Плохо быть богатой - Джудит Гулд

И тут же поняла, что это была ее большая ошибка.

Застыв на полпути, она потянулась рукой вверх, к горлу, не в силах сдержать негромкий хрип, рвущийся из груди. Нет, это невозможно!

Жуткое, изуродованное, изогнутое тело покрывали засохшие пятна крови. Эти пятна были повсюду — по всей комнате. Мощная струя, видимо, вырвавшись из артерии, достала даже до потолка, оставив на нем прерывистый след. Казалось, нет уголка, куда не достала бы кровь…

Бойня, здесь была бойня… Олимпия почувствовала, что близка к помешательству. Что же ты с ней сделал, беззвучно вопило все внутри. Неужели просто убить — этого мало? Нужно было превратить ее в отбивную, размолотить, исполосовать?

Накатившая внезапно горячая волна мутила сознание, эта адская комната поплыла у нее перед глазами, завертелась, подобно безумной карусели. Затем карусель эта внезапно остановилась, вновь вернув на первый план застывший кошмар спальни-бойни.

Олимпия прижала ладонь ко лбу. Худенькие плечи ее судорожно взметнулись, дыхание участилось, вырываясь наружу сдавленными стонами.

— О Боже, — прохрипела она и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, заметалась в поисках ванной. — О Господи…

Когда она вернулась, полицейские усадили ее в гостиной на софу, выбрав место так, чтобы она не видела распахнутой двери в спальню. Напротив устроился сам инспектор Кочина с красным носом и белой щетиной на голове. Кармен Толедо безустанно расхаживала взад-вперед у окна, держа в одной руке телефонный аппарат, а в другой трубку.

— Поднимите все досье с подобными случаями, — приказала она кому-то на другом конце провода. — Да, именно. Все случаи резни. — Она с отвращением опустила трубку на рычаг. — Господи, этим людям каждое слово нужно повторять дважды!

Несмотря на открытые окна, в комнате было душно, и Кочина то и дело вытирал лоб и шею грязным платком.

Олимпия оставалась в какой-то параллельной, больной реальности. Человеческое существо не способно сотворить подобное с другим человеческим существом, вертелась в мозгу одна и та же мысль. Это просто немыслимо.

И все же это произошло.

Она потянулась за сигаретой, но руки так дрожали, что, прежде чем удалось вытащить из пачки одну сигарету, она сломала две другие. А потом никак не могла удержать в руках эту чертову зажигалку, чтобы пламя не колебалось. Здоровенный детектив, склонясь над столом, молча забрал зажигалку из ее рук и, щелкнув, поднес ей огонь.

Олимпия благодарно кивнула. Пристроившись на краешке софы и слегка склонившись вперед, она нервно затягивалась. Неунимавшаяся дрожь не оставляла ее, и пепел с сигареты падал ей на костюм, но Олимпия ничего не замечала.

— Нет ли у вас предположений, кто мог ее убить, мадам? — бесстрастно спросил Кочина.

Олимпия устремила невидящий взгляд куда-то поверх его головы, все еще не в силах произнести ни слова. Периферийным зрением она видела, как в комнату то входят, то снова выскальзывают из нее эксперты-криминалисты, в поисках хоть каких-то улик обследующие каждый квадратный сантиметр квартиры. Роются в личных вещах Вайяны. В ее записных книжках. Коробочке с тампонами. В кухонном мусоре. Эта жуткая смерть лишила девушку права на тайну, выставив на всеобщее обозрение всю ее жизнь.

— Пожалуйста, мадам, — вежливо настаивал Кочина. — Вам нужно собраться. Вы же хотите, чтобы мы нашли убийцу, правда?

— Да, — дрожащим голосом пробормотала Олимпия.

— Отлично. Значит, хотя бы в этом мы союзники. — Откинувшись назад, он небрежным движением руки распахнул черный блокнот и снял колпачок с шариковой ручки.

В течение следующих полутора часов он задавал ей вопросы, а она с усталым смирением отвечала ему бесстрастным голосом.

Нет, она представления не имеет, кто мог убить Вайяну Фэрроу.

Да, у Вайяны была назначена встреча.

Нет, насколько ей известно, у нее не было постоянного дружка. Когда-то она встречалась с отпрыском одной династии винокуров, но этот роман угас, не успев разгореться.

Нет, она не думает, что у Вайяны могли быть проблемы с поклонниками.

Да, она была очень известна.

Нет, Вайяна никогда не говорила о том, что ей кто-то угрожает.

Да, уже почти два года она работала исключительно на агентство „Олимпия моделс".

Кочина внимательно слушал ее и записывал в блокнот все ответы, которые Олимпия выдавливала из себя.

— Не поговаривала ли Вайяна Фэрроу о том, чтобы покинуть ваше агентство и подписать контракт с другим? — Последний вопрос обрушился на нее как гром среди ясного неба.

Словно очнувшись, Олимпия судорожно дернула головой и остро взглянула на него. Седая челка ее взметнулась вверх, а пробудившееся сознание, как бы отключив автопилот, принялось анализировать услышанное.

— Вы хотите сказать, инспектор, что подозреваете меня? — не веря своим ушам, спросила Олимпия.

Кочина задумчиво потеребил губу.

— Бывает, что убийства совершают и по менее серьезным поводам, — невозмутимо заметил он. — Хотя тут, похоже, убийца мужчина.

— Ну хоть на этом спасибо, — съязвила Олимпия. Не допуская даже мысли о том, что на нее может пасть подозрение, она все же почувствовала, как с плеч у нее словно гора свалилась.

— За что же? — Не поднимая головы, склоненной над блокнотом, инспектор метнул на нее пристальный взгляд. Глаза его смотрели на Олимпию с обманчивой невинностью.

— За что? — переспросила она. — Да просто за то, что сняли с меня подозрение, черт возьми. Вот за что.

Он промолчал.

— Разве не так? — в голосе ее звенела надежда.

В глазах Кочины вспыхнули невиннейшие огоньки.

— Бывает, что люди приглашают наемных убийц. Она опять воинственно уперлась в него взглядом.

— Вы никак не можете успокоиться, правда?

— Не раньше, чем поймаю этого убийцу-маньяка, — как бы закончил ее фразу Кочина. В светлых глазах его вдруг зазияла бездна, из глубин которой исходила, пронзая насквозь, неведомая таинственная сила. — Не совершите ошибки, мисс Арпель. Меня не волнует, чье самолюбие я задену ради того, чтобы добиться результата.

В его мягкой улыбке не было и намека на добродушие.

Теперь Олимпия смотрела на него совсем другими глазами, озаренная догадкой: эти жестокость и упрямство напомнили ей безжалостный паровой каток, начавший свое безостановочное движение вниз с горы и готовый снести на своем пути любые препятствия. Только сейчас она по-настоящему начала понимать его. Какое счастье, что она непричастна к убийству! Не хотелось бы, чтобы такой пустился по твоему следу.

Когда она опять заговорила, голос ее звучал уже более спокойно, в нем слышались нотки пусть скупого, но уважения: