Последний. Дети вампира - Абиссин

Маус сверкнул своими кошачьими глазами в прорезях маски:

– Разумеется, как только поймем, по какому праву вампир охотится на землях Веталии с согласия королевской власти.

Данель, услышав мелодичный голос барда, покраснела до корней волос и пролепетала:

– Я слышала ваше пение. И не верю, что вы способны на убийство. Маус, из – за вашей ненависти к вампирам, вы с Роем готовы напасть на первого встречного!

Бард хитро улыбнулся:

– Милая леди, уверяю вас, я вовсе не злодей. Я хотел пригласить вашего друга в свое имение в Этернале, чтобы он лично убедился, какого уклада придерживаются чистокровные высокого ранга. И, конечно, вы тоже могли бы поехать с ним!

Роя тут же передернуло.

– Скорее я бы отправился на свидание к Жнецу. – Отрезал он, поглядев на Данель и Мауса. – Мы уходим.

За спиной вампира возвышался ообозленный Базил. Королевский слуга не привык упускать преступников:

– Вы хоть представляете, на кого напали?

Его затуманенный взгляд остановился на Данель, чье лицо осветила выглянувшая из – за туч луна:

– Подожди, ты… Нет, это невозможно. Госпожа… – он протянул руку, и, коснувшись барьера, с проклятием отступил.

– Вы ошиблись, – побледнев, ответила девушка, и, сжав ладонь Роя, бросилась бежать. Необходимость добраться до трейлера и оказаться как можно дальше от места концерта, была понятна каждому из охотников.

– Мы еще встретимся, Сапфир. Не забывай обо мне. – Донесся до них смех Ладисласа. Эти слова охотники пропустили мимо ушей. Разве только Рой пожалел, что так и не испытал леску на аристократической вампирской шее.

Глава 16. Побеги ненависти

Оракул следовал за Кенишем Тилем, временным правителем Веталии, старательно не замечая косых взглядов охранников, сопровождавших их до самой двери королевских покоев.

В душе Второго, точно облака на небе во время бури, сменялись самые разные эмоции: ликование и радость от того, что его план наконец – то начал осуществляться, и гнев по отношению к тем, кто бросил его у вампиров много лет назад.

В роскошно убранной комнате было тихо и сумрачно. Остальная часть замка была освещена куда лучше. Скорее всего, здесь учитывалось желание самого больного, стремившегося укрыться от солнечного света.

«Какая ирония, дед. Всю жизнь ты ненавидел вампиров, называя их созданиями ночи, но именно сейчас, на смертном одре, ты почувствовал себя в их шкуре. Испытывая страх и ненависть к дневному свету, они страшатся боли, что тот причиняет», – думал Оракул, впиваясь взглядом в худые плечи и жалкое, иссушенное болезнью, лицо старика.

Тот никак не отреагировал на появление посетителей. Только брошенный из – под выцветших ресниц взгляд, и чуть дрогнувшая кисть руки на покрывале, свидетельствовали о том, что он в сознании. Рядом с постелью умирающего на стуле сидел исповедник, приглашенный, скорее всего, из королевской часовни, и вполголоса читал псалом. У окна застыл лекарь, медленно отмеряющий в чашу с водой капли лекарства. Резкий запах, исходящий от его ладоней, заставил оракула поморщиться. Вампир только наполовину, он все же обладал более острым обонянием, чем обычные полукровки.

И, хотя больной не высказал никакого удивления при появлении посетителей, лекарь поспешно повернулся, и, приблизившись, низко склонился перед братом короля.

– Его величество отдыхает. – Произнес он. – Состояние стабильно. Но пока еще рано для посетителей.

– Стабильно для овоща? – С едким смешком заметил брат короля.

Надо признать, что временное правление пошло на пользу Кенишу. Он казался свежим и полным сил, особенно рядом с умирающим королем. Темный бархатный камзол украшали бесчисленные драгоценности, тускло переливающие в сиянии свечей. Ювелиру еще не было заплачено, но разве кто – то решится отказать в ссуде будущему королю?

Лекарь невольно опустил глаза, и все же продолжил, хоть и с меньшей уверенностью:

– Прошу прощения, ваше высочество. Король приказал никого к нему не пускать, кроме духовника или госпожи Габриэль. А ваш гость… – Он с любопытством посмотрел в сторону оракула.

– Ты забываешься, лекарь. Я не обязан отчитываться ни перед кем, а уж тем более, перед тобой. Этот мужчина, – регент небрежно взмахнул рукой в сторону Оракула, – лучший травник Веталии, который преодолел долгий путь, чтобы помочь королю. Так что немедленно убирайтесь отсюда оба, или не доживете завтрашнего утра!

Лекарь собирался что – то возразить, но, взглянув на оракула, вздрогнул и направился к двери. Впоследствии он вспоминал, что его словно подтолкнула к выходу какая – то странная сила. Следом за ним покои короля покинул исповедник.

