тронул его за плечо Куронь. — Нас могут задержать за банальное превышение скорости.

Вздохнув, Михник убрал ногу с педали акселератора. Рисковать в ситуации, когда все трудности и волнения остались позади, было бы чистым безумием.

«Фольксваген» стал резво обходить их, но Михник не подал вину, что это его задело. Перед самой границей он сбросил скорость и развернулся поперек дороги. Шины «тойоты» завизжали, оставляя на асфальте жирные черные полосы. В воздухе запахло паленой резиной. Несколько секунд спустя обе машины застыли перед серым домиком таможни. Три вышедших из него австрийских пограничника помогли переодетым в штатское немецким полицейским надеть на поляков наручники и усадить их в «фольксваген». Микроавтобус помчался по дороге на Мюнхен.

Польша (Варшава)

Гроза была так сильна, что из-за раскатов грома Лех и Анна плохо слышали друг друга.

— Мы остались одни. Если, конечно, не считать Тадеуша, — с мрачной усмешкой проговорил Лех. — Яцека и Войцеха арестовали на границе в Шарнице. Газеты пишут, что они были в шоке — до австрийской земли оставались считанные метры. Считали, что все трудности позади. Тут-то их и взяли.

Анна глубоко затянулась сигаретным дымом и прикрыла глаза — видимо, старалась представить себе эту сцену.

— Похоже, нам тоже не выпутаться. Немцы будут допрашивать Войцеха и Яцека, применяя новейшие средства. Как бы они ни старались, языки все равно развяжутся… — сказала она.

Лех промолчал. Собственная мысль, высказанная Анной, раздражала его.

— Но мы все равно не отступимся от своего. Будем бороться до конца, чего бы это ни стоило. Правда же, Лех?

Мазовецкий бросил на Анну короткий взгляд и отвернулся. Он хорошо знал ее спокойную и непреклонную волю, какое-то кроткое упрямство, светившееся в глубине голубых глаз и сидевшее в ее изящной белокурой головке.

— Можешь не сомневаться. Подожди, я принесу вино.

Запотевшая бутылка «Шато Мутон-Ротшильд» настроила на романтический лад. Когда бутылка опустела, Лех, зайдя сзади, положил руки Анне на плечи, а потом, скользнув ладонями вниз, крепко сжал ее пальцы.

Волосы стюардессы пахли свежим сеном, от строгого белого костюма исходил легкий запах духов. Она повернула голову, и с минуту они смотрели друг на друга.

— Ну как, нравлюсь я тебе? — негромко спросила Анна.

Он прижал ее к себе:

— Мне все в тебе нравится.

Их щеки соприкоснулись, губы встретились, и она глубоко вздохнула — то ли от страсти, то ли от изумления.

— Целуй меня еще…

Лех бросил взгляд на часы.

— Здесь больше не стоит оставаться. Мой коллега Дитрих Корона дал ключи от своего загородного домика. Это в нескольких километрах к северу от Валбжиха, там мы будем в большей безопасности, чем здесь…

Анна согласилась, но прежде чем одеться, они снова припали друг к другу. На какое-то время убого обставленная спальня Леха показалась им лучше любого дворца…

Германия (Бонн)

— Уже начали давать показания? — хищно сощурился Хаусхофер. — Прекрасно! Повышение вам обеспечено. Да, я немедленно извещу господина Фишера. Это известие будет ему лучшим подарком.

Услышав довольное сопение Таннлегера на другом конце провода, Хаусхофер положил трубку и тут же стал набирать номер канцлера. Специалисты «Сименса», закончившие вчера монтаж прямой телефонной линии с Майнау в канцелярию Фишера в президентском дворце, заверили, что в мире нет такой силы, которая могла бы организовать прослушивание разговоров по ней.

— В Мюнхене находятся задержанные на германо-австрийской границе два поляка, которых подозревают в причастности к покушению на вас, — сказал Хаусхофер. Выслушав поздравление канцлера, шеф секретной службы продолжил: — Поляки будут доставлены в Бонн. С ними займутся наши лучшие специалисты. Но я решил воспользоваться ситуацией, чтобы устроить фон Мольтке хорошенькую проверочку. Если он всерьез причастен к покушению в расчете на то, чтобы расчистить путь к креслу канцлера, его реакция будет показательной. Я не поленюсь съездить к фон Мольтке, чтобы сообщить ему эту новость лично. Ни одна его реакция не ускользнет от меня. Всего хорошего, господин канцлер.