Сборник рассказов - Фредерик Браун

Блинк-микроскопы мигали шторками затворов, а астрономы - глазами. Кофе поглощалось в неимоверных количествах. Шесть ведущих обсерваторий вызвали наряды полиции. На две из них шли приступом банды осатанелых любителей астрономии, а в четырех остальных споры между сотрудниками закончились рукопашной. По залам Ликской обсерватории словно пронесся ураган, а Джеймса Трувелла, председателя английского Королевского астрономического общества, доставили в лондонскую клинику с легким сотрясением мозга после того, как вспыльчивый подчиненный разбил о его лысину тяжелую фотопластинку из толстого стекла.

Но все эти прискорбные происшествия были скорее исключениями, в большинстве же обсерваторий царил строгий порядок хорошо организованного приюта для умалишенных.

Все внимание в них сосредотачивалось на динамиках, которые передавали последние сообщения, непрерывно поступавшие с ночной стороны Земли, где наблюдение необъяснимого феномена продолжалось.

Астрономы под ночными небесами Сингапура, Шанхая и Сиднея работали, в буквальном смысле слова, не отрываясь от телефонных трубок.

Особенно интересными были известия из Сиднея и Мельбурна, освещавшие ситуацию в небе Южного полушария, невидимого в США и Европе даже ночью. Из этих сообщений следовало, что Южный Крест перестал быть крестом, потому что его альфа и бета сдвинулись к северу. Альфа и бета Центавра, Канопус и Ахернар - все показывали значительное собственное движение, смещаясь к северу. Южный Треугольник и Магеллановы Облака оставались такими же, как всегда, а сигма Октана, слабая звезда, ближайшая к Южному полюсу, не сдвинулась с места ни на йоту.

В целом количество движущихся звезд в небе Южного полушария было заметно меньше, чем в Северном; зато их относительное собственное движение оказалось значительно более быстрым. И хотя все они смещались к северу, пути их не имели строгого направления на север и не конвергировали к какой-то определенной точке.

Астрономы США и Европы переварили эти факты и запили их новыми литрами кофе.

Вечерние газеты, особенно в Америке, проявили значительно больше интереса к необычайным событиям в небесах. Большинство отвело для них целых пол-колонки на первой странице (хотя и без шапки) с продолжением на третьей. Длина продолжения зависела от числа заявлений видных и не очень видных астрономов, которыми удалось заручиться редактору.

Однако в этих заявлениях ученые ограничивались сухими фактами, предпочитая никак их не истолковывать. По их словам, сами факты были достаточно поразительными и следовало избегать скоропалительных выводов. Подождите, скоро все прояснится. Во всяком случае, то движение, что мы наблюдаем сейчас, можно назвать движением с большой скоростью.

- Но с какой именно? - спросил один из редакторов.

- С большей, чем это возможно, - был ответ.

Впрочем, все-таки нельзя утверждать, что ни одному газетчику не удалось тогда же вытянуть из ученых хоть какие-то выводы. Чарльз Уонгрен, предприимчивый издатель чикагского "Лезвия", спустил солидную сумму на междугородные телефонные разговоры. Шестьдесят с лишним попыток все-таки дали результаты, и ему удалось связаться с директорами пяти известных обсерваторий. И каждому он задал один и тот же вопрос: "Все-таки какова, по вашему мнению, причина, пусть самая невероятная, движения звезд, наблюдающегося в последние двое суток?"

Он составил сводку ответов:

"Если бы я знал!" - Дж.Ф.Стэббс, Триппская обсерватория, Лонг-Айленд.

"Кто-то свихнулся или что-то свихнулось. И лучше, чтобы это был я", - Генри Коллистер Мак-Адамс, обсерватория Ллойда, Бостон.

"Того, что происходит, быть не может, и, следовательно, никаких причин для этого нет", - Леттер Тушауэр Тинни, Бургойнская обсерватория, Альбукерк.

"Ищу в штат опытного астролога. Не порекомендуете ли?" - Патрик Уайтекер, Льюкасская обсерватория, штат Вермонт.

Окинув грустным взглядом эту сводку, которая обошлась ему в 187 долларов 35 центов, включая налоги, Чарльз Уонгрен подписал чек на оплату телефонных разговоров и выбросил сводку в корзину. Потом он позвонил постоянному сотруднику своего научного отдела.

- Не можете ли вы написать нам серию статей по восемьдесят машинописных страниц про эту астрономическую сенсацию?

- Конечно, могу, - отозвался автор. - А про какую сенсацию?

И тут выяснилось, что последнюю неделю он провел на лоне природы, где удил рыбу, газет не читал и на небо не смотрел. Впрочем, статьи он написал. И даже придал им некоторую пикантность, проиллюстрировав их старинными звездными картами, на которых созвездия изображались в дезабилье, и добавил фотографию современной девицы в невидимом купальнике, но зато с подзорной трубой в руке, наведенной предположительно на одну из загулявших звезд. Тираж "Лезвия" повысился на 21,7%.

И вновь в Коулской обсерватории настало пять часов - ровно через двадцать четыре часа пятнадцать минут после начала всей этой неразберихи. Роджер Пфлюггер - да-да, мы вновь возвращаемся к нему - внезапно проснулся, потому что на его плечо легла отеческая ладонь.

- Идите домой, Роджер, - ласково сказал Кервин Армбрестер, директор обсерватории.

Роджер подскочил, как ужаленный.

- Извините, мистер Армбрестер. Я нечаянно.

- Чепуха! Конечно, вы не можете сидеть здесь без конца. Да и мы все тоже. Идите, идите домой.

Роджер Пфлюггер пошел домой. Но когда он принял душ, спать ему расхотелось. Да и часы показывали всего четверть седьмого. Он позвонил Элси.

- Мне ужасно жалко, Роджер, но я уже договорилась с подругой. Но что творится? Я имею в виду - со звездами.

- Они движутся, Элси. И никто не знает почему.

- А я думала, что звезды всегда движутся, - возразила Элси. - Ведь и Солнце - тоже звезда? А ты мне объяснял, что Солнце движется к какой-то там точке в Самсоне.

- В Геркулесе, - поправил Роджер.

- Ну да, в Геркулесе. Ведь ты же сам говорил, что все звезды движутся. Так что же тут такого?

- Это совсем другое дело, - сказал Роджер. - Возьми, к примеру, Канопус. Он вдруг начал двигаться со скоростью семь световых лет в день. А этого не может быть!

- Отчего не мотает?

- Ничто не может двигаться быстрее света, вот отчего, - терпеливо объяснил Роджер.

- Но если этот твой Канопус движется быстрее, значит, он может! - рассудительно заметила Элси. - Или у тебя телескоп испортился, или еще что-нибудь. Да и вообще до него же далеко!

- Сто шестьдесят световых лет. Так далеко, что сейчас мы видим его таким, каким он был сто шестьдесят лет назад.

- Так, может, он вовсе и не движется, - заявила Элси. - То есть он подвигался и перестал сто пятьдесят лет назад, а вы тут с ума сходите из-за того, чего больше и нет. А ты меня еще любишь?