Три жизни Жюля Верна - Кирилл Андреев

Долго летел он в кромешном мраке. Но постепенно темнота стала рассеиваться, хотя он не видел ни солнца, ни других светил. Внезапно на Климма налетел чудовищный грифон. Ниель схватил его за шею, сел на него и тихо спустился на поверхность какой-то планеты, вращающейся внутри пустотелой Земли.

Планета Назар, на которую спустился Климм, имела в окружности всего двести немецких миль – около полутора тысяч километров. Населяли ее люди-деревья, не имеющие корней и передвигающиеся чрезвычайно медленно. Число ветвей означало у них общественное положение граждан. Королевский секретарь имеет, например, двенадцать ветвей и пишет одновременно двенадцать писем. Но зато он думает так медленно, что тратит на ответ несколько месяцев. Это признак государственного ума: ведь на Назаре тот считается умнее, кто думает всех медленнее.

Вокруг планеты Назар вращается спутник Mapтиния, населенный обезьянами… Ниель Климм после многих приключений в этом подземном мире был выброшен взрывом к каменному «небу», снова попал в сквозную пещеру и вернулся в родной город Берген, чтобы занять скромную должность помощника звонаря…

Конечно, для датского поэта фантастический роман был лишь оболочкой, в которую он облек сатиру на современное ему общество. Но эту книгу следует отметить как первое в мире литературное путешествие к центру Земли.

Через сто лет новое путешествие в земные недра совершил английский писатель Бульвер-Литтон. Герой его романа «Грядущая раса» – горный инженер – в самой глубокой и отдаленной шахте заметил странный свет. Спустившись туда, чтобы исследовать это явление, он оказался в фантастической подземной стране, состоящей из ряда гигантских пещер и населенной неведомым народом. Эти люди бездны далеко опередили земное человечество, овладели тайными силами Земли, из которых электричество только ничтожная доля скрытых в центре планеты запасов энергии. Эти люди – грядущая раса: они создали совершенный социальный строй, скоро они выйдут на солнечный свет, сметут с поверхности Земли дряхлое и развращенное человечество.

«Путешествие к центру Земли», роман Жюля Верна, пожалуй, самое знаменитое произведение из этой серии фантастических спусков в неизвестные еще науке недра нашей планеты.

Все эти удивительные путешествия Жюль Верн хорошо знал: недаром он целыми днями просиживал в «своем» углу Национальной библиотеки. Но его творчество имело иные истоки, чем чисто умозрительная фантастика, ведущая свою линию от Френсиса Бекона, – он искал своих новых героев в реальной жизни, рядом с собой. Поэтому неясные замыслы о подземном путешествии он пока отложил в сторону для других набросков.

Летом 1864 года вся большая семья собралась в Шантеней: Поль, сестры, многочисленные Аллоты, Тронсоны, Шатобуры. Последним в августе прибыл сам триумфатор.

В большом деревенском доме, казалось, царил вечный праздник. Да и немудрено: этим летом в патриархальной обстановке Шантеней были отпразднованы целых четыре свадьбы. Капитан Поль Верн, достигший возраста тридцати пяти лет, наконец, избрал себе подругу жизни в лице мадемуазель Мелье де Монторан. Три сестры переменили коротенькую фамилию Верн на три разных: дю Крест де Вильнев, Флери и Гийон. Каждое воскресенье после обеда и два раза в неделю по вечерам на большой террасе старого дома начинались танцы, молодежь музицировала, пела, переодевалась в фантастические костюмы, играла в буриме. Но герой дня, главная приманка для соседей, чаще всего отсутствовал.

«Он стал нелюдим», – жаловались двоюродные сестры. «Ворчит, как полярный медведь», – шептались молодые девушки, уже успевшие поглотить «Приключения капитана Гаттераса». «Быть может, снова невралгия?» – тревожилась верная Онорина. Нет, он болел другой, более неизлечимой болезнью: его палила литературная лихорадка.

Теперь, когда он был свободен от театра, от биржи, от любой службы, Жюлю казалось, что сутки стали гораздо короче, чем раньше. По привычке он вставал очень рано, почти с рассветом, и работал в своей комнате, где ему никто не мешал. Днем он часто совершал длинные прогулки по окрестностям, и повсюду его сопровождали герои нового романа. Вечером же он снова брал в руки карандаш – всю жизнь он ненавидел перья и чернила – и снова усаживался за маленьким столиком у окна. До него доносилась отдаленная музыка, теплая ночь дышала ему в лицо, в лунных лучах мелькали муслиновые платья танцующих девушек, потом постепенно все смолкало. Огни гасли один за другим, а он все сидел, и пачка аккуратно нарезанных листов перед ним все росла. Это был его новый «вулканический роман».

Незадолго перед отъездом в Нант Жюль Верн познакомился с геологом Сен-Клер Девиллем, братом знаменитого химика, впервые получившего металлический алюминий. Человек неукротимого темперамента, объехавший весь свет, Шарль Сен-Клер мог говорить только о вулканах и землетрясениях. Его нисколько не интересовали события, происходящие на поверхности нашей планеты, но малейшее движение под земной корой, которое он мог уловить при помощи чувствительного сейсмографа, приводило его в настоящий экстаз. С удивительным терпением Жюль Верн выслушивал его бесконечные рассказы о вулканах Антильских островов, о вулканическом острове Тенерифе и о спуске в кратер Стромболи.

– Как, в кратер действующего вулкана? – переспрашивал Жюль.

– Да, конечно, – с невозмутимым спокойствием отвечал геолог. – Вулканические явления интереснее всего наблюдать во время извержения.

Встреча с неистовым геологом с близорукими голубыми глазами и жидкими белокурыми волосами была тем последним толчком, который вызывает мгновенную кристаллизацию пересыщенного раствора во всей массе. В памяти сразу с необыкновенной ясностью возникли картины всех фантастических подземных путешествий, всплыли тысячи фактов, терпеливо собранных писателем в книгах и журналах или впервые услышанных от Сен-Клера. Да и разве могло быть иначе, – ведь вся сила и прелесть книг Жюля Верна, в отличие от других авторов фантастических романов, была в людях, новых героях, одухотворяющих кропотливо собранный писателем материал и одушевляющих смелые, но отвлеченные научные идеи!

Идея холодной и твердой Земли, выдвинутая Сен-Клер Девиллем, была чрезвычайно смелой для своего времени: ведь наука тогда ничего не знала о внутренности земного шара и еще не умолкло эхо спора между нептунистами и плутонистами, между учеными, полагавшими, что вода – первостихия, основа всей природы, – заполняет центральную часть нашей планеты, и учеными, отводившими первое место в природе огню, как самой высшей стихии. Не пойти ни за продолжателями Вернера, ни за последователями Джемса Геттона было большой смелостью и для Жюля Верна: тогда, как, впрочем, зачастую и теперь, от писателя, взявшего своим материалом науку, издатели и редакторы требовали изложения лишь «устоявшегося», многократно проверенного, давно вошедшего в школьные учебники. Но Жюль Верн, не колеблясь, выбрал третий путь, положив в основу своего нового романа никем тогда еще не проверенную, но смелую гипотезу холодной Земли.