Еврейская диетология, или Расшифрованный кашрут - Петр Люкимсон

Впрочем, инквизиция могла покарать марана и за куда меньшие грехи. Так, некой сеньоре Брианде де Браха из Сарагосы пришлось пройти через чудовищные пытки и семилетнее тюремное заключение только потому, что в детстве однажды она соблюдала еврейский пост, как-то подала милостыню еврейскому нищему и… не любила свиное сало.

В подвалах инквизиции. С гравюры XV в.Сожжение евреев и маранов по приговору инквизиции

Эти гонения на тайных иудеев продолжались необычайно долго – вплоть до XVII века, причем порой в своем рвении инквизиция допускала поистине роковые ошибки. Так, только на основании того факта, что она не ела свинину и была замечена в субботу в чистых одеждах, в Толедо была арестована ревностная католичка Эльвира дель Кампо. На первом допросе она призналась, что не употребляет свинину потому, что это мясо ей неприятно и вызывает у нее тошноту (возможно, современные врачи сказали бы, что у нее аллергия на свинину), но это не удовлетворило следователей, и они продолжили допрос несчастной женщины. Вот выдержки из протокола этого допроса:

«Ее отвели в комнату пыток и предложили во всем признаться. Она сказала, что ей не в чем признаваться. Ей приказали раздеться и еще раз сделали внушение, но она хранила молчание. Когда ее раздели, она сказала: „Сеньор, я делала все, в чем меня обвиняют, и я свидетельствую против самой себя ложной клятвой, потому что я не могу выносить положение, в котором я оказалась; ради Бога, я ничего не сделала“. Ей сказали, что она не должна свидетельствовать против себя, но сказать правду… Ей связали руки… Был сделан один оборот узла, и ее опять призвали сказать правду, но она говорила по-прежнему, что ей нечего сказать. Затем она застонала и сказала: „Скажите мне, что вы от меня хотите, потому что мне нечего сказать…“

Был сделан еще один оборот, и она сказала: «Развяжите меня, чтобы я могла вспомнить, что я должна сказать; я не знаю, в чем я виновата. Я не ела свинину потому, что мне от нее становится плохо, я все сделаю – развяжите меня, я скажу истину…» Приказали сделать еще один оборот узла… Ей велели рассказать во всех подробностях, что именно она совершила. Она сказала: «Что я должна сказать? Я все сделала – развяжите меня, потому что я не помню, что я сделала. Разве вы не видите, что я – слабая женщина?! О, мои руки, мои руки…!»

…Ее посадили на кобылу (особое сооружение для пыток – П. Л.). Она сказала: «Сеньор, почему вы не говорите мне, что я должна сказать? Разве я не призналась вам во всем?…».

Продолжать цитирование этого документа можно долго, но, думается, читатель уже получил более-менее четкое представление о том, через что доводилось проходить маранам, решившим сохранить верность заветам предков.

«Дурное влияние» некрестившихся евреев на маранов, и в том числе обучение последних законам кашрута, согласно тексту королевского эдикта 1492 года об изгнании евреев из Испании, стало одной из причин, подвигнувших монархов на этот шаг: «Мы получили информацию от инквизиторов и от других лиц, что общение евреев с христианами приводит к самым худшим последствиям. Евреи изо всех сил пытаются соблазнить новообращенных христиан и их детей, давая им книги с еврейскими молитвами, уведомляя их о наступлении дней еврейских праздников, обеспечивая их мацой на Пасху, объясняя им, какие блюда нельзя употреблять в пищу и убеждая их соблюдать закон Моисея. В результате наша святая католическая церковь оказалась униженной и обесчещенной. Итак, мы пришли к выводу, что единственное эффективное средство положить конец этим несчастьям, состоит в окончательном разрыве между евреями и христианами, а этом может быть достигнуто только путем изгнания евреев из нашего королевства».

В других европейских странах в эпоху Средневековья евреям разрешалось производить кошерный забой животных и продавать кошерное мясо лишь при условии уплаты еврейской общиной особого, так называемого «мясного сбора». В Галиции, например, в 1846 году «мясной сбор» принес казне 700 тыс. гульденов. Величина этого налога была столь велика, что цена кошерного мяса становилась поистине астрономической, и многие бедные семьи попросту не могли себе позволить употребление этого важнейшего в еврейском рационе продукта даже по праздникам. Данный налог существовал практически во всех странах Европы, включая Россию, и активная борьба евреев за его отмену началась лишь в начале ХХ века по мере проникновения еврейских депутатов в парламенты различных европейских государств.

