Пепел между нами (СИ) - Дюжева Маргарита

Он неопределенно качает ладонью:

— С переменным успехом. Мать рыдала, отец в шоке молчал.

Втягиваю голову в плечи, почему-то ощущая, как сердце болезненно сжимается.

— Разочарованы?

— Тем, что не сказал раньше — да. И тем, что не привел тебя с ними познакомиться.

— Миш…

— Я объяснил, что у нас все…непросто. Не уверен, что у меня это полностью вышло, но вроде они поняли и приняли…Но просят познакомить с внуком.

Смотрит на меня, ждет решения, а в глазах такая тоска, что меня снова перетряхивает.

— Я не знаю.

Что я еще могу сказать? Это же не только Артему придется знакомиться со вторыми бабушкой и дедушкой, но и мне. А я не готова.

— Я не уверен, что стоит их приглашать сюда…

— Не надо! — поспешно выкрикиваю я.

На одной территории с моими родителями и с его, я точно не выдержу. Это слишком. Будто на смотринах перед свадьбой, которой никогда не будет.

— Можем на прогулке, — с сомнением произносил он.

На улице холодно. Зима еще цепляется за свои права. Холодно, ветрено, гололед. Мы выходим каждый день на полчаса, и ребенок закутан так, что только щеки наружу торчат. Вряд ли такое знакомство кого-то устроит. Краев это прекрасно понимает, поэтому предлагает еще вариант:

— Или можем съездить к ним.

— Может повременим? Пусть сын подрастет. Пойдет в сад.

— Давай уж восемнадцатилетия дождемся, тогда сам к ним сходит. Если еще будет к кому идти, — не скрывая горькой иронии, выдает Миша.

Я понимаю, что это неправильно, что нельзя из-за своих обид лишать сына родственников. Они тоже его семья, хочу я того или нет. И уверена, что любить его будут и баловать. Но как справиться с собственным сердцебиением?

Я сама сказала Мише, что он может быть с ребенком. Это мое решение, и теперь идти на попятный из-за трусости — глупо.

— Когда ты хочешь к ним съездить?

— Как тебе удобно. Они готовы принять нас в любой момент.

Я закрываю глаза. Почему все ко всему готовы, а мне хочется спрятаться в раковину и никуда не выходить?

Чтобы не тянуть кота за хвост, и не мучать себя сомнениями, соглашаюсь:

— Хорошо. Давай в эти выходные, только предупреди сразу, что мы ненадолго. Придем, покажемся, познакомимся и уйдем. Артем еще слишком мал, чтобы ходить по гостям.

Будь он постарше, я бы не задумываясь, отпустила его с отцом, а сама держалась бы в стороне. Но увы, это не наш вариант, а, значит, придется работать с тем, что есть.

Получив мое согласие, Миша просиял, а у меня опять екнуло в животе от его улыбки.

Гад улыбчивый. Я же за эту улыбку душу была готова отдать, а ты ее взял и растоптал. Ни за что, просто потому что поверил чужим словам.

Ловлю себя на мысли, что боль все еще со мной, но уже не такая острая. Ее будто приглушило, прикрыло пеленой других переживаний и осознанием того, что в жизни не все крутится вокруг разбитого сердца.

— Я за вами приеду.

Мне не остается ничего иного, кроме как покорно кивнуть.

Хотела, чтобы наравне участвовал в жизни сына? Пожалуйста! Только я не ожидала, что его будет столько в моей собственной жизни.

В субботу мы подгадываем время так, чтобы Артем спал всю дорогу в машине. Родители Краева живут на другом конце города, и с учетом небольших пробок, дорога до них занимает почти час. Я нервничаю. Сто раз поправляю шапочку у сына, хватаюсь то за телефон, то за сумку, и отчаянно жалею, что согласилась на это. Это как в дурном анекдоте: знакомиться с родителями парня после того, как рассталась с ним. Почему у меня все через одно место? Почему не получается по-обычному, по-человечески?

В момент очередных метаний, ловлю Мишин взгляд в зеркало заднего вида.

— Успокойся. Они хорошие.

— Не сомневаюсь.

Я действительно уверена, что у Краева отличные родители, которые души на чают в своем сыне, и непременно полюбят своего внука.

— Ты им понравишься.

— Какая разница, понравлюсь ли я? Главное, чтобы с Артемом отношения сложились, — ворчу и отворачиваюсь, когда он хмурится в ответ на мои слова.

