Конан Бессмертный - Роберт Говард

— Если бы нам удалось заманить Гортангпо к нам поближе,— говорил он,— мы разодрали бы его на куски зубами и ногтями. У него ключи от наших цепей. Конечно, матросы убьют некоторых из нас, пока мы будем освобождаться, но как только мы снимем цепи, у. них не останется шансов, ведь нас в пять-шесть раз больше...

— Не говори об этом! — прошептал ближайший к нему мерувиец.— Даже не думай!

— Тебе что, неинтересно? — удивился Конан.

— Нет. От одной только мысли о подобных вещах у меня подгибаются колени.

— И у меня,— добавил второй,— Невзгоды, которые мы принуждены сейчас терпеть, посланы нам богами. Это справедливая кара за грехи, совершенные в прошлой жизни. Бороться с этим — не только бессмыслица, но и непростительное кощунство. Я прошу тебя, варвар, прекрати свои нечестивые речи и следуй своему жребию с подобающим смирением!

Такой взгляд на вещи был противен самому существу Конана. Да и Юма не был человеком, который безропотно подчинился бы подобной участи. Но мерувийцы не хотели их слушать. Даже Ташуданг, который был необыкновенно разговорчив и дружелюбен для мерувийца, умолял Конана не предпринимать ничего такого, что могло бы ввести в гнев надсмотрщика Гортангпо или навлечь на них еще худшее наказание богов.

Отчаянные попытки варвара переспорить их были прерваны хлопками бича. Привлеченный бормотанием, Гортангпо подобрался в темноте к планке, проложенной над гребной палубой над головами гребцов. Из нескольких слов, произнесенных шепотом, он уловил, что здесь планируется бунт. Его бич со свистом опустился на плечи Конана.

Это было больше, чем варвар мог сейчас вынести. Молниеносным движением он вскочил на ноги, схватился за конец бича и вырвал орудие пытки из рук Гортангпо. Надсмотрщик принялся звать матросов.

Конан все никак не мог сорвать с весла железное кольцо. С отчаяния у киммерийца вдруг появилась одна идея. Конструкция ограничивала движение весла по вертикали на высоту около пяти футов над гребной палубой. Он поднял конец весла так высоко, как только мог, забрался на банку, присел на корточки и подсунул плечи под весло. Потом выпрямился и изо всех сил надавил вверх. Весло сломалось с громким треском. Конан ловко сорвал кольцо со сломанного края. Теперь у него действительно было оружие — огромный шест в девять футов длиной, с десятифунтовым свинцовым диском на конце.

Первый удар Конана пришелся в висок надсмотрщика, у которого глаза вылезли из орбит. Череп Гортангпо треснул, как перезрелая дыня, и кровь брызнула на скамью. Затем Конан выбрался наверх, готовясь встретить бегущих на него матросов. Тощие смуглые мерувийцы испуганно скорчились в трюме и жалобно принялись молиться своим демоническим богам. Юма последовал примеру Конана и тоже сломал свое весло, чтобы снять кольцо.

Матросы тоже были мерувийцами, изнеженными, ленивыми и флегматичными. Им никогда еще не приходилось спасать собственные шкуры от восставших рабов — они вообще не считали, что подобное кощунство возможно. И уж меньше всего предполагали они, что им когда-либо придется иметь дело с юным великаном, бугрящимся железными мышцами и вооруженным опасным девятифутовым шестом. И тем не менее они отважно приближались, несмотря на то что ширина планки позволяла им подходить к киммерийцу только по двое.

Конан не стал ждать, пока они подойдут вплотную. Он пошел им навстречу, яростно раскручивая свой шест. Первый удар сбросил с планки в трюм одного из матросов со сломанной правой рукой. Второй раскроил другому матросу череп. Пика уперлась Конану в обнаженную грудь. Он выбил ее из рук воина и следующим ударом шеста смахнул сразу двоих — одному из них он при этом переломал ребра, а второй рухнул, когда первый налетел на него.

И вот уже Юма встал рядом с киммерийцем. Обнаженная грудь кушита блестела при слабом свете луны, как эбеновое дерево, смазанное маслом. Обломок его весла подкосил наступающих мерувийцев, как косой. Матросы, отнюдь не подготовленные к сражениям с двумя такими великанами, показали пятки и удрали на корму, где капитан, вырванный из сладких объятий сна, давал им противоречивые указания.

Конан наклонился над трупом Гортангпо и обыскал его. Он быстро нашел ключи и открыл: сперва свои кандалы, а потом кандалы Юмы.

Запела тетива, и стрела просвистела возле головы Конана и вонзилась в мачту. Оба уже освободившихся гребца не видели теперь никакого смысла в том, чтобы продолжать борьбу. Они спрыгнули с планки и протолкались мимо перепуганных рабов к борту, перелезли через него и окунулись в темную воду гавани Шамбаллы. Моряки послали им вслед несколько стрел, но в сумрачном свете заходящей луны они не видели беглецов и могли стрелять, полагаясь только на удачу.

 6. РОКОВОЙ ТУННЕЛЬ

Мокрые с головы до ног, два обнаженных человека выбрались из воды и начали вглядываться в темноту. Они плыли, как им показалось, несколько часов, чтобы попасть в город незамеченными. В конце концов они нашли решетку одного из сточных каналов. Юма все еще не расстался с древком сломанного весла, в то время как Конан бросил свое на корабле. То и дело слабое мерцание света с улицы попадало в туннель сквозь решетку, но оно ни в малейшей степени не рассеивало темноту. Так что они брели в абсолютном мраке по грязной воде в поисках выхода из этой сети каналов.

Огромные крысы пищали и разбегались при их приближении. То и дело беглецы видели, как их глазки сверкают в темноте. Одна из самых крупных укусила Конана за ногу, но он успел схватить ее, сломать в своей крепкой лапище и швырнуть тушку в немногих более отважных ее собратьев, которые тут же с писком набросились на нее и принялись драться вокруг изысканного лакомства. Конан и Юма поспешили по каналу, который постепенно поднимался вверх.

Наконец Юма обнаружил потайной ход. В темноте он вел рукой вдоль стены и при этом случайно надавил на спрятанный там механизм. Он изумленно кашлянул, когда массивный квадрат стены скользнул в сторону. Несмотря на то что ни он, ни Конан понятия не имели, конечно, куда приведет их этот новый коридор, они решили идти по нему, тем более что он поднимался наверх, к мостовой.

После длительного восхождения они в конце концов оказались у двери. Они ощупывали ее в абсолютной темноте, пока Конан не обнаружил замок, который тотчас сорвал. Дверь раскрылась со скрежетом проржавевших петель. Оба вошли — и остановились как вкопанные.

Они находились на богато украшенном балконе, среди бесчисленных статуй богов и демонов, в огромном храме. Его стены поднимались ввысь и венчались октагональным куполом. Конан припомнил, что подобный купол он уже видел — тот возвышался над более низкими зданиями города. Однако за время своего плена Конан так и не выяснил, что же скрывается под этим куполом.