Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея - Берд Кай

Депрессия заставила многих американцев пересмотреть свои политические взгляды. Тем более это относилось к Калифорнии. В 1930 году трое из четырех избирателей штата голосовали за республиканцев. По прошествии восьми лет сторонники демократов превышали республиканцев два к одному. В 1934 году писатель-разоблачитель Эптон Синклер чуть не стал губернатором, принимая участие в выборах на платформе «Покончим с бедностью в Калифорнии» (EPIC). В редакторской статье «Нейшн» констатировала: «Если революция где-то назрела, то в Калифорнии. Ни в каком другом месте борьба между трудом и капиталом не была так широка и ожесточенна, а потери так велики. Ни в каком другом месте личные свободы, гарантированные конституцией, не попирались так грубо». В 1938 году на пост губернатора был избран еще один реформатор — Калберт Л. Олсон, демократ, поддержанный Коммунистической партией штата. Избирательная кампания Олсона проходила под лозунгом «объединенного фронта против фашизма».

Хотя левые задавали тон во всей Калифорнии, Коммунистическая партия штата даже в кампусах Калифорнийского университета оставалась в крохотном меньшинстве. В округе Аламида, где находился Беркли, партия насчитывала от пятисот до шестисот членов, включая сотню докеров, работавших на верфях Окленда. На общенациональном партийном уровне коммунисты Калифорнии считались умеренными. Имея в 1936 году всего 2500 членов, партия штата к 1938 году увеличила свою численность до 6000 человек. По всей стране Компартия США насчитывала примерно 75 000 членов, однако многие из новых членов не задерживались дольше одного года. Таким образом, в 30-е годы XX века в Компартию США — по крайней мере, на короткое время — вступили около 250 000 американцев.

Многие демократы и сторонники «Нового курса» не видели ничего зазорного во вступлении в КП США с ее многочисленными культурными и образовательными инициативами. В некоторых кругах Народный фронт даже пользовался большим престижем. Многие интеллигенты, не вступая в Компартию сами, соглашались присутствовать на писательском конгрессе, спонсированном КП, или бесплатно учить рабочих в «Центре народного образования». Поэтому в том, что молодой ученый из Беркли приобрел в период депрессии вкус к интеллектуально-политической жизни Калифорнии, не было ничего необычного. «Мне нравилось новое ощущение товарищества, — позже свидетельствовал Оппенгеймер, — и в то время я чувствовал, что становлюсь частью своей эпохи и своей страны».

Дверь в мир политики Роберту «открыла» Тэтлок. Ее друзья стали его друзьями — в том числе члены Коммунистической партии Кеннет Мэй (аспирант Беркли), Джон Питмен (репортер «Пиплз уорлд»), Обри Гроссман (адвокат), Руди Ламберт и Эдит Арнстейн. Одной из самых близких подруг Тэтлок была Ханна Питерс, врач, родившаяся в Германии, с которой она познакомилась на факультете медицины Стэнфорда. Доктор Питерс, которая вскоре стала личным врачом Оппенгеймера, была замужем за Бернардом Питерсом (урожденным Пьетрковски), еще одним беженцем из Германии.

Родившийся в 1910 году в Познани, Бернард до того, как Гитлер пришел к власти в 1933 году, изучал электротехнику в Мюнхене. По его словам, он не состоял в Компартии Германии, однако посещал коммунистические митинги как зритель, а один раз присутствовал на демонстрации против нацизма, во время которой получили травмы два человека. Вскоре Бернард был арестован и заключен в Дахау, один из первых нацистских концлагерей. Продержав его в лагере три ужасных месяца, Бернарда перевели в мюнхенскую тюрьму и потом без каких-либо объяснений выпустили на свободу. (Согласно другой версии событий, Бернард сумел бежать из тюрьмы.) Он несколько месяцев ехал на велосипеде по ночам через юг Германии и Альпы в Италию. Там он нашел свою родившуюся в Берлине двадцатидвухлетнюю подругу Ханну Лилиен, бежавшую в Падую, чтобы изучать медицину. В апреле 1934 года пара эмигрировала в Соединенные Штаты. Они поженились в Нью-Йорке 20 ноября 1934 года и после того, как Ханна в 1937 году получила диплом медицинского института Лонг-Айленда, переехали в Область залива Сан-Франциско. Одно время Ханна работала на факультете медицины Стэнфордского университета над научно-исследовательским проектом вместе с доктором Томасом Аддисом, другом и наставником Джин Тэтлок. В то время, когда Оппенгеймер через Джин познакомился с Питерсами, Бернард работал портовым грузчиком.

