На скалах и долинах Дагестана. Перед грозою - Фёдор Фёдорович Тютчев

подвижности лица, на котором всякая мысль, всякое ощущение оставляли мимолетный, едва уловимый след. Облокотись на шелковую подушку и подперев рукой свою классическую головку с целым каскадом золотистых волос, она небрежно скользила взглядом по строчкам книги, в то время как мысли ее были очень далеко. Перелистовав две-три страницы, она небрежным жестом отбросила книжку на красивый низкий столик, стоящий подле софы, и, повернувшись на спину, закинула за голову свои полуобнаженные, античные руки и задумалась. Склонность к мечтательности у нее развилась с детства. Еще будучи в Смольном институте, Элен любила иногда удалиться куда-нибудь в дальний угол и, полузакрыв глаза, сидеть там неподвижно по целым часам, предоставив мыслям медленно, подобно осенним облачкам, проноситься в ее мозгу без всякого участия ее воли. В то время когда другие девушки, предававшиеся мечтам, как и Элен, всегда могли рассказать, о чем они мечтали, Двоекурова искренне не могла этого сделать. Её мечты походили на туманные сновидения, в которых есть свой сокровенный смысл, своя логика, даже свое правдоподобие, но все это до тех пор, пока человек спит; стоит же ему проснуться и начать припоминать свои сны, казавшиеся ему столь нежными и поэтичными, а тем более попытаться передать их словами, к большой его досаде получается какая-то подчас даже грубая и пошлая нелепость.

По выходе замуж Елена Владимировна не только не оставила свою привычку, но, благодаря многим обстоятельствам, она еще сильнее укоренилась в ней. Этому главным образом способствовало одиночество, на которое была обречена молодая женщина, и неудовлетворенность жизнью.

Семейная жизнь молодой княгини далеко не была счастливой. Но об этом знала она одна. Для света же она была счастливой супругой прекраснейшего и достойнейшего человека. Князь Двоекуров был почти втрое старше своей жены. Когда Элен выходила за него замуж, ей было 17 лет, а ему под пятьдесят.

Познакомился он с ней еще в то время, когда она была в Смольном институте, в выпускном классе. Знакомство это произошло через племянницу Двоекурова, тоже смолянку, которую он время от времени навещал. Случайно племянница Двоекурова была подругой Элен и, как часто бывает у институток, захотела представить свою приятельницу любезному и щедрому на конфеты дяде. С этого времени Двоекуров начал бывать в Смольном значительно чаще прежнего и в двойном количестве привозить конфеты, сладкие печенья и прекрасные фрукты из собственных оранжерей.

Элен была круглая сирота, хотя и происходила из старинного дворянского рода. Девяти лет она была привезена в Петербург и сдана в Смольный институт своей дальней родственницей, мелкопоместной дворянкой, которая, определив девочку, тотчас же уехала обратно в свою глухую далекую деревушку и словно сквозь землю провалилась. По крайней мере, за целых восемь лет пребывания Элен в институте она не подавала о себе никаких известий, даже не справлялась, жива ли Элен. И только незадолго до выпуска вдруг словно из воды вынырнула, явившись снова в Петербург, для того чтобы взять Элен по ее выходу из института и увезти к себе. Однако последнего ей сделать не удалось — у Элен оказался жених, богатый и чиновный князь Двоекуров. Припоминая потом эти несколько недель между днем выхода из института и днем ее свадьбы, Элен никак не могла понять, как все это случилось. С чего началось и почему она, не любя князя, вдруг, как бы помимо своей воли, сделалась его женою. Она смутно помнит выпускной акт, себя и других барышень в белых, придававших им сходство с ангелами платьях. Огромную толпу гостей, родителей, родственников и знакомых ее подруг. Помнит скромно одетую, смиренную родственницу свою, по виду похожую на просительницу. Наконец, припоминает представительную, молодящуюся фигуру князя. После раздачи наград он подошел к ней, поздравил с успешным окончанием науки и при этом просил позволить навестить их запросто, по-родственному.

— Я за этот год, мадемуазель Элен, — добавил он, — так привык к вам, как будто бы знал вас с детства.

На это родственница Элен поспешила рассыпаться в любезностях, сказала что-то очень трогательное о сиротках, о том, как для них особенно должно быть дорого всякое оказываемое им внимание. Упомянула о скромности их жилища, связав это обстоятельство почему-то с великодушием князя, и заключила все это трогательной мольбой не осудить их и отнестись к ним снисходительно.

Жилище, как Элен убедилась в тот же день, где поселилась ее родственница, было действительно более чем скромное и представляло три небольших, мизерно омеблированных комнаты, помесячно снятых у какой-то немки на Васильевском острове.

Верный своему обещанию, князь на другой же день приехал с визитом.

Родственница встретила его, как встречают царственных особ, не знала, как усадить, чем потчевать, и так суетилась, что под конец Двоекуров не выдержал и довольно резко попросил ее не утруждать себя излишними о нем заботами. Тогда она впала в другую крайность и сидела, как ушибленная, молча, торопливо кивая головой на каждое обращение к ней ее высокопоставленного гостя.

После незначительных фраз о том, о другом князь перешел на французский язык, который, как ему было известно, родственница Элен не знала вовсе, и в довольно картинных выражениях изобразил ту невеселую жизнь, которая ожидает ее, блестяще образованную, нежно воспитанную девушку, в глухом медвежьем утолку, среди полудиких соседей-помещиков.

— Вы красавица, — говорил князь, — и потому в девушках не засидитесь, это бесспорно, но подумайте, какого мужа вы можете получить там? Какого-нибудь едва грамотного недоросля, всегда полупьяного, любителя борзых собак, невоздержанного на язык, а подчас и на руку. Возвращаясь с товарищеских пирушек или псовых охот, он целыми часами будет услаждать ваш слух повествованиями о вещах, для вас не только не интересных, а прямо противных, и горе вам, если вы не проявите достаточного интереса к его бессмысленной болтовне: тогда на вашу голову обрушится целый поток бранных слов. А какие оскорбления ждут вас за плохо сготовленный поваром обед, за малейшую неудачу по хозяйству, за всякую оплошность, этого вы себе представить не можете.

Изобразив в таких мрачных красках судьбу Элен в провинции, Двоекуров перешел к описанию тех благ, той роскоши, того счастья, которые ожидают ее, если она согласится выйти замуж за человека, давно ее любящего, готового для нее на все жертвы.

— За улыбку ваших прекрасных глаз этот смертный положит к вашим ножкам свое состояние и свое сердце, — заключил князь, вперяя в серьезное личико молодой девушки разгоревшийся страстью взгляд. — Вы хотите знать имя этого смертного, для которого любовь ваша будет величайшим даром небес? Этот смертный — ваш покорнейший слуга, смиренно ожидающий вашего приговора.

Сказав это, князь с театральным жестом