Батый - Алексей Карпов

Так пал Киев. Участь его была ужасной. «В то же лето взяли Киев татары, и Святую Софию разграбили (киевский кафедральный собор. — А. К.), и монастыри все, и иконы, и кресты почитаемые, и всё узорочье церковное забрали, а людей от мала и до велика всех мечом убили», — свидетельствует северорусский летописец. Среди прочих был разграблен и разорён Киево-Печерский монастырь, старейшая и наиболее прославленная русская обитель близ Киева. Об этом рассказывает «Киевский Синопсис» — краткое изложение русской истории, составленное в Печерском монастыре в середине XVII века; по словам его автора (предположительно архимандрита Иннокентия Гизеля), ссылавшегося на какие-то древние летописи, татары с помощью своих таранов разрушили до основания каменные стены обители, ворвались в неё и перебили множество иноков и искавших здесь спасения мирян, а иных захватили в плен, разграбили «Великую» Печерскую церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы и все её святыни. Правда, монахам удалось накануне штурма замуровать входы в пещеры и тем спасти их от разграбления, но жизнь в монастыре на долгие годы словно бы замерла: уцелевшие иноки вынуждены были ютиться в наскоро выкопанных схронах — землянках или крохотных пещерах10. В Дальних, или Феодосьевских, пещерах Киево-Печерского монастыря погребено множество иноков, о которых мы не имеем никаких сведений; время жизни большинства из них определяется очень приблизительно — XIII–XIV века. Из поздних надписей-эпитафий над некоторыми захоронениями известно, что по крайней мере двое иноков пострадали от татар — это священномученик Лукиал, погибший во время штурма Киева Батыем, и преподобный Памва затворник, «пойманный от поган и много от них пострадав, не хотячи Христа отрещися»1. Но это конечно же не единственные жертвы взятия и разграбления Печерской обители.

Находки археологов подтверждают страшную картину киевской трагедии 1240 года. Ещё в конце XIX — начале XX века в различных частях города были обнаружены братские могилы его защитников: одна в районе северного киевского предместья Дорогожичи, две другие недалеко от Десятинной церкви. Сожжённые дома и ремесленные мастерские, разрушенные храмы, наспех зарытые клады золотых и серебряных украшений, человеческие скелеты под толстым слоем пожарища — всё это зримые свидетельства произошедшего. По оценкам археологов, из более чем сорока известных нам монументальных сооружений древнего Киева уцелело (да и то в сильно повреждённом виде) только пять-шесть, из более чем восьми тысяч дворов — лишь двести, а из 50-тысячного населения города осталось не более двух тысяч человек. В ряде районов, в частности в центре города, жизнь возродится только спустя несколько веков12. Итальянский монах-францисканец Джиованни дель Плано Карпини, побывавший в Киеве на пути к монголам в 1245 году, насчитал в этом прежде многолюдном и процветающем городе не более двухсот домов: этот город «был столицей Руссии, — писал он, рассказывая о завоеваниях татар, — и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мёртвых людей, лежавшие на поле»13. Когда уже после ухода татар в Киев вернётся князь Михаил Всеволодович Черниговский, он не сможет жить среди развалин и мёртвых тел, но вынужден будет поселиться «под Киевом, во острове»14.

Разорив Киев и перебив значительную часть жителей, татары тем не менее сохранили жизнь тысяцкому Дмитру, оставленному князем Даниилом Галицким оборонять город. «Дмитрия же вывели раненого и не убили его, мужества ради его», — записал галицкий книжник. (Судя по тому, что имя Дмитра несколько раз и с неизменной похвалой упоминается в летописи, её автор был близок к воеводе, который, возможно, и сообщил ему подробности осады.) Великодушие татар может показаться удивительным — но лишь на первый взгляд. Нечто подобное мы уже встречали в истории монгольских завоеваний — например, в земле аланов или Волжской Болгарии, где монголы также сохраняли жизнь некоторым местным правителям. Такое отношение к русскому воеводе объяснялось конечно же не одним только уважением к его мужеству. Как явствует из последующего летописного текста, Дмитр принял участие в походе Батыя в Волынскую и Галицкую землю, а затем, вероятно, и на запад, в Венгрию. Это было в обычае монголов, которые всегда привлекали для участия в своих войнах отряды из покорённых народов. Такими отрядами должен был командовать также кто-то из местных. Очевидно, доказавший свою храбрость Дмитр вполне подошёл на эту роль.

