Сборник рассказов - Фредерик Браун

...Наконец Хендрикс встретил своего пятого туземца; тот брел куда-то по своим делам с лопатой на плече.

- Здравствуй, венерианин! - со всей возможной вежливостью сказал ему Вис.

- Прощай, землянин, - холодно ответил тот и пошел себе дальше.

Хендрикс даже зубами скрипнул с досады, но - дело превыше всего - пошел за аборигеном. Точнее, почти побежал - венериане длинноноги и ходят очень быстро.

- Почему вы отказываетесь общаться с нами, - одышливо спросил Вис.

- С чего ты это взял? Я вот общаюсь с тобой, хотя с удовольствием обошелся бы без этого. Шел бы ты...

Венерианин остановился, повернулся спиной к землянину и вонзил лопату в песок. Надо думать, искал яйца корвила. А Вис с досадой смотрел на него. Всегда одно и то же! И земная психология, экзопсихология - все бессильно на этой клятой Венере!

А еще раскаленный песок жжет ноги сквозь подметки, а еще гнусный воздух, которым едва можно дышать. Виса прорвало:

- А ты... трахай себя всю свою жизнь!

Для землянина такое невозможно - анатомия мешает. Другое дело венериане, они гермафродиты.

Венерианин отставил свою лопату, повернулся к Хендриксу и от души улыбнулся. Подумать только: землянин заговорил вежливо! Он пожелал землянину примерно того же самого и уселся поудобнее, готовый к беседе.

Вот так были заложены основы дружбы и взаимопонимания между Землей и Венерой.

Дозорный

Пер. С. Ирбисова

Он насквозь промок, извозился в грязи, проголодался и чувствовал себя заброшенным. Оно и понятно - родина была в пятидесяти световых годах.

Местное светило было непривычным, мертвенно-голубым, а из-за двойного тяготения каждое движение отдавалось по всему телу мучительной болью.

Шли годы, века, тысячелетия, но на аванпосте ничего не менялось. Несмотря на новейшие звездолеты и современное оружие, он по существу так и оставался стрелковой ячейкой, в которой засел одинокий солдат, готовый удерживать ее до последнего дыхания.

Впервые с чужаками встретились близ центра Галактики, когда долгая и трудная колонизация миллионов планет была уже завершена. Война началась сразу же. Договориться с чужаками не удалось - они начисто отвергали дипломатию.

Враг наседал, приходилось цепляться за каждую паршивую планету, вроде вот этой.

Он промок, перепачкался, проголодался и замерз, из-за бешеного ветра приходилось все время щуриться. Ничего не поделаешь - на то и аванпост, чтобы сдерживать врага, да и самому держаться.

Он был в головном дозоре, в полусотне световых лет от родной планеты; был призван сражаться и, если понадобится, умереть. Если он будет хорошо сражаться, то не погибнет и когда-нибудь снова увидит родной дом.

Он заметил чужака, тот пытался подобраться незаметно. Хватило одного выстрела - чужак повалился с каким-то странным звуком и застыл.

От омерзительного звука и от вида мертвого чужака его передернуло. Другие со временем привыкали к их гнусному виду, но он никак не мог. Такое и в кошмаре не увидишь: всего две руки, гадкая белая кожа и - вот мерзость-то! - никакой чешуи...

Другая мораль

Пер. С. Ирбисова

11 апреля.

Даже сказать не могу, удивился я или испугался, когда впервые понял, что у людей по ту сторону стекла совсем другие обычаи и законы. До этого я полагал, что мораль для всех одна. А как же иначе? Должна же быть какая-то справедливость. Поначалу я подумал, что их цензура дала промашку. Что ж, бывает. Началось все во время вестерна, хотя это и не главное. Я тогда был Уитни Грантом, шерифом Уэст-Пекоса, первоклассным наездником и отличным стрелком. Словом, настоящим героем. В городок ворвалась банда головорезов - негодяй на негодяе, - а поскольку местные жители отвагой не блистали, пришлось мне разбираться с бандитами одному. Их главарь Черный Берк - я сбросил его с лошади, а следовало бы пристрелить, - сообщил мне потом сквозь тюремную решетку, что все это здорово походило на "Луну в небесах". Ну и что с того? "Луна в небесах" - неплохое кино, жизненное; значит, и в настоящей жизни вполне может произойти что-то подобное.

А чуть раньше, во время нашего сеанса, я мельком глянул через стекло "экрана", как мы его иногда называем, в тот, другой мир. Такое порой случается, когда глядишь на экран в упор. Там тоже живут люди, они очень похожи на нас, только вот жизнь у них скучная: никаких приключений, просто сидят и пялятся сквозь стекло на нас. И так из вечера в вечер. Когда нам удается заглянуть к ним, перед нами каждый раз оказываются новые лица. Почему? Не знаю. Так уж устроен мир.

В этот раз я увидел комнату, похоже, гостиную, и двух молодых людей - юношу и девушку. Они сидели на кушетке как-то слишком близко друг к другу и целовались. Казалось бы, ничего особенного, у нас ведь тоже целуются. Но у нас не целуются вот так, без повода, и так бесстыдно. Они буквально впились друг в друга и явно позабыли обо всем на свете. Это был плотский поцелуй, и тянулся он невероятно долго. Я трижды отходил от экрана и вновь приближался, а они все пребывали в той же позе.

Прошло секунд двадцать, не меньше, а они все лизались. Тут я смутился и отвернулся. Все имеет свои пределы, а поцелуй на двадцать секунд - это уж выше крыши. А может, и длиннее - ведь они вполне могли начать еще раньше, чем я их увидел. Двадцать секунд! Куда только смотрят их цензоры! Спят, наверное. Да и спонсоры-рекламодатели тоже хороши... нельзя же так!

Когда наш вестерн кончился и экран сделался матовым, я хотел было обсудить это с Черным Берком. Мы потолковали о всяком-разном сквозь решетку, но я так и не решился рассказать ему об этой парочке. Завтра Берка будут судить, а потом, надо думать, вздернут. Он, следует отдать ему должное, крепкий мужик и держится хорошо. Так зачем подкидывать ему лишние проблемы? У него и так есть над чем подумать... перед петлей-то. Никто ведь не знает, в кого он воплотится в следующий раз, да и воплотится ли вообще.

15 апреля.

Не знаю, что и думать. Сегодня я видел это снова. Только на этот раз было еще хуже. В три прошлых вечера я, скажу честно, боялся глядеть на экран, а если вдруг все-таки случалось, как можно быстрее отворачивался. Правда, насколько я мог заметить за стеклом все было в порядке: каждый раз - новая гостиная, но ни одной аморальной парочки. Люди вели себя прилично: просто сидели и пялились на нас. Все как всегда.

Но нынче!

Боже, какая гадость! Опять парочка, на этот раз, конечно, другая. И гостиная была другая, и вместо кушетки в ней стояли здоровенный мягкие кресла. Но они-то сидели в одном. Она - у него на коленях!