Боги, которые играют в игры - Глеб Кащеев

– У вас сегодня были чужаки, Кас? Двое или трое незнакомцев, которые проехали к побережью?

Моя спина опять поймала холодные мурашки, и я перестал орать.

– Да, Джек. Были. Один из них со следами гидролизника на морде.

– Это майор морского десанта, Кас. Бывший майор с сегодняшнего дня. Давно они были у вас?

– С утра. Но какого черта ты расспрашиваешь меня о том, что тебе должен был рассказать полицейский?

– Кас, скажи – сигнал неткома чем-то глушится?

Тут я вспомнил, что вот такое же шипение неткома я слышал как-то раз, когда мы действительно работали под прикрытием глушилок.

– Да, Джек, слышу тебя с трудом, честно говоря.

– Это Берта, Кас. И она в активном режиме.

– Берта? Боевая подводная платформа на этом побережье?

– Да Кас. Как понимаешь, об этом до сегодняшнего дня никто не должен был знать. Станция находилась в глубокой консервации. Знаешь, эти стратегические секретные запасы на черный день… Ее активировали четверть часа назад и тогда же связались с нами. Станция захвачена – не спрашивай, как это возможно, я не знаю. Захвачена с умом – распознавание свой-чужой отключено, активная оборона на максимум. В обычное время это означает полную демаскировку, но эти сволочи и не прячутся. Они выдвигают требования, иначе завтра на рассвете станция перейдет в боевой режим.

Кас… Я не буду грузить тебя подробностями политики… но эти требования – мы не можем их выполнить даже под дулом пистолета. Даже под таким дулом.

Как ты понимаешь, ни один из наших бойцов к Берте даже близко не подойдет, ибо в активном режиме механику и электронику она сечет с нескольких десятков миль, и гидролизники гасит с вероятностью 100% еще на подходе до расстояния выстрела.

Когда эти бюрократы принимали закон о чистоте генома и запрете профессиональных мутаций никто из них даже близко не мог подумать, что настанет время, когда нам придется сражаться с древней платформой, к которой никто из генетически чистых бойцов даже подплыть не сможет, ибо дышать они могут только с помощью электроники.

– Пошли людей с простым аквалангом. Баллон из пластика, респиратор из органики – мне что ли тебя учить.

– Берта на глубине в полтора километра. Была. Судя по всему, ее сейчас перемещают еще ниже. У вас же тут разлом рядом.

Я присвистнул.

– Джек, ты хочешь сказать, что кроме стариков из моего подразделения с этим больше никто не может справиться?

– Кроме тебя, Кас. Ты последний. Все остальные уже ушли.

– Ушли к ней?

– Да, Кас. Ты один остался. Вертолет с оборудованием будет у тебя через час. Подготовься. Точные координаты Берты мы тебе дадим. Как ты понимаешь, если до рассвета станция не выйдет из активного режима, то мы будем вынуждены вступить в бой. Это значит стереть с лица земли не только ваше побережье, учитывая активные системы защиты Берты. Дай бог мы сумеем подавить эту защиту до того, как эти сволочи пустят термоядерный заряд в сторону одной из столиц.

– Ты даже не спрашиваешь моего согласия, сынок.

Голос человека на той стороне изменился. Следующую фразу он практически прошептал:

– Я же знаю, что ты все отдашь за еще одну ночь там…. Удачи Кас.

На сборы мне понадобилось совсем немного времени. Вертолет должен был привезти все необходимое оборудование, поэтому с собой надо было взять разве что нетком. Еще некоторое время я просто ходил по дому, прикасаясь к каждой вещи, что сопровождала меня последнее десятилетие. Старый стол, мое кресло, фото на стене, где мы все еще молоды и красивы, блестим аксельбантами и белоснежными улыбками. Старое ружье для подводной охоты, которое я иногда брал на рыбалку. В каждой из этих вещей была частичка души, которая навсегда оставалась в этом доме. Я попытался представить, как себя могут ощущать осиротевшие вещи. Поежился от нахлынувшего ощущения, взял со стола нетком и открыл дверь.

На пороге стоял Шериф.

– Куда-то собрался, Алекс? – по его интонации я так и не понял, было ли это вопросом или констатацией факта.

– Да, Джон – вот решил к морю пройтись, посмотреть пойдет ли рыбалка вечером.

– Не пойдет, Алекс. Ни сегодня, ни завтра не пойдет… Посиди лучше сегодня дома.

За его спиной, метрах в двадцати от моего крыльца маячил единственный помощник шерифа. Редко, когда видел его с дробовиком в руках. Боятся. Все-таки боятся.

Повисла неловкая пауза.

– Что тебе пообещали эти парни, Джон?

– А с чего ты взял, что они причина?

