Мегаморф, или Возвращение Реликта - Василий Головачев

Неизвестно, каким образом, но вражеская сотня, обнаруженная Ясеном после выхода на Равнину, заметила отряд дебрян и повернула за ним. И хотя догнать его она не могла, присутствие за спиной чужой конницы, точнее, «верблюдницы», не улучшало настроения. Тем не менее Влад решил не финтить, а, пользуясь преимуществом в скорости, идти прежним курсом – к Гее-Горе.

Таким образом, наступивший день прошёл в нудной скачке, хотя и без особых происшествий. К концу дня преследователей и дружинников разделяло, по оценке Ясена, расстояние в сто километров. На вопрос отца: как ты это определяешь? – он ответил с непосредственной простотой:

– Чую.

Впрочем, укреплявшаяся экстрасенсорная система сына Велича-старшего только радовала. Сенсинг – сверхчувствительность к изменениям природной среды – возвращался к потомкам интраморфов, в числе которых были и Ясен с Владом. На очереди было «всплытие» техник боевого оптимайзинга и мысленно-волевого управления полями Сил. Хотя, с другой стороны, шатание материальной основы Великой Равнины не могло не беспокоить. Что-то происходило в глубинах мира, что-то готовилось, и надо было точно угадать момент «физикотрясения», чтобы не стать «пылью под ногами Игроков», по образному выражению Базила Дивия.

Ночь прошла спокойно, если не считать подземного стона, разбудившего людей, и поднявшегося ветра.

Стон тоже принадлежал процессу перестройки реальности, в чём Влад не сомневался совершенно. Да и ветер казался странным: он налетел неожиданно, холодный и неласковый, а главное, дул сверху по ощущениям Влада. Он даже спросил у Ясена, не кажется ли тому, что ветер отражает вертикальные колебания атмосферы?

Ясен прислушался к себе (этот процесс происходил всё естественнее) и с удивлением признался, что чувствует поток воздуха с высоты не меньше трёхсот километров.

– Но ведь этого не может быть?

– Если ты чуешь – может, – задумчиво ответил Влад.

– Но толщина атмосферы над Равниной меньше, за её пределами нет воздуха. Мы проверили это на Зем-Горе: чем выше поднимались, тем больше падала плотность воздуха.

– Когда у нас появится летак – проверим.

Ясен невольно оглянулся, высматривая невидимые ночью очертания Орилоух-Горы. Летак им дали, но открыть его не удалось.

Утром, как только рассвело, отряд снова устремился вперёд, всё чаще встречая на пути каменистые участки и песчаные поля без единого кустика травы. Озёра тоже перестали встречаться, поэтому воду экономили, позволяя себе лишь по два-три глотка на завтрак, обед и ужин.

Несмотря на прохладу и ветер, скакали быстро, защищаемые найденными комбинезонами, более удобными, чем обычные воинские костюмы. Гепардокони отдохнули, поели и отлично справлялись со своей работой.

До обеда отряд преодолел более пятисот километров, проскакав мимо желеобразного болота и какого-то мрачного зубчатого холма. Возможно, это был остаток спутника одной из планет Солнечной системы, рухнувший на Равнину вдали от больших планет. Ясен подумал, что было бы неплохо обследовать его на предмет чего-нибудь полезного. Но останавливаться не стали. Влад даже разговаривать не захотел на эту тему.

После привала и часового отдыха Величи сосредоточились на полевом «прощупывании» окружающей среды, для чего отъехали на полсотни метров от группы. Не хотелось, чтобы дружинники видели, как они «уходят в себя», и задавали лишние вопросы.

Ясен почуял беспокойное шевеление чужих эмоциональных средоточий в сотне километров от них, в трёхстах километрах и в полутысяче, причём в трёх разных направлениях. Посмотрел на отца.

– Что чуешь? – осведомился Влад.

– На правеке ворочается кто-то угрюмый и опасный, – начал перечислять Ясен. – Сотня идёт за нами с нижвека, но она отстаёт. А к левеку, градусов на двадцать, движется какая-то большая группа.

– Душ триста, – кивнул Влад. – Скорее всего это кочевники-чечениты, либо мигрирует цыганотурецкая сечь. Угрюмый и опасный – это тартарианин, его не спутаешь ни с кем. Больше ничего не видишь?

Ясен снова сконцентрировался на улавливании пси-колебаний, находя в этом процессе странное удовольствие, мысленно поднялся над степью.

– Впереди ямы и овраги… придётся обходить.

– Та-ак.

– Потом глубокая долина, круглая…

– Кратер.

– За ним справа чьё-то поселение.

– Это земли джепеноидов.

– Кто-то скачет пустынным краем… хотя непонятно… коней не чую… всего человек пять… Больше ничего не вижу.

– У меня примерно те же впечатления, за исключением твоих пяти человек. Я их не чую. Впрочем, это не важно. Идём как шли – пятнадцать на левек. К вечеру будем в кандианской провинции, а там до Геи рукой подать.

– Ничего себе – рукой, – хмыкнул Ясен, – восемьсот километров.

– За день доскачем. Зови остальных.

Влад направил коня к цепочке невысоких поднятий, за которыми до самого горизонта на пределе видимости простиралась почти безводная песчано-каменистая пустыня, названная первопроходцами-дебрянами Сухой Плешью. Как её называли картографы других общин и расселившихся человеческих этносов, было неизвестно.

К вечеру расстановка сил на Равнине не изменилась.

Сотня преследователей, которую вёл младший Кроули (Ясен действительно чувствовал его ауру), отстала ещё на двадцать километров. Группа кочевников, принадлежащих, судя по злобной насыщенности их биоизлучений, к орде радикальных исмаилитов, повернула к правеку и норовила пересечь дорогу дружине где-то возле одного из поселений кандиан.

Тартарианин – его Ясен ощущал массивной глыбой непонятных переживаний – двинулся наперерез отряду, но он был ещё далеко, в четырёхстах с лишним километрах, поэтому опасаться его пока не стоило. И всё же отдыхать решили меньше, чтобы держаться от всех заинтересованных лиц и объектов на должном расстоянии.

Выступили в четыре часа утра, когда рассвет только-только забрезжил.

Миновали ещё одно поле чёрных маков, принадлежащее какому-то югонамскому племени, но останавливаться не стали. Влад и так корил себя за прошлую акцию по уничтожению наркопосевов, так как отряд потерял на этом больше двух часов драгоценного времени.

К обеду вдали показались неровные коричневые зубцы: это был Европейский Каньон, горная страна, образованная свалившимся на Великую Равнину спутником Юпитера. Каньон простирался на сто километров в длину и на сорок в ширину и был почти полностью заполнен шугой – водой, насыщенной метаном и азотом. Подходить к нему близко не рекомендовалось, так как запах метана перебивал все остальные запахи и вредно сказывался на здоровье. Дышать возле Каньона было трудно. Запах ощущался даже в двух десятках километров от этого удивительного «памятника Падению».