Военные преступники Черчилль и Рузвельт. Анти-Нюрнберг - Александр Усовский

Словацкие «народники» отнюдь не были «диванной» «партией любителей пива» – по инициативе профессора Войтеха Туки (бывшего в 1923–1929 годах генеральным секретарем партии) с 1923 года началось формирование партийной «милиции», носившей название «Rodobrana» («Народная защита») и к 1925 году насчитывавшей в своих рядах более пяти тысяч бойцов. На левом нагрудном кармане черных рубашек «народников» нашивался шестиконечный крест Святых Первоучителей славянских Кирилла и Мефодия – партия таким образом заявляла о своей приверженности традиционным ценностям.

Впрочем, особо долго щеголять в черных рубашках с крестом Прага народникам не позволила – уже в 1926 году властями было запрещено ношение партийной униформы, а после того, как это не «умиротворило» членов «Родобраны», в 1927 году последовало ее полное запрещение. Тем не менее эти репрессии отнюдь не сломили «народников» – на выборах в 1927 году они триумфально побеждают всех своих либерально-демократических оппонентов, после чего президент Масарик, скрипя зубами, вынужден был назначить из числа «народников» несколько министров. Впрочем, терпение «либерального» президента было недолгим – правый национализм и католический консерватизм Глинки и Тука был для масона Масарика ножом острым – и в 1929 году против профессора Туки, отличавшегося особенно радикальной риторикой, были сфабрикованы обвинения в заговоре против государства и шпионаже в пользу Венгрии. Он был приговорен к 15 годам тюрьмы. «Словацкие народники» под этим предлогом были лишены всех министерских портфелей, а партия де-факто выброшена из политического процесса. И именно с этого момента партия отца Глинки переходит в жесткую оппозицию Праге и провозглашает курс на достижение независимости Словакии.

Андрей Глинка

Так что все обвинения послевоенных пропагандистов в адрес словацких «сепаратистов», якобы выпестованных Гитлером на пагубу демократической и свободной Чехословакии и ничего общего с подлинными чаяниями словацкого народа не имевшими, увы, голословны и лживы, как и всякая иная либеральная пропаганда. Официальная Прага в 29-м году сама сделала все возможное для того, чтобы основная политическая сила Словакии перешла на радикальные (сейчас они бы назывались «экстремистскими») позиции – напоминаю неверующим Фомам, что до прихода Гитлера к власти в Германии оставалось еще четыре года…

Впрочем, все же надо признать, что словацкий сепаратизм Прага еще могла удерживать в рамках – а вот немецкий уже никак. И дело даже не в том, что словацкое радикальное движение ни в коей мере не могло рассчитывать на серьезную помощь извне – в отличие от немецкого; главная проблема была в том, что немцы в отличие от словаков с самого зарождения самостоятельного чехословацкого государства были в нем ЧУЖИМИ и никакой необходимости в поддержании оного государства в состоянии активной жизнедеятельности не видели. А учитывая то отношение, которое немцы (еще недавно – «титульная» нация Австро-Венгрии) испытывали по отношению к себе со стороны официальной Праги, то нет ничего удивительного в том, что для подавляющего большинства жителей Судет Чехословакия была не чем иным, как оккупационным государством. И не стоит лукавить – это было именно так; тем более что с самого первого дня существования Чехословакии немцы ежедневно ощущали себя людьми второго сорта, ущербными относительно не только чехов, но даже и словаков…

Когда Бенеш в Париже распинался о том, каким чудным раем на земле для национальных меньшинств («второй Швейцарией») будет Чехословакия, он обещал своим хозяевам все: и признание немецкого языка вторым государственным, и включение в состав правительства специального министра по делам немцев, и разработку Конституции вместе с немецкими политиками… Ничего этого, как понимаете, сделано не было. Более того, с самых первых дней существования Первой республики чехи и немцы начали строить собственные общественно-политические структуры – этнически «чехословацкие» общественные организации были в большинстве своем отделены от «немецких», и параллельно с чешскими партиями действовало несколько политических партий судетских немцев: социал-демократическая, аграрная (ландбунд), христианских социалистов (клерикалы). Обособлена была даже система образования – тот же Карлов университет, например, был разделен на чешский и немецкий.

