Плохо быть богатой - Джудит Гулд

— Ну нет, сучка, — резко оборвал ее Змей. — Теперь моя очередь объяснять. Я нашел себе другую „старушку", доходит? А ты… Ты теперь просто подстилка для всех. Тебя может трахать любой в этой банде. Что, клевый я приготовил им подарок? Тогда пусть снимут пенку… Усекла, о чем я?

17

Настроение у Олимпии было и так хуже некуда, а тут еще эти проклятые телефоны! Она успела сделать десять попыток и окончательно выйти из себя, прежде чем пробилась в свой собственный офис. Да и тут пришлось подождать — номер секретарши был занят. Вот это уж совсем непонятно. Не для того она устанавливала у себя на фирме сверхсовременную и сверхдорогую аппаратуру!

— Долли, это я, Олимпия, — проговорила она, когда наконец ей удалось соединиться с секретаршей.

— Какое счастье, что ты еще не ушла!

— Какое счастье, что вы наконец позвонили! — выпалила девушка, запыхавшись. — Телефон звонит, как сумасшедший, а внизу толпа газетчиков и телерепортеров. И все хотят поговорить с вами о Вайяне.

— О Господи! — простонала Олимпия. — Этого следовало ожидать! — Теперь хоть понятно, почему не справлялась аппаратура.

— А что мне им отвечать? — взмолилась Долли. — Уже шестой час, а я просто боюсь выходить. Эти журналисты такие наглые, они мне проходу не дадут!

Олимпия вздохнула:

— Ты им уже что-нибудь объяснила?

— Просто сказала, что вас сейчас нет, но позже вы с ними встретитесь.

— Ну и умница. — Хотя Долли находилась на другом конце города и не могла ее видеть, Олимпия одобрительно кивнула. — Спокойно отправляйся домой, а им говори, что комментариев пока нет. Тогда они быстро отстанут. Но я звоню сейчас по другой причине. Мне нужен телефон Ширли Силверстайн и ее адрес. Я не взяла их с собой.

— Ширли?.. А-а, это та новенькая девушка? Сейчас, минуточку… Где-то здесь у меня под рукой был ее контракт… Ага, вот он. Записываете?

Олимпия уже держала ручку наготове. Быстро записав необходимые данные, она махнула рукой инспектору Кочине: все в порядке, она свои дела почти закончила и через несколько минут будет к его услугам.

Ей пришлось немного подождать. Трубку на том конце, где жила Ширли, подняли только после восьми гудков. Она слышала откуда-то из глубины резкие звуки музыки, скорее напоминавшие металлическое бряцанье оружием на поле брани.

— Ну? — раздался в трубке грубый мужской голос. Олимпия нахмурилась. Сквозь грохот музыки она различала и другие звуки — звуки настоящей борьбы. Так гудит толпа, наблюдая за смертельной схваткой и подстрекая участников.

— Извините, Ширли дома? — спросила Олимпия.

— Шерл? — В трубке помолчали, потом ее собеседник взорвался непристойным хохотом: — Похоже, что дома.

— Мне необходимо поговорить с ней. Она не могла бы подойти к телефону?

— Кое-что, может, и могла бы, но не по телефону… — Мужчина снова грубо захохотал.

— Прошу вас, это очень срочно…

— Да пошла ты в задницу! — вдруг рявкнул голос, и в трубке раздались гудки отбоя. Но прежде чем положить трубку на рычаг, Олимпия успела услышать пронзительный крик откуда-то из глубины дома, где была Ширли. Женский крик. Вопль. Вопль о помощи.

Инспектор Кочина еще и сообразить не успел, что произошло, как Олимпия, никем не остановленная, выскочила из квартиры и бросилась на улицу.

Ширли настороженно переводила взгляд с одного „троглодита" на другого. Слегка съежившись, она приняла классическую оборонительную позицию, резко и быстро оборачиваясь на любой подозрительный звук или шорох, словно попавшее в засаду животное. Они окружили ее стеной — плотной стеной грязных огромных человекоподобных существ.

Один из них внезапно сделал притворный выпад в ее сторону и тут же отпрянул назад. С кошачьей ловкостью Ширли развернулась в его сторону, изготовившись к защите. Острые ноготки пронзили воздух. „Троглодиты" оглушительно захохотали.

— Чего это нам не так? Киска не хочет?.. — крикнул ей другой, и Ширли мгновенно обернулась на голос, взметнув шлейф длинных волос.

— Э-эй, малышка! Готовься! — заорал третий, расстегивая ширинку.

— Послушайте… — Собственный голос удивил Ширли: он звучал сильно и уверенно, в нем не было страха, только угрожающее спокойствие. — Отвалите от меня, и все забудем, идет? Мы же друзья, правда? — Глаза девушки цепко держали под прицелом все сцену.

— Заткни глотку, хватит трепаться! — лениво прозвучал грубый голос. Ширли мгновенно узнала его и метнулась на звук. Голос принадлежал главарю банды Лютому Волку — огромному, с раздутым, как пивная бочка, торсом и толстыми обрубками татуированных рук. Другим, наверное, он быть и не мог: чтобы держать в подчинении эту шайку, нужны крепкие кулаки: подчас приходится и крепко врезать для порядка. — Змей отказался от тебя, теперь ты общая, доходит? Собственность банды.

— Я вовсе не собственность! — Ширли буквально выплюнула эти слова ему в лицо.

— Надейся, как же! Ты знаешь порядок — без хозяина ты достаешься каждому, только успевай подол задирать. Это правило старое, так что не тяни резину. Раздевайся.

— А если я не буду? — Ее подбородок гордо взметнулся вверх.

Стена вокруг нее, казалось, пришла в движение и загудела: слова ее вызвали недовольство.

О нет, подумала Ширли, только сейчас поняв, чем может для нее обернуться ее дерзость. Сказанного уже не воротишь, а это значит, что она бросила вызов авторитету Лютого. Теперь ему нужно доказать свою власть любой ценой. Простить ее — значит, выставить себя слабаком. А с этим он никогда не смирится.

— Раздевайся. Быстро! — тихо повторил Лютый. Гордо выпрямившись, Ширли не сводила глаз с его лица. Затем медленно, с достоинством покачала головой:

— Нет.

Несколько секунд Лютый молча изучал девушку. Банда ждала, посапывая. Круг постепенно сужался.

— Ты не оставила мне выбора. — Лицо Лютого оставалось безучастным, но глаза горели. — Придется действовать силой.

Ширли с ненавистью взглянула на него.

— Ты понимаешь, что это значит, правда, Волк? — холодно спросила она. — Это изнасилование.

Взрыв дикого хохота заглушил ее слова. „Троглодиты" толкали друг друга в спину, забавляясь и показывая на нее.

— Изнаси-и-лование… — передразнил ее кто-то. Остальные тотчас же подхватили это слово, и оно покатилось по кругу, повторяемое на разные лады, пока не превратилось в рев, колотящийся у нее в ушах:

— Изнасилование… изнасилование… изнаси… Кто-то грубо толкнул ее в спину. Ширли вылетела вперед, с размаху врезавшись в стоящего перед ней парня. Тот в свою очередь отпихнул ее обратно. Со всех сторон к ней потянулись руки — спереди, сзади, слева и справа. Они швыряли ее из угла в угол, пока комната не поплыла у нее перед глазами, все ускоряя и ускоряя верченье, словно безжалостная и бесконечная круговерть.