В 1934 году Питерс написал очерк объемом 3000 слов об ужасах Дахау. Он в тошнотворных подробностях описал пытки и казни заключенных без суда и следствия. Один из заключенных умер у него на руках через несколько часов после избиений. «Вся кожа была содрана со спины, с нее свисали ошметки мышц». Можно не сомневаться, что Питерс рассказывал о зверствах нацистов друзьям на Западном побережье. Прочитал ли Оппенгеймер очерк Питерса или услышал подробности от него самого, неизвестно, но история задела его за живое. От рассказа о необычной судьбе Питерса веяло правдивостью и конкретикой. Филип Моррисон, один из аспирантов Оппенгеймера, тоже считал, что Питерс был «немного не такой, как большинство из нас, — более возмужавший, его отличали особенная серьезность и глубина… его опыт шел намного дальше нашего. <…> Он видел и испытал на себе мрак варварства, окутавший нацистскую Германию, поработал с докерами залива Сан-Франциско».

Когда Питерс проявил интерес к физике, Оппи предложил ему прослушать курс в Беркли. Бернард проявил себя талантливым учеником. Несмотря на отсутствие у Питерса университетского диплома, Роберт устроил его в аспирантуру Беркли. Вскоре Бернард стал официальным стенографистом курса квантовой механики и под руководством Оппи подготовил диссертацию. Поэтому неудивительно, что Оппи и Джин Тэтлок часто встречались с Ханной и Бернардом Питерсами. Хотя супруги всегда отрицали принадлежность к Коммунистической партии, они не скрывали своих левых политических взглядов. К 1940 году Ханна открыла врачебную практику в бедном районе Окленда, и этот опыт «укрепил растущую годами убежденность в том, что адекватное медобслуживание могло обеспечить только сочетание медицинского страхования и федеральной поддержки». Ханна также настаивала на равенстве всех рас, принимая у себя чернокожих пациентов, в то время как большинство белых врачей этого не делали. Такими взглядами она заработала ярлык радикала, и ФБР решило, что Ханна является членом Компартии.

Новые друзья вовлекли Оппенгеймера в мир политического активизма. Однако было бы неправильно относить политическое пробуждение Роберта только на счет Тэтлок и ее окружения. В 1935 году отец дал Роберту почитать книгу «Советский коммунизм — новая цивилизация?», приукрашенное описание советского государства, сделанное хорошо известными британскими социалистами Сиднеем и Беатрисой Вебб. На Оппенгеймера написанное о советском эксперименте произвело благоприятное впечатление.

Есть сведения, что летом 1936 года Оппенгеймер взял с собой в трехдневную поездку на поезде до Нью-Йорка все три тома «Капитала» на немецком языке. По свидетельству друзей, к прибытию в Нью-Йорк все три тома были проштудированы от корки до корки. В действительности же первое знакомство с трудами Маркса произошло еще раньше — весной 1932 года. Гарольд Чернис запомнил, как Оппи приезжал к нему в Итаку, штат Нью-Йорк, весной и хвастал, что прочитал весь «Капитал». Чернис в ответ только рассмеялся. Он не считал друга любителем политики, но знал, что тот много читает: «Наверно, кто-то сказал ему: “Как? Ты о ней еще не слышал? Не читал?” И он тут же побежал читать чертову книгу!»

Еще до того, как их познакомили, Хокон Шевалье понаслышке знал о взглядах Оппенгеймера, причем не только на физику. В июле 1937 года Хокон оставил в дневнике ссылку на слова общего друга, сказавшего, что Оппенгеймер купил и прочитал полное собрание сочинений Ленина. Шевалье пошутил, что Оппенгеймер стал «более начитанным, чем большинство членов партии». Хотя Шевалье считал себя относительно хорошо образованным марксистом, он так и не одолел «Капитал» целиком.