Однако только самым настоящим ограблением евреев путем взимания с них «мясного сбора» дело не ограничивалось. Во все времена в самых различных странах особые законы питания евреев служили еще одним предлогом для возбуждения к ним ненависти толпы и поводом для самых изощренных издевательств. К примеру, еще со времен Богдана Хмельницкого евреи, увы, слишком хорошо познакомились с «забавой», смысл которой заключался в том, чтобы «накормить еврея свининой». Окружив намеченного ими для этой игры еврея, казаки силой, подчас разжимая ему зубы саблей, впихивали своей жертве в рот кусок свинины, а затем зажимали истязаемому нос, чтобы он не мог дышать. В этой ситуации у еврея для того, чтобы выжить, вроде не оставалось никакого другого выхода, кроме как проглотить кусок мяса. Но в том-то и дело, что многие из них предпочитали умереть, но не нарушить закон Торы, и падали замертво от удушья. Такая смерть – исключительно во имя сохранения верности Творцу и его Торе – всегда считалась у евреев высшим признаком доблести, и принявшие ее считаются в иудаизме величайшими праведниками, совершившими своей жизнью и смертью «кидуш ха-Шем» – «освящение имени Творца».

Так как бойцы Хмельницкого были далеко не одиноки в своих «забавах» и свиное мясо не раз еще использовалось для унижений и изощренных издевательств над евреями, то вряд ли стоит удивляться тому, что свинья превратилась для евреев в один из самых ненавистных, сравнимых разве что с нацистской свастикой символов преследования еврейского народа. А сама верность заповедям кашрута превращалась, таким образом, в символ верности своему народу и своей религии, и чтобы сохранить эту верность, стоило пойти на смерть.

Братья Шер – кантонисты Николай, Моисей и Израиль (сидит). Херсон. Фото из архива Харьковского Музея Холокоста

Поэтому-то кантонисты – 8-12-летние еврейские мальчики, «забритые в солдаты» – попав в казарму, категорически (несмотря на жесточайшие побои и издевательства) отказывались есть свиное мясо и щи, приготовленные на свинине, составлявшие основу рациона российской армии. Когда не помогали побои, кантонистов попросту начинали морить голодом, в результате чего многие из них умирали, предпочитая такой исход употреблению некошерной пищи. (Впрочем, те пытки, через которые приходилось проходить кантонистам, чтобы они прошли обряд крещения, были куда пострашнее.) Те же, которые ломались и соглашались в конце концов есть за одним столом с другими солдатами, едва выйдя после 25 лет службы на «гражданку», немедленно возвращались к исповеданию иудаизма и, соответственно, к употреблению кошерной пищи.

Так как демобилизованные кантонисты имели право селиться за пределами черты оседлости, в различных губернских центрах России, вслед за их появлением в этих городах возникали не только синагоги, но и еврейские скотобойни, и лавки, торгующие кошерным мясом.

В ХХ веке евреям вновь пришлось вступить в борьбу за свое право осуществлять кошерный забой животных и питаться в соответствии с предписаниями их религии – на этот раз в связи с обвинениями в том, что такой древний способ забоя является «варварским», «бесчеловечным» и т. д.

И сегодня за всеми высокими рассуждениями об антигуманности еврейской «шхиты», за призывами запретить ее из гигиенических и прочих «высоких» соображений обычно скрываются самые примитивные юдофобы, рассчитывающие с помощью такой меры выжить евреев из своей страны или хотя бы как-то досадить им. Однако не было в ХХ веке более яростных борцов с заповедями о кашруте, чем сами евреи…

Коммунисты, вперед!

Отход заметной части еврейства от религии предков и переход к светскому образу жизни начался, по сути дела, с началом эпохи эмансипации евреев в различных странах, то есть в конце XVIII столетия. Получив возможность учиться в европейских университетах, будучи допущенными в закрытые до этого для них круги европейского общества, евреи вольно или невольно должны были делать выбор между тем, хотят ли они стать частью этого нееврейского мира и ничем не отличаться от других его представителей, или, если повторять один дурной каламбур, до конца жизни нести на себе крест своего еврейства?

В сущности, жизнь предоставляла евреям в тот период даже не один, а несколько выборов.