ИТУ-ТАЙ - Андрей Коробейщиков

Медведь почувствовал, как все тело охватывает мелкая отврати-тельная дрожь, не связанная с утренней прохладой..

…Дед заставил его снять всю одежду и сложить рядом, около ог-ромной туши убитого медведя, лежавшей в невысокой зеленой траве, подмятой этим массивным мертвым телом.

– Все скидывай, Сашка, не боись, не замерзнешь.

Мальчик снимаете себя куртку, рубашку, брюки, дрожа не столько от утренней прохлады, сколько от страха и возбуждения.

-Подойди сюда.

Дед склоняется над медведем и достает из поясного чехла большой охотничий нож. Хищное лезвие бликует в солнечных лучах, которые стекают по острию, словно золотистая кровь.

– Садись на колени, вот сюда, к голове. Положи руки ему на баш-ку. Да не сюда, олух, на лобешник.

Мальчик робко кладет тонкие руки на огромную лобастую голову с закрытыми глазами и торчащим из оскаленной пасти синеватым прокушенным языком.

Прикосновение к мертвому телу, покрытому густой слипшейся шер-стью, вызывает содрогание. Дед подходит сзади и шепчет на ухо:

– Проси у него силы медвежьей…

В ответ на вопросительный взгляд кивает и говорит уверенно:

– Проси, проси. Он даст.

Мальчик закрывает глаза и тихим, извиняющимся голосом еле слышно бормочет:

– Мишка, мишка, дай мне силы…

Мертвое тело вздрогнуло, и мальчик, ойкнув, вскочил на ноги, ис-пуганно попятившись от трупа. Но, оказывается, это дед вонзил свой гигантский нож в медвежью грудь. Резко запахло кровью. Дед смот-рит на внука и грозно цыкает:

– Ну-ка, на место, и замри. Замри!

Нож уверенно вспарывает жесткую шкуру таежного царя. Дед за-пускает внутрь свои крепкие жилистые руки и, пошарив там, в не-сколько резких движений достает наружу окровавленный кусок мяса. Протягивает внуку и говорит благоговейно:

– На, Санька. Это сила тела медвежьего!

Мальчик брезгливо берет в руки скользкий от крови кусок мяса и смотрит на охотника.

– Что мне с ним делать, деда? Старик улыбается и встает с колен:

– Это сердце зверя. В нем скрыты все тайны леса. Съешь его, и ты станешь сильным, как медведь. Оно откроет тебе свои секреты.

Мальчик рассматривает сизое сердце в своих перепачканных кро-вью ладонях и, нервно сглотнув горькую слюну, жалобно смотрит на дедушку:

– Съесть? Сырым? Я не смогу, деда. Меня вырвет.

– Не вырвет! Ты просто не привык к этому. Твои слабые родители, захиревшие в своем городе, не научили тебя есть сырое мясо, особенно мясо медведя. Этим они угробили тебя, сделали слабым, таким же, как и они сами. Медвежатина вдохнет в тебя свободный дух тайги. Это насле-дие древних охотников. Они вбирали в себя сущность этого сильного зверя. Его мясо становилось их мясом, его кровь текла по их жилам. В мире не было еще человека, который мог бы противостоять силе их духа. Они уважали лесного зверя. Убив его, они просили у него прощения. То, что они забирали его силу, говорило об их страхе, преклонении и желании быть такими же сильными. Почувствуй силу, скрытую в этом сердце. Она потечет по твоему телу, стоит тебе откусить кусочек. По-смотри на меня, мне восемьдесят лет, а я хожу по лесу быстрее тебя, пацана. Я ем медвежатину с детства, этому меня научил мой отец, и ты можешь посмотреть на результат, сравнив мою силу и силу твоего отца, который отказался от этой тайны. Я не смог убедить его прикоснуться к ней. Теперь я предлагаю ее тебе, она – в этом сердце. Оно научило меня многим чудесам, научит и тебя. Попробуй его, не бойся…

Мальчик осторожно откусывает жесткое мясо и, превозмогая тош-ноту, тщательно жует его, ощущая во рту сладковатый привкус кро-ви. Дед внимательно следит за ним.

– Не торопись, жуй медленно, наслаждаясь, впитывая силу посте-пенно. Теперь закрой глаза. Твоя кровь должна слиться с кровью зверя. Только так сила обретает основу.

Мальчик откусывает второй кусок, третий. Мясо уже не кажется ему противным. Наоборот, некая скрытая на самом дне чувств прелесть таилась в этом пиршестве. Лучистые глаза деда словно разож-гли внутри костер этих новых ощущений.

– Чувствуешь огонь?

Мальчик кивает, озадаченно прислушиваясь к своему организму.

– Дай ему выход. Не держи его в себе. Отпусти обратно в лес медве-жью кровь.

Что-то стало происходить со зрением. Небо потемнело и окраси-лось и бордовый цвет. Зелень леса засветилась изнутри мягким изум-рудным светом. Мальчик вдруг почувствовал присутствие целого сонма живых существ вокруг: зайца в ельнике, змею, ползущую воз-ле старого пня, птиц, жуков, муравьев… Закружилась голова, но силь-ные руки деда поддержали внука.

– Это только начало. Лес открывает тебе свои кладовые. Пользуй-ся ими, они твои…

Эти слова Александр Луцкий, а теперь Лагутин, вспомнил через пару лет, когда дед опять взял его на медвежью охоту. Необычные способности стали появляться одна за другой: умение чувствовать чужое присутствие, видеть в темноте, поднимать очень тяжелые пред-меты, слышать отголоски чужих мыслей и даже внушать некоторым зверькам свою волю. Затем – Институт, где вместо сырого мяса Луп кий – "Медведь", начал поглощать вытяжки из крови, растворы, сти-муляторы и часами лежать под колпаком оргонного аккумулятора. Со временем тяга к крови пропала, а Дар остался… Это потом уже был невероятный ужас, именуемый "Яма", и ощущение убийцы, воз-никшее в мутном омуте подсознания…

Медведь стремительно возвращался из этого далекого путешествия по памяти, почувствовав чужое присутствие. Все-таки он прокарау-лил его. Этот кто-то сидел рядом, на скамейке, и молча ждал, когда, наконец, его обнаружат. Медведь медленно приоткрыл глаза, одно-временно нажимая курок пистолета – "Глок" имел особый предох-ранительный механизм, снимаемый первым нажатием курка.

– Хан, как тебе это удается?

Человек, сидевший рядом с ним на скамейке, растянул губы в до-вольной улыбке:

– Здравствуй, Медведь. Здравствуй…

– Но, как…

– Не загружайся, охотник. Я не бесплотный дух, просто я не терял времени даром, в отличие от тебя.

– Как ты меня нашел?

Хан фыркнул и недоуменно уставился на Лагутина:

– Спустя сорок пять лет, ты встречаешь меня этим идиотским воп-росом? Медведь смутился и пожал плечами:

– Извини, просто я не ожидал… я думал… В общем, я уже про вас всех забыл и не могу тебе сказать, что вообще рад тебя видеть. Хан рассмеялся:

– Во всяком случае, честно. А я, между прочим, вижу, что ты не рад. Пистолет с собой, вон, припер. Боишься?

Медведь хмуро посмотрел на собеседника. Манера общаться у того с годами не изменилась, все такой же надменный тон и ирония.