Всемирная история. Османская империя - Евлоев Роман

Не слишком стесняясь в выражениях, Строитель крепостей прилюдно порицал миролюбивую политику своего повелителя и критически отзывался о его полководческих талантах. Особенно сильное недовольство Гедика, добывшего себе славу в итальянской кампании, вызывало возвращение взятого им Отранто под руку неапольской короны и отказ Баязида от дальнейшего наступления на духовный центр христианского мира. Сотрудничество империи с венецианцами Ахмед-паша считал недостойным делом и в довершение всего едва не сорвал переговоры Баязида с родосскими рыцарями, в сердцах назвав выплату им содержания Джема «продажей османского достоинства».

Это дерзкое высказывание стало для Баязида последней каплей. 18 ноября 1482 года во время большого пира в Эдирне полководец был схвачен телохранителями Баязида и в тот же день казнен. Его тесть, Исхак-паша, за былые заслуги и свою роль в воцарении Баязида избежал смерти. «По причине почтенного возраста и слабого здоровья» он был отправлен в отставку и назначен санджак-беем Фессалоник, где умер несколькими годами позже. Новым великим визирем Баязид II поставил Коджа Давуд-пашу по прозвищу Дамат (зять). Ему было поручено командование османской армией во время первой войны империи с мамлюками.

Конфликт начался с осады в 1483 году Малатьи – города, который мамлюки считали своей собственностью, – зулькадарским беем Аллауддевле Бозкуртом, тестем Баязида II. Аллауддевле прекрасно понимал, что даже самый бесстрашный волк[97] не может противостоять льву[98], и загодя обратился за помощью в Константинополь. Турки охотно воспользовались подвернувшимся предлогом, чтобы побороться с южным соседом за стратегически выгодную Киликийскую низменность, а заодно и наказать мамлюков за поддержку мятежного шехзаде Джема. На помощь Бозкурту выдвинулась османская армия под командованием Якуба-паши. 23 сентября 1484 года объединенные османо-зулькадарские войска в тяжелом сражении близ Эльбистана уничтожили авангард египетского карательного корпуса. Этим успехом победы османов и исчерпались…

Первые годы войны стали для империи сплошной чередой досадных поражений и унизительных потерь, самой чувствительной из которых для Баязида стал захват мамлюками даров, посланных ему из Индии. В первой битве под Аданой весной 1486 года превосходная мамлюкская кавалерия обратила турецкую пехоту, в том числе янычар, в паническое бегство. Присутствия духа не потерял лишь присланный из Константинополя еще один зять Баязида II Херсекли Ахмед-паша. Даже попав в окружение, молодой командир не выпускал из рук сабли до тех пор, пока от его отряда не осталась лишь горстка храбрецов, а сам он не был серьезно ранен. Только после этого Ахмед-паша сдался в плен. Положившись на милость мамлюкского, а не османского султана, Херсекли не прогадал, сохранив и воинскую честь, и жизнь, тогда как другой османский командир, Карагёз Мехмед, за провал кампании и трусость был предан позорной казни…

Год спустя Херсекли Ахмед-паша вернулся на службу, но выправить положение не сумел – превосходная египетская кавалерия по-прежнему теснила османскую пехоту. Масла (в буквальном смысле – оливкового масла) в огонь подливали испанцы, стремившиеся помешать двум мусульманским империям оказать помощь погибающей Гранаде. Лидеры Реконкисты помогали мамлюкам продовольствием и предоставили им 50 кораблей для противодействия османскому флоту. Не улучшало ситуацию и двурушничество Аллауддевле. Неудачи союзников заставили зулькадарского бея пересмотреть свою позицию – под любыми предлогами Бозкурт избегал прямого участия своих людей в сражениях и даже пытался искать с мамлюками сепаратного мира. Султан Кайтбей, однако, не спешил доверять бывшему врагу. Для победы над турками ему нужны были не новые солдаты, а деньги: раз за разом одерживая победы в пограничных столкновениях, мамлюки неумолимо проигрывали османам экономически. В 1491 году эта война, не принесшая ни одной из сторон очевидной выгоды, завершилась мирным соглашением.