Пусть не думает, что мне важно их одобрение. Мне плевать!

Ведь плевать же, да?

Краев — копия своего отца. Они одинакового роста и комплекции, разве что в младшем в силу возраста больше энергии, а у старшего благородная седина на висках. Даже улыбаются одинаково, и мелкие жесты одни на двоих. Когда Андрей Валентинович смотрит на меня, я вижу в его глазах отражение Миши и думаю о том, как эти ядреные гены проявятся у Артема.

Мама у него миниатюрная. На фоне рослых мужа и сына смотрится, как дюймовочка. Но у меня бы язык не повернулся назвать ее слабой, потому что на самом деле это генерал в юбке. Со спокойным, сильным голосом и прямым взглядом.

— Добро пожаловать, Злата, — произносит она.

— Здравствуйте.

Волнение, которое скручивало меня во время пути, осталось за порогом. Я внезапно успокоилась. Возможно, потому что не чувствовала угрозы и упреков с их стороны, а может, потому что поняла — никто никому ничего не должен. Все вокруг взрослые люди и прекрасно понимают, что порой жизнь сложнее, чем нам хотелось бы. Чтобы у нас не происходило с Краевым, сколько бы боли между нами не пролилось, на других это не должно отражаться.

— Ну что топчитесь, как неродные? Показывайте внука.

Темка как раз проснулся и начал кукситься, недовольно покряхтывая и выгибаясь. Ему было жарко и неудобно, и у меня остались считанные минуты, чтобы извлечь его из кулька, прежде чем разразится концерт.

— Мы ненадолго, — сразу предупреждаю новых бабушку с дедушкой, — сами понимаете, маленький еще.

— Конечно.

Я передаю сына Мише, а сама отступаю в сторону. Это его родственники, вот пусть и знакомит их с гномом, а я пока просто подышу и приду в себя.

Наблюдая за Краевскими родителя и вспоминая своих собственных, я понимаю, что Артем будет о-о-очень залюбенным мальчиком, ибо, что те, что другие от него просто млеют. Если честно, мне очень приятно на это смотреть, потому что уходят те страхи, которые одолевали меня в роддоме. О том, что буду матерью одиночкой, ребенок которой не нужен никому кроме нее самой. Я помню, как шла по коридору, глотая беззвучные слезы, представляла свою унылую жизнь, а потом увидела Краева, который все-таки пришел на выписку, хотя я его и не звала.

В тот момент что-то екнуло внутри, а сейчас в доме его родителей екнуло второй раз.

Малыш нарасхват. Бабушка и дед скачут вокруг него, как заведенные, сюсюкают, умиляются, попутно задавая миллион вопросов и мне, и Мише.

Что, как, почему? Какой режим, что я ем? Их волнует все, начиная от нашего мнения относительно анатомически правильных сосок и заканчивая тем, в какой ВУЗ он будет поступать. Мы с Краевым даже теряемся от такого напора и, сами не заметив как, объединяемся, чтобы выстоять под ураганом родительской любви.

— Все нормально у нас с прививками. Все по графику, — ворчит Миша, когда разговор сворачивает на эту тему, — от гепатита делали, БЦЖ делали. На следующей неделе я их повезу в поликлинику, на осмотр и будем делать АКДС и полиомиелит. Многокомпонентную вакцину я уже забронировал

Я немного в шоке, но старательно делаю вид, что так все и задумано.

— Ох, бедняжка, — Светлана гладит внука по ножке, — плакать будет. Главное, чтобы без побочек. Я помню, как Мише делали. Он два дня температуру выдавал, капризничал, не спал. А я одна с ним. Андрей в командировку как раз уехал. Думала с ума сойду.

— Нормально все будет, — уверенно произносит Михаил, — если что, по очереди будем дежурить. Пока один на страже, второй отдохнет. Я с самого утра приеду к ним…

— А не проще ли вам жить вместе? — ворчливо выдает Краев-старший.

— Андрей! — Светлана предупреждающе грозит указательным пальцем.

— Что я такого сказал? К чему бегать, если они и так постоянно вместе.

— Без тебя разберутся.

Я чертовски благодарна ей за то, что она на корню подавила разговор на эту тему. Обсуждать наши отношения с Мишей я не хочу и не буду…Потому что сама ни черта в них не понимаю. Его так много в моей жизни, но Краев-старший ошибался, когда сказал, что мы вместе. Не вместе! Просто рядом! Это большая разница.