Повисла тишина. Кениш несколько минут рассматривал лежащего перед ним брата, после чего сухо вымолвил:

– Даже если выживешь, остаток дней тебе придется провести в кровати. Никто тебе не поможет. Подумать только: сколько лет я изводил себя завистью, не представляя, какой жалкий конец тебя ожидает! Ты получил всё – силу, корону, Габриэль, наконец, только потому, что родился первым. Но теперь пришло мое время править Веталией! Я буду царствовать в этих землях вечно, а ты станешь прахом. Я победил, брат. Ну же, открой глаза и скажи, что тоже ненавидишь меня! Мне хотелось бы услышать твое последнее проклятие.

Раздался тяжелый выдох, и больной приоткрыл глаза, остановив мутный взор на лице Кениша:

– Позаботься о Габриэль. Я знаю, когда – то ты любил ее, – прошептал король.

Кениш переменился в лице. Это было явно не то, что он так желал услышать. Взгляд умирающего был измученным и потерянным, но не жалким.

– Если даже и так, она предпочла тебя. Все меняется, знаешь ли. – Голос регента задрожал от ярости. – Я, я…

– Вы обещали оставить нас наедине, – Оракул мягко, но настойчиво положил свою прохладную ладонь на плечо нового правителя Веталии.

Кениш Тиль резко сбросил его руку, но потом, словно вспомнив о чем – то важном, коротко кивнул и покинул комнату, бросив напоследок:

– Смотри, не подведи меня. Это шанс доказать свою верность.

И, едва за ним захлопнулась дверь, а звук шагов затих в глубине соседнего зала, Оракул медленно подошел к кровати, и скинул с головы капюшон. Колеблющееся пламя свечи выхватило его лицо из полумрака, и больной, до этого вздрогнувший от звука его голоса, резко побледнел.

– Ты… Ты! – Задыхаясь, выдавил старик. – Кто ты такой?!

– А вы не замечаете семейного сходства? Мне говорили, что я похож на мать. Те же глаза, нос.

– Не может того быть. У нее была только дочь.

– Так вы не знали, что у вас есть внук? Вам не сказали, да? Я не удивлен. Предполагал что – то подобное. Но ведь мальчик вам был и не нужен. Вы же помешались на силе жрицы. На той, кто со временем заменит вашу прекрасную Габриэль. Моя мать могла бы это сделать. Но влюбилась в вампира и сбежала с ним. Так недостойно жрицы, призванной защищать Веталию от мерзких кровососов! – Оракул плакал и смеялся одновременно.

Ему хотелось придушить старика своими же руками – просто сжать пальцы на этой дряхлой шее, и, когда вырвется последний крик, запечатлеть его в сердце.

Но оракул напомнил себе: нет, нельзя! То будущее, о котором он мечтал, наступит, только если все пройдет так, как показывали видения. Старик должен умереть сам. От сердечного приступа. Практически сразу после того, как полувампир покинет эту мрачную комнату.

Какая жалкая месть за годы слез, насилия и унижений! Почему пришлось убить в лесу полукровку, который не сделал ему ничего плохого, в то время как один из самых ненавистных его врагов покинет мир столь легко? Без боли, без сожалений, без насилия – того, на что он обрек собственного внука?!

– Ты – ее сын?! Но как ты появился здесь? Откуда? Неужели все это время ты оставался…

– У вампиров, – Оракул склонил голову набок, потом вдруг резко наклонился, вцепившись в плечи старика, буквально прижал его к постели. – Ну, что, страшно?

– На лицо – ты почти копия моей дочери, Мирабеллы. Но внутри тебя есть зло. Я чувствую его. Такое же я всегда видел в твоем отце! – Старик задыхался, его трясло, а в глазах мелькала приближающаяся агония. – Но где стража? Почему здесь только ты? Помогите!

– Никто не придет, – закусил губу Оракул, и лишь затем натянул старику одеяло до самой шеи. – Это ваша последняя беседа. Уж поверьте, я – то знаю. Ведь у меня тоже есть крупицы дара бабули Габриэль.

Старик вдруг замолчал. Оракул с неудовольствием заметил, как мгновение страха заменилось осознанием собственной вины. В глазах деда мелькнула мольба:

– Прости меня. Если бы я знал, что у меня есть внук, никогда не бросил тебя с тем… вампиром.

– Ты хочешь сказать, с моим отцом. – Грубо оборвал его Оракул. – Не волнуйся, с ним я сам как-нибудь разберусь. Ведь я уже большой мальчик. Пора выбрать чью – то сторону. И, знаешь, как – то так случилось, что за прошедшие годы вампиры стали мне ближе. Я многому у них научился. Кстати, ты просил моего дядю защитить Габриэль? А что же до моей глупой сестрицы – беглянки? За нее ты совсем не волнуешься? Очень в твоем духе. А зря. Ведь все вы, дорогие родственники, есть в моем списке. И каждый получит по заслугам. – Оракул с притворным сожалением вздохнул.