Более значительных успехов, чем на полях сражений, Баязид добился на поприще дипломатии. Спокойствие и строгий церемониал приемных покоев дворца был гораздо ближе его миролюбивой натуре, нежели неистовство кровавой сечи. Баязид II первым из Османов отказался от практики личного руководства всеми военными кампаниями империи, перепоручив эту тяжелую ношу более одаренным в военном искусстве людям. За собой султан благоразумно оставил укрепление государственного аппарата молодой империи и внешние сношения. В вопросах дипломатии Баязид тоже проявил себя новатором – от ставшего привычным за первые века существования династии фронтального противостояния «османы – христианский мир» и ситуативных посольств он перешел к политике прямых двусторонних контактов и более-менее постоянных представительств при дворах европейских монархов. Поначалу такой тесной связи требовала эпопея с шехзаде Джемом, но постепенно выгодные новшества укоренились и со временем окончательно вытеснили прежние методы ведения дел с иностранцами.

В 1483 году османские послы появились при французском дворе, тринадцать лет спустя – в столице Священной Римской империи, а в 1497 году Баязид установил дипломатические отношения даже с далекой экзотической Московией. Посредником при первых контактах с великим князем Иваном III Васильевичем выступил хан крымских татар Менгли-Гирей, незадолго до того ставший вассалом османской державы. Узнав, что четырьмя годами ранее Менгли-Гирей заключил с Рюриковичем союз, Баязид II изъявил желание обменяться с северным соседом письмами: «Если великий князь тебе, Менгли-Гирей, друг и брат, то и я хочу быть с ним в дружбе и братстве», – заявил султан.

Внимания Османа требовали и события на противоположном от Московии крае Ойкумены – на самой западной границе европейского мира. Гранадский эмират, раздираемый гражданской войной и неумолимо теснимый армиями испанской Реконкисты, отчаянно нуждался в помощи единоверцев. После отвоевания Малаги христианами последний эмир Гранады, Мухаммед XII Абу Абдаллах из династии Насридов, призвал мамлюков и турок вмешаться и защитить последний мусульманский анклав Иберийского полуострова. Османы отнеслись к положению гранадцев с сочувствием. По приказу Баязида его полководцы составили план высадки в Валенсии при поддержке местных морисков крупного десанта. Замысел, однако, так и остался на бумаге. Мамлюки же и вовсе проигнорировали мольбы Насрида; справедливости ради следует отметить, что без сильного собственного флота их возможности в любом случае были весьма ограничены. Кроме того, обе крупнейшие мусульманские империи были слишком заняты, воюя друг с другом, чтобы принимать близко к сердцу проблемы столь отдаленного региона.

Впрочем, ради сохранения репутации лидера исламского мира и защитника веры Баязид II, прозванный за религиозность Святым, отправил на подмогу гранадцам молодого и талантливого флотоводца и корсара Кемаль-реиса. В 1487 году экспедиционный корпус османов высадился на испанском берегу. Десант занял Малагу и несколько близлежащих деревень, однако удаляться от своих кораблей вглубь полуострова турки не решились. Следующие пять лет Кемаль-реис терроризировал андалусское побережье в тщетной надежде замедлить продвижение испанцев. Его усилия оказались напрасными: 2 января 1492 года Гранада капитулировала перед объединенными силами Арагона и Кастилии.

Вскоре после этой громкой победы, которую многие восприняли как достойную компенсацию за потерю христианами Константинополя, Фердинанд II Арагонский и его супруга Изабелла I Кастильская провозгласили себя католическими королями и подписали печально известный Альгамбрский эдикт об изгнании из их владений всех иудеев, которые до середины лета не обратятся в христианскую веру. Авторами этого страшного закона была, однако, не монаршая чета, а человек, чье влияние во многом превосходило могущество испанской короны… В начале 80-х годов, в то же самое время, когда султан Баязид II Святой взошел на имперский престол, в далекой от Константинополя Испании поднялся на вершины власти другой одиозный поборник веры – Великий (и ужасный!) инквизитор Томас де Торквемада. Ксенофоб и фанатик, убежденный, что «соседство христиан с евреями и маврами вредит благочестию народа», он не гнушался никакими методами ради избавления от неугодных. Поводом для изгнания из Испании целого народа стали несколько сфабрикованных при участии Торквемады судебных дел: «о поругании иудеями святого креста» и о распятии колдунами-конверсо[99] четырехлетнего мальчика (целью мрачного ритуала, по утверждению инквизиторов, было ни много ни мало отравление всех христиан полуострова).