– Джон, я когда-нибудь давал тебе повод подумать, что я столь же туп, как и твой помощник? Что такого могли тебе пообещать? Дали немного зеленых за то, чтобы ты не доставал их вопросами, но с чего вдруг такое послушание даже после того, как они уехали? Тебе пообещали хороший кусок по возвращении? Долю? Долю чего? Навешали лапшу про какой-нибудь клад?

Шериф всегда был плохим игроком в покер – вот и тут он вздрогнул, зрачки расширились.

– Угадал, да, Джон? Так вот – это все вранье. Там на дне, радом с нашим берегом – боевая станция, а ты сейчас прикрываешь террористов. Через час – два тут будет полно правительственных агентов, Джон, и остаток дней ты рискуешь провести там, куда все это время мечтал посадить хоть одного преступника. За решеткой.

Шериф уже пришел в себя, затянулся сигарой и выпустил дым мне в лицо.

– Ты все врешь от начала до конца. И ты сейчас просто идешь перехватить ребят, чтобы забрать все себе, парень. Так что очень рекомендую прекратить вешать мне лапшу на уши и посидеть в доме, пока парни не сделают свою работу и не вернутся. А Бобби посторожит тебя пока. И я вот тоже пока погуляю вокруг. Зайду вон к миссис Бартли в дом напротив – она давно приглашала меня на чашку чая…

– Джон, мне жаль, но я не могу.

Шериф положил руку на кобуру. Я всегда был паршивым стрелком и даже если бы у меня было что-то огнестрельное – я бы проиграл Джону, на спор сшибавшему банки из-под колы с тридцати шагов. Мне просто нужно было выйти из дома и дойти до побережья. Любой ценой.

Я вздохнул, посмотрел на его кобуру, понимающе кивнул и медленно повернулся, опустив плечи, чтобы уйти обратно в дом. Вот только разворот мой неожиданно для шерифа завершился вылетевшей снизу-вверх ногой, угодившей ему ровно под подбородок. У меня был только один удар. По правде говоря, мне и с ним то сильно повезло, потом что сколь бы неожиданным не был удар – Джон таки успел вытащить револьвер и даже рефлекторно нажать на курок, когда его ломались его шейные позвонки.

Мне было жаль Бобби, но я никак не видел способа выйти из этой ситуации, оставив его в живых. Я кувырнулся с крыльца, в падении подобрав оброненный шерифом револьвер, и буквально кожей ощутил ветерок от промчавшегося мимо заряда дроби. С реакцией у помощника шерифа тоже было все в порядке. Сколько он раздумывал, прежде чем нажать курок? Долю секунды, наверное. А ведь я когда-то учил этого мальчишку плавать.

Пока разум еще колебался, тело, не позабывшее рефлексов вложенных годами тренировок, все сделало само – распласталось на земле и выпустило три пули в несчастного юношу. Слава богу, что мои глаза плохо видели на воздухе, поэтому с меткостью на суше у меня всегда были проблемы. Из трех пуль попали только две – в колено и в плечо. Лучше не придумаешь. Тот, кто хоть раз ощущал, что значит раздробленное пулей колено, прекрасно понимает, что после этого, на протяжении всего времени до потери сознания от болевого шока, человек чувствует только безграничную, заполнившую весь мир вокруг боль. Бобби выпустил из рук дробовик и катаясь по земле выл так, что было слышно, пожалуй, даже на окраине города. Я прошел мимо него, по резко опустевшей улице, чувствуя, как из-за занавесок на окнах мне в спину смотрят десятки изумленных глаз. Но мне уже было все равно – в этот дом я уже не вернусь. Я шел к морю.

Спустя полтора часа я сидел на камнях над водой и смотрел на горизонт. Солнце сползло за горы и с моря надвигалась тьма. Волны шлепались о камни и шептали. Ее шепот всегда начинался в шелесте волн. Еще час-два и он начнет звучать в голове… Хотя не начнет. Я же и так иду к ней.

Я обернулся и взглянул на двух офицеров позади. Махнул им рукой в нашем жесте – морских волков. Один из них ответил. Хотя бы знал. Когда-то этот жест был легендой.

Я взял с камня Узик и гарпун и нырнул во тьму. Нетком – моя последняя нить, связывающая меня с берегом, остался лежать на граните – даже такую простую электронику я не рискну взять с собой. Легкие обожгло давно забытой болью. Ничего – два вздоха соленой водой и подлегочная железа начнет гнать кислород в кровь. Я расправляю крылья-плавники, и лечу вниз, в бездну.

Хороший костюм, быстрый, легкий. Его доставили на вертолете. Странно, что такие костюмы еще делают – наверное, для любителей аквалангистов, ибо морской спецназ сейчас пользуется водометами. Люди слишком положились на технику и слишком быстро отреклись от тех, кто рисковал здоровьем и жизнь, переделывая себя в совершенного монстра. В моем случае – в морского хищника. Кас – Касатка, морской волк, хотя по очертаниям я сейчас более всего напоминал гигантскую манту, скользящую над стремительно уходящим вниз дном.