Следующий удар войска Батыя был направлен в Галицкую и Волынскую землю — пожалуй, наиболее развитую в экономическом отношении в тогдашней Руси. «Когда Батый взял Киев, услышал он о Данииле (Галицком. — А. К.), что он в Уграх (в Венгрии. — А. К.), и двинулся сам ко Владимиру (Владимиру-Волынскому, главному городу Волынской земли. — А. К.)», — продолжает свой рассказ галицкий книжник15. Упоминаемые им далее крепости, оказавшиеся на пути татар, — Колодяжин, Каменец, Кременец, Данилов и другие — принадлежали к числу новых городов, построенных князем Даниилом Галицким в 30-е годы XIII века «по последнему слову европейского фортификационного искусства». Некоторые из них, в отличие от большинства деревянных русских крепостей, имели полностью каменные стены и к тому же располагались на высоких холмах, «крутизна склонов которых, — пишет современный исследователь, — затрудняла использование инженерами Батыя (в основном китайскими) осадной техники»16. Задерживаться надолго у каждой такой крепости — подобно тому, как это было, например, при взятии Козельска, — не входило в намерения Батыя. Его войска продвигались стремительно, широким фронтом. Именно поэтому некоторые из галицких и волынских крепостей так и не были взяты татарами.

Двигаясь по основным путям, связывавшим Киев с Волынской землёй, войска Батыя осадили небольшую крепость Колодяжин, или Колодяжный, прикрывавшую восточные рубежи Волыни. «И пришёл (Батый. — А. К.) к городу Колодяжному, и поставил 12 пороков, — рассказывает летописец. — И не смог разбить стены, и вступил в переговоры с людьми; они же послушались злого совета его [и] сдались». Это имело роковые последствия: татары перебили всё население города. Далее войска Батыя захватили Каменец и Изяславль, а от осады двух других крепостей, Кременца и Данилова, отказались: «Увидел же (Батый. — А. К.), что не может он взять Кременец и град Данилов, и отошёл от них». Среди городов, которые войскам Батыя не удалось захватить, упоминается также Холм (на западе Волынской земли), любимое детище князя Даниила Галицкого, город, ставший его резиденцией, а затем и столицей17. Затем Батый подошёл к Владимиру-Волынскому, столице Волынской земли. «И взял город копьём (то есть штурмом. — А. К.), и перебил [всех] без пощады». Осада продолжалась три дня18. Один из красивейших городов Западной Руси, которым за десять лет до этого восхищался венгерский король Андрей («Такового града не встречал я даже в немецких странах!» — восклицал он), был полностью уничтожен. «Не осталось во Владимире ни единого живого, церковь Пресвятой Богородицы наполнена была трупами, иные церкви наполнены были трупами и телами мёртвых» — таким предстал город перед князем Даниилом Романовичем, когда тот возвратился на пепелище19. Археологи подтверждают эти слова, по крайней мере отчасти. По всей территории древнего города находят множество человеческих останков с разрубленными костями и черепами. Страшная подробность: некоторые из черепов пробиты большими железными гвоздями20. Когда-то о таком страшном способе казни пленных повествовали византийские хронисты (а вслед за ними и русские летописцы, в частности, при описании нападения язычников-руссов на Константинополь в 941 году)21. Это казалось всего лишь литературным приёмом, явным преувеличением — но, как выясняется, подобная казнь действительно существовала, и татары применяли её… Та же судьба, что и Владимир, ждала Галич и «иные грады многие, им же несть числа», как с горечью писал летописец. По словам Рашид ад-Дина, татары двигались «облавой, туман за туманом», проходя «все города Владимирские» и завоёвывая «крепости и области, которые были на их пути». Как это всегда бывало, после взятия главного города княжества татарские войска разделились. Отдельные их части действовали севернее основных сил Батыя, в районе Берестья (нынешнего Бреста), на русско-польском пограничье. Сам город, кажется, не пострадал22, но его окрестности ещё долго представляли собой ужасающую картину массового избиения людей. Позднее, когда сошёл снег и трупы оттаяли, возвратившиеся на Русь князья Даниил Галицкий и его брат Василько не смогли приблизиться к городу «смрада ради и множества убитых». Так Киевская и Галицко-Волынская земли повторили судьбу Северо-Восточной Руси, разорённой татарами тремя годами ранее.