Пока экономическая ситуация в Чехословакии была более-менее устойчивой – это по умолчанию признаваемое справедливым и естественным разделение населения страны на первый и второй сорт микшировалось и тщательно запрятывалось подальше от глаз мировой общественности. Но в октябре 1929 года в Нью-Йорке произошла Катастрофа – и уже в 30-м году вся тяжесть мирового кризиса перепроизводства обрушилась на промышленную Чехословакию. А поскольку немцы по большей части трудились на заводах и фабриках – то бич безработицы больнее всего ударил именно по ним. В 1932 году безработным стал КАЖДЫЙ ПЯТЫЙ «чешский» немец!

А вот это было по-настоящему серьезно; и ни одна из политических партий судетских немцев (само это понятие, кстати, появилось лишь в 1902 году благодаря писателю Францу Йоссеру, а в политический обиход вошло лишь на рубеже тридцатых годов) никакого выхода из положения своим сторонникам предложить не могла – ни одна, кроме национал-социалистической партии (DNSAP), возникшей, кстати, задолго до своей «однофамилицы» в Германии. Но Прага оперативно, уже в октябре 1933 года, запретила деятельность и национал-социалистической партии (вместе с ее символикой, свастикой и коричневыми рубашками).

Запретить партию – проще простого; а вот запретить политические взгляды – практически невозможно! Уже 2 октября 1933 года бывший учитель гимнастики Конрад Генлейн со товарищи создали Судетско-немецкий патриотический фронт – который очень быстро, буквально за два с половиной года, стал ведущей политической силой судетских немцев. И на это были весьма существенные причины!

Многие историки из лагеря победителей уверенно утверждают, что Генлейн едва ли не с младых ногтей состоял на содержании Берлина, а его «фронт» (а позже «партия») – целиком и полностью гиммлеровско-гитлеровский «проект». Дескать, простые немцы жили в Чехословакии припеваючи, катались как сыр в масле, но из-за проклятого Генлейна вынуждены были стать врагами чешского народа. И если бы Масарик уже 3 октября 1933 года просто запретил фронт Генлейна, то и никакой Второй мировой вовсе и не было бы…

Конрад Генлейн

В 1935 году Судето-немецкая партия успешно выступила на общегосударственных парламентских выборах (получив голоса 60 % немецкого населения), опередила все «чехословацкие» партии и получила 44 депутатских мандата из 300 возможных. Запретить партию, которую поддержало столько избирателей? Которая де-факто является политическим представителем всего немецкого национального меньшинства? Любопытно, насколько быстрее в случае подобного запрещения произошло бы разрушение Чехословакии…

Надо отметить, что поначалу Генлейн не декларировал сецессию немецкоговорящих районов – 12 мая 1938 года, во время встречи с британскими парламентариями (и после триумфальной победы на муниципальных выборах, где партия Генлейна получила 90 % голосов), фюрер судетских немцев целью деятельности своей партии называл пять пунктов:

1. Чехословакия, как и прежде, является суверенным государством, власть ее парламента распространяется на всю ее территорию, внешняя политика и оборона также остаются прерогативой Праги.

2. Пограничные войска, как и прежде, комплектуются чехами и словаками.

3. Судетским немцам предоставляется МЕСТНАЯ АВТОНОМИЯ на населенных ими территориях (эти территории, отошедшие к Чехословакии по Версальскому договору, Германия называла «оккупированными», а чехи – «освобожденными» ).

4. Автономное правительство судетских немцевполучает ограниченные полномочия, то есть управление местной полицией и почтой; частично в его ведении будет сбор налогов.

5. Все споры по вопросам границ судетской автономии будут направляться в международный арбитраж.

Впрочем, весьма может быть, что в Англии Генлейн лукавил – ведь еще 28 марта 1938 года он встретился с Гитлером (впервые, кстати!), и фюрер немецкой нации пообещал своему судетскому коллеге максимально возможную поддержку в деле воссоединения немецкого народа – во всяком случае, именно так трактуют эту встречу послевоенные историки.

Так это было или не так – неизвестно; но хорошо известно, что именно после этой встречи судетский кризис пошел по нарастающей. 1 мая 1938 года Генлейн заявил, что «…мы немцы, а поскольку мы немцы, то мы открыто заявляем о приверженности немецкому, то есть национал-социалистическому, мировоззрению», а 21 мая произошел так называемый «инцидент в Хебе», когда чехословацкие полицейские застрелили двух немцев.